Спастись от опасных мужчин - Сол Лелчек

– Почему вы решили задать мне этот вопрос?

– Это всего лишь вопрос – выпивка, знаете ли, может стать стимулом к другим вещам.

– Другим вещам?

– Например, к импульсивному поведению разного рода.

– Послушайте, девяносто девять процентов времени я вовсе не считаю себя импульсивной.

– Быть может, нам следует поговорить об остающемся проценте?

– Я вовсе не хочу показаться вам невежливой, но можно ли мне сейчас уйти?

– Мы можем закончить наш сеанс раньше, почему бы и нет. Увидимся на следующей неделе в это же время?

– Конечно. На следующей неделе. В это же время.

– И вот еще что, Никки.

– Да?

– Постарайтесь вести себя хорошо.

* * *

Я вышла на яркое послеполуденное солнце, сощурилась и надела солнцезащитные очки «Рей Бэн Авиатор». Достала из сумочки блеск для губ и ощутила его цитрусовый вкус. Моя психотерапевт работала с пациентами в своем доме в Северном Беркли. Она была одета в повседневном стиле: синие джинсы и выцветший свитер. Мы сидели в ее гостиной: я на кушетке, она в своем кресле. Рабочий стол, украшенный рисунками ее внучат, сделанными цветными карандашами. Вытершийся персидский ковер на паркетном полу, высокий книжный шкаф, полный книг, написанных как психологами с известными именами, так и другими авторами, фамилий которых я не знала. Мне нравилась эта обстановка. Обжитой дом лучше, чем плиточные полы, и анкеты в папках-планшетах лучше для вещей такого рода – для психотерапии. Снаружи на проезжей части поднимались пологие асфальтовые волны – лежачие полицейские, призванные ограничивать скорость. По обеим сторонам тихих улиц стояли живописные дома. Слышался звук работающего садового секатора. Зажиточный и безопасный район. Близился конец сентября, и воздух был приятен.

Я сняла с запястья резинку для волос и уложила волосы в узел, затем надела мотоциклетный шлем. Мощный двигатель мотоцикла загудел, и этот звук наполнил мои уши, несмотря на толстую подкладку шлема. Я не стала застегивать молнию на своей куртке, чтобы чувствовать ветер. Щелчком включила первую скорость, сняла руку со сцепления, выехала на улицу и направила мотоцикл на юг, в сторону Окленда.

Предстояла работа.

* * *

Голая задница мужчины была цвета сельдереева корня.

Я навела перекрестие окуляра прямо на его спину.

Щелк.

Сделала несколько фотографий – благодаря мощному зум-объективу фотоаппарата ощущение было такое, словно этот мужчина находится всего в нескольких футах от меня, а не в квартире на втором этаже дома, стоящего на противоположной стороне улицы. В поле зрения видоискателя показалась женщина, на ней были только бюстгальтер и трусики. На вид ей казалось лет сорок, так что она была лет на двадцать моложе мужчины. Судя по ее телу, она немало времени проводила в тренажерном зале. Они обнялись. Его рука погладила белокурый затылок женщины.

Щелк. Щелк-щелк-щелк.

Я смотрела через зум-объектив, как его пальцы расстегивают бюстгальтер.

Щелк. Щелк.

Пройдя от окна к кровати, они пропали из моего поля зрения. Что ж, ладно. Я положила громоздкий фотоаппарат в рюкзак и двинулась по улице, чтобы какое-то время обождать. Найдя закусочную, купила кофе и номер «Сан-Франциско-кроникл». Заголовки в газете были такие же, как всегда, и большая их часть сообщала о чем-то плохом. Резко идущие вверх цены на жилье, новый запуск ракет Северной Кореей, нарушения прав человека на Ближнем Востоке. В разделе «В США и в мире» был помещен нечеткий снимок кудрявого мужчины, у которого не хватало одного верхнего зуба, врезанный в сделанную сверху фотографию черного пластикового мешка с трупом, огороженного желтой полицейской пластиковой лентой. Судя по подписи под фотографиями, это был Шериф Эссам, известный блогер, который решил спрыгнуть с крыши тридцатиэтажного здания в Каире как раз во время опубликования им в Интернете сенсационного сюжета о нарушениях прав человека правительством Египта. Каирская полиция рассматривала его смерть как очевидное самоубийство. Я отодвинула газету в сторону. Мир вообще весьма мрачное место. Не слишком оригинальная мысль, часто приходившая мне в голову. Наверное, из-за работы.

Если учесть характер моих занятий, неудивительно, что в основном я вижу людей не с самой лучшей их стороны.

Лучшая сторона, как же! Я встала со своего стула. Даже самые страстные из пар остаются вместе лишь до поры до времени.

Когда мужчина и женщина вышли из квартиры, зум-объектив опять показал мне их с абсолютной четкостью. На нем был темно-синий костюм в мелкую полоску, и он выглядел как преуспевающий юрист, коим и являлся. Она была одета в джинсы и футболку, с влажными растрепанными волосами. Лица раскраснелись. Они явно были рады, что их связь остается тайной. Он наклонился, чтобы поцеловать ее.

Щелк-щелк-щелк.

Меня всегда удивляло, как несложно застукать тех, кто заводит интрижку на стороне. Свидания в квартирах и припаркованных машинах. Уверенность в том, что уж они-то маскируются умно. У меня никогда не было подобной тайной интрижки, но, возможно, именно то, что им приходится таиться, и дает этим парочкам острые ощущения. Осознание недозволенности своей связи. Шпионские игры. Необходимость скрывать свои отношения, встречаться в мотелях. Некоторые из них вели себя осторожнее, чем эти двое, и их труднее было сфотографировать вместе. Но мне это удавалось всегда. Нескончаемый процесс ожидания, изучение привычек, обычного распорядка дня и предпочтений – это было нипочем, но мне не нравилось то, что вообще приходится вторгаться в их частную жизнь. Этот странный вуайеризм, созерцание и фотографирование интимных сцен между мужчинами и женщинами, женщинами и женщинами, мужчинами и мужчинами, нередко в откровенных позах, недвусмысленно говорящих о том, что они совершают половой акт. Людям свойственно заводить любовные связи на стороне. Вероятно, некоторые из них заслуживают прощения. А иные, вероятно, нет.

Но работа есть работа, и я делаю ее, если есть время. Поразительно, насколько неизменны привычки у большинства людей. Наблюдение за ними в течение недели или двух рассказывает мне о них почти все. Где они едят, где работают, где делают покупки. Иногда мои нанимательницы уже имеют на руках уличающие электронные письма, либо текстовые сообщения, либо иные доказательства. У других же есть только смутные подозрения, выливающиеся в конце концов в непреодолимое желание выяснить правду. Иногда оказывается, что никакой измены нет. А иногда она имеет место. За ведение наблюдения с целью обнаружения измен я всегда выставляю счета. В отличие от тех услуг, которые я оказываю женщинам в убежищах для жертв домашнего насилия. Измена – это одно, а когда ты загнана в угол, когда тебе угрожают, когда тебя бьют – это совсем другое.

Эти женщины заслуживают, чтобы их защищали бесплатно.

Я смотрела, как мужчина садится в серебристый «Мерседес S550». У машины был престижный оригинальный номерной знак, сделанный по заказу владельца, – LAW1981[10]. Мне не слишком-то нравятся автомобили, но было очевидно, что это классная тачка. Крыша ее была хищно изогнута, как будто весь корпус машины изготовился к рывку вперед.