Между роком и судьбой - Ксения Власова

Рони впервые упомянула о своем чутье, а в клане серьезно относились к таким вещам. Интуиция – подарок Богов, напоминание о том, что они все еще наблюдают за нами с небес.

– Какую же беду он может накликать? – серьезно спросила я, отрывая взгляд от затейливого цветочного узора, вышитого лишь наполовину.

– Он… – Рони запнулась, закусила губу, словно обдумывая свои слова. – Он опасен для всех, но для тебя – особенно.

– Думаешь, он желает зла мне?

– Нет, он никому его не желает.

– Тогда чем он опасен, Рони?

– Он играет с нами, он… – Она снова запнулась, побледнела. – Мы все для него куклы. Никто для него не имеет ценности. Он как будто лжет и говорит правду одновременно.

Мне стоило труда удержать иголку в ослабевших пальцах. Рони подметила то, о чем я и сама за сегодня уже не раз думала. В Роке искренность и фальшь сплелись так тесно, что казалось, отделить их друг от друга невозможно. Временами это сбивало с толку, но чаще – пугало.

Рони стояла передо мной прямо, гордо держа голову, но в глазах уже закипали слезы. Видимо, разговор выбил ее из хрупкого равновесия, которое ей не удалось восстановить снова. Я отложила вышивку в сторону, не воткнув в ткань иголку. Она повисла на тонкой красной нити, тянясь острием вниз. Я встала и порывисто, совсем мне несвойственно, обняла сестру.

– Все будет хорошо, я обещаю, – сказала я и уткнулась носом ей в макушку. Ее волосы пахли лавандой, но мне все равно почудился запах костра. Мне стоило большого труда невозмутимо продолжить: – Я позабочусь о тебе и сестре. Вам не о чем волноваться.

– Обещай, что не покинешь нас.

Голос Рони стал глухим, и я поняла, что она имела в виду.

– Я буду с вами. Сейчас и всегда.

– Кроме тебя у нас никого больше не осталось.

– Я знаю, малышка, знаю.

Когда раздался деликатный стук в дверь, Рони уже почти перестала плакать, а я – жалеть о том, что позволила состояться разговору, спровоцировавшему ее слезы.

– Кара? – Толстый ворс дорого ковра осторожно примяли тяжелые мужские сапоги. Походка Рока стала еще более мягкой, впрочем, возможно, мне это только показалось. – Вы готовы? Нам пора.

Я взглянула на часы. Без пяти минут полночь. Странное время для прогулок, но в моей жизни теперь слишком много странного и непонятного.

Я отстранилась от сестры и тревожно заглянула ей в глаза.

– Мне нужно идти, милая. Ты справишься?

Та прожгла Рока испепеляющим взглядом и равнодушно передернула плечами. Отвечать она ничего не стала. Возможно, посчитала вопрос унизительным, возможно, решила сохранить лицо – после слез ее голос мог дрожать.

Я нежно коснулась губами ее лба – она не успела увернуться, – и, накинув плащ, вслед за Роком вышла из комнаты.

Мы преодолели лестницу и подошли к черному входу, когда Рок негромко заметил:

– Ваша сестра выглядит встревоженной.

– Она остро переживает случившуюся трагедию.

– А вы, Кара? Что чувствуете вы?

Я задумалась. В последние два дня я так часто старалась подавить в себе тревожные чувства, чтобы не расстраивать девочек, что теперь и вправду как будто ничего не испытывала. Разве что…

– Желание, чтобы все это закончилось. Поскорее.

Злость, досада, боль потери, страх – все это жило во мне, но как будто отступило на второй план. Я приняла решение и теперь хотела как можно скорее его исполнить. Возможно, во мне говорила трусость – я опасалась, что могу не справиться, сдаться. Эта мысль ужасала. И (я отдавала себе в этом отчет, пусть и неохотно) она страшила меня не меньше, чем понимание: избавлением от моих проблем станет чья-то жизнь.

Этот клубок противоречий все сильнее разрастался, все теснее оплетал своими нитями мое сердце.

– Хорошее желание. Обдуманное, неэмоциональное. Вы все больше импонируете мне, Кара.

Он приоткрыл дверь и тактично пропустил меня вперед. Я молчаливо проскользнула мимо него, не решаясь спорить. Рок ошибался. За моими словами стояло так много эмоций, что мне было легче сделать вид, что я не испытываю их вовсе, чем признаться в них.

– Куда мы идем? – В этот раз я позволила себе проявить любопытство. Оно отвлекало от тяжелых мыслей. – Снова к дубу?

– Нет. Сегодня цель нашей прогулки немного ближе. Кара, вы бывали в свинарнике?

– Простите? – Я споткнулась о камешек (во время волнения я часто становилась неловкой, что было весьма досадно) и больно ударила большой палец на ноге. Мягкая кожа туфли лишь немного смягчила удар. Я едва сдержала ругательство, почти сорвавшееся с губ.

– Свинарник, – невозмутимо повторил мой спутник. Он мельком посмотрел на подол моего платья, словно инцидент с камнем не прошел незамеченным. И все же комментариев на этот счет не последовало. – Я спросил, бывали ли вы там?

– Кажется, раз. Возможно, два, – неуверенно ответила я.

– Тогда я напомню вам дорогу.

Мне казалось, что я вновь попала во вчерашний вечер: темнота ночи, сияние звезд, шелест гравия под ногами… и молодой мужчина, одетый во все черное, идущий рядом со мной.

Я тряхнула головой, стараясь избавиться от странного чувства, что все это уже когда-то случалось со мной. В памяти всплыла просьба, которую я собиралась озвучить Року. Я репетировала этот момент весь день. Собравшись с духом, я проговорила, по возможности невозмутимо:

– Я хотела попросить вас об одолжении.

– Все, что пожелает ваша душа, Кара.

Это прозвучало настолько естественно и… лично, что я смутилась, сбилась с ровного тона.

– Я хотела бы… Понимаете…

– Я слушаю.

Пришлось глубоко вздохнуть и продолжить:

– Мои покои стерегут люди из охраны вашего брата.

– Вас это смущает?

– Нет, это вполне закономерно. Дело в другом. Я думала… Возможно ли устроить мне встречу с одним человеком из телохранителей Света?

Я с надеждой взглянула в лицо Рока и впервые увидела, как он нахмурился. Ненадолго отвел глаза в сторону, словно что-то обдумывая.

– Вы говорите о Защитнике – о главном телохранителе своего брата, верно?

– Да! – Я занервничала. Осведомленность Рока настораживала. – Вы сможете устроить нашу встречу?

– Боюсь, что не смогу.

Я похолодела, а затем усилием воли взяла себя в руки. Просить о свидании с возлюбленным у человека, который стремится назвать тебя своей женой – бестактно, но у меня не было выбора.

– Если вы думаете, что я…

– Кара, я ничего такого не думаю. Ваше сердце не принадлежит мне, я это знаю. Дело не в моих – как это называется? – чувствах.