Три смерти Ивана Громака - Сергей Иванович Бортников

посмотрим…

– Есть, товарищ командир.

– Ну иди уже, иди, бесёнок, а то я передумаю!

– Спасибо, Алексей Матвеевич! Вам не придётся сожалеть о принятом решении. Никогда. Гарантирую!

– Кр-ругом! – улыбаясь во весь рот, «строго» рявкнул Гущин. – Шагом – марш!

3

Как мы уже знаем, в первые дни войны экипаж крейсера «Красный Кавказ» в основном был занят постановкой мин.

Часто – совместно с «Червонной Украиной», – кораблём, на котором держал флаг командир бригады крейсеров Черноморского флота капитан 1-го ранга Сергей Георгиевич Горшков.

Вскоре после того, как это задание было полностью выполнено, Военный Совет флота принял решение перебазировать часть эскадры в Новороссийск.

Вместе с уже упомянутыми кораблями на новую базу ушли эсминцы «Сообразительный», «Способный» и «Смышлёный».

Тем временем срок, отведённый Гущиным самому себе и подчинённым на ожидание разъяснений приказа народного комиссара Военно-морского флота СССР о немедленном списании на берег несовершеннолетних воспитанников экипажей кораблей, быстро подошёл к концу.

И вопрос, однажды уже поставленный ребром, встал с новой силой!

Никаких аргументов в пользу дальнейшего нахождения на флотской службе у Громака за прошедшее время так и не нашлось.

И командир в тот день был не очень сговорчив.

– Это не просьба, это приказ! – устало пробубнил он, в последний раз прижимая к себе юнгу. – Надеюсь, ещё свидимся, сынок…

4

Все составы: и пассажирские, и товарные – практически под завязку были забиты людьми, желающими отправиться куда угодно – лишь бы в восточном либо северном направлении.

Хотя ни о какой панике не могло быть и речи.

Только вонь, пот, крики, стоны, ругань…

Однако хорошо тренированного молодого человека, ранее не раз путешествовавшего зайцем по Стране Советов и прекрасно осведомлённого обо всех секретах железнодорожников, трудно завести в безвыходное положение.

В крайнем случае он и на крыше вагона уедет.

Теплынь! Лето!

Впрочем, ближе к ночи Ивану повезло: освободилась одна из верхних полок. Громак ловко подтянулся и забросил на неё свои ноги. После чего скрутился калачиком и мгновенно уснул.

А утром, проснувшись, обнаружил, что его давно опустевший вагон стоит на запасном пути станции Мелитополь и никуда дальше не идёт!

Неспешно собрав нехитрые пожитки, юноша вышел на перрон, потянулся, почесал нос и побрёл, куда глаза глядят.

Начинать жизнь с нуля для него было не впервой!

Обычное, можно сказать, дело…

* * *

У входа в военкомат толпилось несколько десятков ребят приблизительно одного с Иваном возраста. Нет, по правде сказать, девчонки среди них тоже попадались, но крайне редко, а вот мужчин старше сорока, да что там сорока – старше тридцати лет – практически не было.

Может быть, один-два.

«Хвост» этой странной очереди скрывался за ближайшим, как говорят в Украине, рогом, то есть углом, и Громак решил проверить, как далеко он протянулся.

Как выяснилось – не очень, лишь на несколько метров.

Крайним оказался прыщавый паренёк лет шестнадцати-семнадцати с полупустым «сидором»[19] за узкими, не слишком развитыми (хиловатыми – как отметил про себя отличник ГТО) плечами. Вчерашний юнга молча пристроился за ним и принялся жевать пироги (Николай Фомич, как всегда, не поскупился – хватило на всю неблизкую дорогу и ещё осталось!).

Юноша обернулся, смерил возможного конкурента пренебрежительным взглядом, и громко пробасил, пытаясь, видимо, таким образом, добавить себе веса и лет:

– Слышь, земеля, у тебя, часом[20], табачку не найдётся?

