Неуловимый граф - Барбара Картленд

Он смотрел ей вслед, замечая, как великолепно она держится в седле, восхищаясь ее блестящей выучкой.

Потом он вспомнил все, что она говорила ему, необычное поведение и то, как она, вылетев из седла, упала прямо к его ногам. Подумав об этом, граф улыбнулся.

«Я непременно должен узнать, что за всем этим кроется!»— твердо решил он.

Рассматривая платье, которое демонстрировала во всех ракурсах мадам Мадлен, самая дорогая из лондонских портних, леди Женевьева Родни не могла сдержать возгласа восхищения.

— Какая прелесть! — в восторге воскликнула она.

— Я не сомневалась, что оно понравится вашей светлости — ответила мадам Мадлен. — Его только вчера доставили из Парижа, и я сразу поняла, как только открыла коробку, что оно будто специально сшито на вас, ваша светлость, никому оно не может быть так к лицу, как вам!

— Без сомнения, оно очень дорогое… — несколько неуверенно заметила леди Женевьева.

Она видела, что чуть приспущенный корсаж a la grecque[3]и три широких волана, украшавших пышные юбки, обшиты тончайшим ручной работы венецианским кружевом с застежками в виде маленьких букетиков роз.

Она прекрасно помнила также, что только на прошлой неделе граф оплатил мадам Мадлен невероятный, исчислявшийся астрономическими цифрами, счет Опытная в своем деле, мадам Мадлен намеренно не стала ни возражать, ни уговаривать, она просто повернула платье так, чтобы леди Женевьева могла разглядеть чудесные атласные ленты, украшавшие его сзади Затем положив платье на кровать, она достала другой, еще более изысканный наряд из узорчатой ткани глубокого винно-красного цвета.

Низко вырезанный облегающий корсаж из бархата подчеркивали пышные шелковые рукава, покрытые сверху тончайшей кружевной сеткой, в талии, которая казалась необыкновенно тонкой, бархат был расшит бриллиантами. Бриллианты сверкали и в складках юбки, ими был также украшен подол платья — Это платье для самых торжественных случаев, ваша светлость! — понизив голос, точно у нее самой дух перехватило от восхищения, проговорила мадам Мадлен — Возможно, для одного из трех придворных балов, которые ее величество королева дает по случаю празднования своей коронации! — Леди Женевьева ничего не ответила, и портниха, минутку помолчав, продолжала:

— Надеюсь, ваша светлость окажет мне честь и величайшее доверие, заказав мне платье для церемонии? Без сомнения, ваша светлость, вы будете самой заметной дамой в Вестминстерском Аббатстве, если мы сошьем вам платье необыкновенного, удивительного цвета!

Чуть помедлив, леди Женевьева спросила:

— Какой же цвет вы считаете наиболее подходящим?

— Все незамужние молодые леди, которые будут нести шлейф королевы, — начала портниха, — будут в белых или серебристых платьях, с серебряными диадемами, украшенными нежными розовыми бутонами в волосах. Для них, мне кажется, это прекрасный выбор, им вполне это подойдет Но для вас, миледи… — Мадам Мадлен сделала небольшую паузу, затем, заметив, что леди Женевьева внимательно ее слушает, продолжала:

— Вам я предлагаю платье из переливчатой синей кисеи, с очень низким вырезом, который будет подчеркивать вашу прекрасную грудь! Юбки должны быть необыкновенно пышными, голубовато-зелеными, так, чтобы все оттенки зеленого и голубого незаметно переходили друг в друга, а шлейф будет обшит блестящим черным мехом горностая, перекликающимся по цвету с темным блеском ваших волос!

— Звучит интригующе и заманчиво! — заметила леди Женевьева.

— У меня с собой есть маленький набросок, который позволит вашей светлости лучше представить, что я имела в виду, — сказала мадам Мадлен.

С этими словами она положила на туалетный столик рисунок, выполненный художником, который в точности воспроизвел прекрасные черты лица леди Женевьевы и изящные линии ее стройного, гибкого тела.

На портрете были хорошо видны ее округлые белые плечи, открытые по моде этого времени; художник подчеркнул также ее удивительно тонкую талию, вокруг которой расходились пышными складками юбки, заканчивавшиеся длинным широким шлейфом; леди Женевьева была совершенно уверена, что шлейф этот затмит наряды всех дам, присутствующих на коронации.

— Весьма своеобразно! Фасон довольно оригинальный и интересный, — похвалила она. — Вы правы, такое платье действительно произведет сенсацию!

— С зеленым цветом платья прекрасно будет гармонировать диадема из бриллиантов и изумрудов, оно очень подойдет к вашему бриллиантовому колье, — заметила мадам Мадлен. — Зеленый цвет удивительно идет к вашим глазам, он делает взгляд еще более загадочным и манящим!

Леди Женевьева рассмеялась.

— Ваши речи, мадам Мадлен, убеждают и обнадеживают больше, чем предсказания гадальщика на Маддок-стрит, которого я посетила на прошлой неделе.

— Я и сама могу предсказать вашу судьбу, миледи, — заметила портниха, — и для этого мне совершенно незачем смотреть на вашу ладонь. Ваше будущее написано на вашем прелестном личике. Никто в целом мире, ваша светлость, не может сравниться с вами очарованием.

Леди Женевьева опять засмеялась.

— Оставьте мне этот рисунок, — попросила она. — Я понимаю, что платье должно быть невероятно дорогим, но если дамы, приглашенные на церемонию коронации, будут от зависти скрежетать зубами и рвать на себе волосы, то только благодаря вам, мадам Мадлен! Портниха улыбнулась.

— А как насчет других платьев? — вкрадчиво спросила она.

— Я оставлю оба, — ответила Женевьева, — только прошу вас, не присылайте за них счет, по крайней мере, недели три. Вам придется немного подождать с оплатой.

— Я уверена, что вашей светлости не причинят беспокойства такие незначительные расходы, — заметила мадам Мадлен, явно намекая на то, что ей хорошо известен источник, из которого леди Женевьева черпает деньги на свои капризы.

Она прекрасно знала, кто оплачивает все эти непомерные счета, и она обладала достаточным житейским опытом, который подсказывал ей, что женщине следует только выбрать удобный момент, чтобы обратиться к мужчине с подобной деликатной просьбой, тем более когда столько уже истрачено.

— Платья сидят на вас изумительно, ваша светлость, — продолжала мадам Мадлен. — Небольшие изменения, которые мне казались необходимыми, я уже сделала, прежде чем принести их сюда. Если вам что-нибудь еще понадобится, миледи, вам стоит только известить меня, и я прибегу к вам так быстро, как только смогут нести меня ноги!

— Вы всегда очень любезны и внимательны, мадам Мадлен, — машинально произнесла леди Женевьева.

Оставив оба платья на атласном покрывале кровати, портниха, кланяясь, вышла из комнаты, и леди Женевьева взглянула на себя в зеркало, и на лице ее появилась легкая улыбка удовлетворения.