По осколкам разбитого мира - Кармаль Герцен

«То я бы не тратила драгоценное время на тебя».

Дерек просиял. Из глаз его ушла тревога — опасность в лице Шеланы Вескерли на этот раз его миновала.

— Думаю, нам нужно это отметить. — Шелана прошла к резному столику, налила вина в два высоких бокала. Тихий мелодичный звон — ее кольцо с роскошным изумрудом в огранке стукнулось о край бокала.

Дерек взял из ее рук бокал, сказал, очаровательно смущаясь:

— За нас.

Посмеиваясь, Шелана подняла бокал и пригубила ароматный напиток. Не прошло и минуты, как Дерек захрипел, хватаясь за горло.

— Что… — просипел он, царапая ногтями шею.

— Знаешь, — задумчиво протянула Шелана, — я ненавижу Бездну — за то, что она сотворила со мной. За то, что она сотворила с моим мужем. Но и у Бездны, и у Слияния есть очевидное преимущество.

Бокал со звоном упал на пол из ослабевшей руки и раскололся на части. Дерек побелел, вцепился в шелковые простыни.

— Никто не хватится человека, если он вдруг неожиданно исчезнет, — продолжала Шелана с едва заметной улыбкой на губах. — Ведь всем известно — Бездна не оставляет тел.

Пока Дерек умирал, она сидела, не шелохнувшись, и медленно потягивала вино.

Полночь. Алексия чувствовала ее приближение — как и любая другая невольная жертва Слияния.

— Скоро, да? — тихо спросила Эбби.

Алексия кивнула, позабыв об окружающей их темноте, разбавляемой лишь слабым огоньком света, порхающим на ее ладони.

— Скоро.

Слава Безымянным Богам, они находились за пределами Асхаранжа — пустыня оказалась не такой уж и необъятной. И все же, если бы не отцовские карты, так быстро выбраться за ее пределы им вряд ли бы удалось.

Завтрашний день целиком зависел от Метаморфозы — пощадит ли она сестер и оставит там, где они сейчас находились, забросит в другой край Бездны или же и вовсе раскидает Алексию с Эбби по разным сторонам. Все, что так или иначе связано с Бездной, с предсказуемостью не имело ничего общего.

Алексия остановилась и, управляя огоньком, внимательно оглядела свой наряд. Показываться в Альграссе и непосредственно в Тарлеоне в таком диковатом виде — верх неприличия. Ночь принадлежала живым. Смерть, оружие, кровь и раны должны оставаться в прошлом. Или, если быть точным, должны быть похоронены в Бездне — до следующего нелегкого дня.

— Ладно, пора привести себя в порядок, — пробормотала Алексия себе под нос.

Призвала магию и приказала ей смыть грязь с кожи и залатать царапины. Очистила платье Абигайл от крови скорпиона, свое привела в первоначальный вид. Распустила темно-русые волосы по плечам и расчесала их пальцами как гребнем. Оглядев их обеих, с улыбкой сказала:

— Другое дело. Хоть сейчас на бал!

Абигайл рассмеялась. Напряжение очередного безумного дня отступало, сменяясь облегчением. Они выжили. Как приятно осознавать, что Бездна, распахнув свою алчущую крови и плоти пасть, опять оказалась ни с чем. Во всяком случае, их двоих она не заполучила.

— Чувствуешь? — прошептала Абигайл.

Алексия чувствовала, еще как. Слабость накатывала волнами — прибой из некоей магической энергии, именуемой Слиянием, грозил забрать сестер в невидимое бушующее море и забросить на берег — в Альграссу. Домой, домой.

Забвение разрушилось с одним лишь взмахом ресниц. Алексия обнаружила себя стоящей посреди бальной залы. Музыка не играла, но люди уже понемногу приходили в себя. Алексия скользила взглядом по лицам, отыскивая знакомые. По застывшей толпе из обряженных в роскошные наряды дам и щеголеватых господ пробежали шепотки: «Кто исчез?», «Кого нет?», «Вы в порядке?», «А лорд… вы его видели?».