– Нет, – равнодушно бросил Иван. – Ни случайно, ни намеренно… Сам не балуюсь, и тебе, братец, не советую.

– Куренье – вред, куренье – яд, а я курю и очень рад, – философски заметил новый знакомый, протягивая тонкую, явно не знавшую тяжёлого физического труда ладошку. – Давай знакомиться: Коля. Заяц[21].

– Заяц?… – удивился Иван. – Погремуха или фамилия?

– Фамилия… – И полубопытствовал: – А погремуха – это кличка?

– Кличка у собаки, – скривился Громак. – Прозвище.

– Блатной? – прищурился новый знакомец.

– Нет, – признался Иван. – Так… Беспризорничал немного в одной полууголовной компании… Вот и поднахватался.

– А якорь на руке, тельняшка? – не отставал от него Коля.

– Это память о славной юности, прошедшей на советском военном флоте, – широко улыбнулся Громак.

– Бреши, да не завирайся! – не поверил ему парнишка.

– На вот, взгляни! – Лихой «мореман» торжественно развернул воинское предписание за подписью командира корабля.

– «Иван Громак, воспитанник экипажа», – без запинки прочитал неразборчивый текст Заяц. – Ух ты, да! Плавал, значит?

– Плавает дерьмо. А я ходил по морю, – значительно пояснил Иван.

– Списан на берег… Это что же, позавчера?

– Так точно!

– Выходит, ты и повоевать успел?

– Да. Участвовал в постановке минных полей с двадцать второго по двадцать девятое июня тысяча девятьсот сорок первого года.

– Вот это да! – Николай с нескрываемым уважением посмотрел на Ивана и попросил: – Можно, я тебя, Иван, держаться буду?

– Держись, Колян, – разрешил Громак и заверил: – Со мной не пропадёшь.

– Я это с первой секунды нашего знакомства почувствовал. Надёжный ты. Настоящий!

– А то! – задрал нос Иван.

* * *

Тяжёлая дверь военкомата распахнулась в тот момент, когда возле неё оставалось всего несколько человек во главе с нашими героями.

– Всё. На сегодня – последний! – устало обронил немолодой мужчина в красноармейской форме. – Фамилия?

– Заяц.

– Проходи. Остальные – завтра…

– Э, дяденька, мне одному никак нельзя! – неожиданно по-детски «запричитал» Николай, кивая на своего новоявленного приятеля. – Мы с Иваном – неразлейвода, два лепших друга, ещё с первого дня войны поклявшихся вместе бить фашистов…

– Ладно, – поморщился военный. – Не зареви часом… Кто там с тобой?

– Громак, товарищ сержант! – отчеканил Иван.

– Разбираешься в званиях?

– Так точно! Служил на флоте. Имею боевой опыт.

– Серьёзно? – похоже, не очень то и поверил ему военный.

– Серьёзней не бывает. Воспитанник экипажа крейсера «Красный Кавказ». Участвовал в переходе Военно-морских сил Черноморского флота из Севастополя в Новороссийск.

– Ого! Комсомолец?

– Комсорг класса.

– Похвально! Такие нам нужны. Проходи…

– А как же я, товарищ сержант?

Заяц с такой мольбой глядел в глаза работника военкомата, по всем приметам годящегося ему в отцы, что тот не выдержал и сжалился:

– Ладно. Давай… Определим тебя в резерв. Пока… Дело, как говорится, нужное. Если кто-то отпадёт по каким-либо показателям – будешь первым кандидатом в доблестные красные воины.

– Спасибо! – обрадовался Колян.

– Есть.

– Что «есть», товарищ сержант?

– Надо отвечать: «Есть!» Учись у своего кореша!

– У кого?

– Тьфу на вас, детвора!.. – махнул рукой сержант. – Давайте быстрее ко второму столу. Рабочий день заканчивается, а нам ещё бумаги до ночи писать…

5

Иван мечтал о фронте. Даже собирался исправить дату рождения в сопроводительных документах. Всего-то навсего одну – последнюю – цифру! Но и этого делать