Один из них пошевелился, и словно по мановению руки невидимого дирижера весь зал пришел в движение. Уставшие после схватки с Бездной, люди расходились по домам, чтобы там, лежа в своих холодных кроватях, осознать: они все еще живы. Судьба дала им еще один шанс. Кто-то из них уснет сразу, провалится в черную пропасть сна. Кто-то будет долго ворочаться и вглядываться в темноту за окном, всматриваться в отбрасываемые предметами тени. Кто-то будет оплакивать потерянных близких. Но и забвение, и страх, и скорбь не могут длиться вечно. С рассветом колесо судьбы вновь придет в движение.

Бездна жаждет новых жертв.

К Алексии направлялась бледная как сама смерть леди Виар.

— Вы слышали? — едва выговорила она. — Леди Аддарли… кажется, Бездна ее забрала. Мы стояли рядом, а теперь ее нигде нет.

Она быстро огляделась по сторонам, желая удостовериться, что никто не слышал ее слов, и тут же заспешила прочь. Говорить о Бездне в Альграссе, а уж тем более, о тех, кого уже с ними нет и никогда не будет — дурной тон. Словами не передать, насколько Алексию возмущало подобное. Отец рассказывал ей, что раньше людей хоронили — провожали в последний путь. Родные и близкие зарывали тела умерших в деревянных ящиках — гробах — в землю. Говорили какие-то бессмысленные для мертвых, но нужные для живых слова.

Да, они, люди нового поколения, именуемого Эпохой Слияния, не находили тел погибших. Но несправедливо, что каждый, кто застал смерть близкого ему человека в Бездне, вынужден переживать свою утрату тихо, наедине, пряча ее от глаз посторонних — как будто это что-то неправильное, постыдное.

Алексия отрешенно смотрела вслед леди Виар. В голове не укладывались ее последние слова. Джазмин Аддарли — юная, прекрасная, витающая в облаках и мечтающая о вечной любви… Бездна не пощадила и ее. Леди Аддарли никогда не казалась Алексии сильной, и все же прежде ей удавалось избегать карающей длани, именуемой Бездной — сломанным, разбитым миром. Трудно представить, чего ей это стоило.

И вот теперь — ее имя у всех на устах. Тут и там Алексия слышала срывающийся с чужих губ шепот: «Леди Аддарли». Но все голоса смолкли, как только вниз по крученой лестнице в бальную залу спустилась хозяйка вечера — графиня Вескерли.

Невероятно красивая женщина с изящной, как у фарфоровой статуэтки, фигурой, подчеркнутой затянутым донельзя корсетом, с блестящими черными волосами и глазами цвета пасмурного неба. Леди Вескерли было около сорока, но это не мешало ей собирать восхищенные взгляды как статных мужчин, так и незрелых юнцов. Ее губы легко складывались в усмешку, но редко улыбались.

Облаченная в роскошное платье из бордовых кружев и невидимый покров высокомерия, Шелана Вескерли скользнула взглядом по редеющей толпе. «Молчите, — говорили ее глаза, — молчите». Графиня относилась к числу людей, не выносящих упоминания о Бездне в Альграссе. И власть, которой обладала она в Тарлеоне, не вызывала желания ей перечить.

Алексия устало прикрыла глаза. Иногда она чувствовала себя бессильной марионеткой в руках высших сил. С ними — с людьми — играли в игру, а они не могли этому противиться. Там, в Бездне, в царстве руин и неведомых тварей, девизом игры было «выживание» — кого собьют с шахматной доски, а кто вернется домой целым и невредимым? Здесь же, в Альграссе, среди карет, балов и всех благ цивилизации, девизом было «притворство». Они притворялись, что держат собственные судьбы в руках, что контролируют свою жизнь, а не ведомы кем-то невидимым, а оттого еще более опасным.