Вы. Мы. Они. Истории из обычной необычной жизни - Александр Добровинский

«Я поцоватый заяц, я конченый мерзавец…» – неожиданно запел телефон, лежащий на столе в ресторане «Семифреддо». Несколько человек за соседними столиками повернулись ко мне с улыбками.

– Это прокурор, – объяснил я, чтобы ничего не объяснять. Люди понимающе закивали.

Для каждой группы людей в телефоне есть свои позывные.

Клиенты вызванивают песню «Помоги мне…» из «Бриллиантовой руки», любимая – «Упаси тебя Боже лукавить со мной», коллеги и подчиненные из офиса – «Another Brick in The Wall» группы «Пинк Флойд», что же касается друга детства – Толика Кацмана, то он – «поцоватый заяц». Просто и понятно.

Анатолий был коренным одесситом. Моя мама говорила ему, что он еврей – тысячник: один идиот на тысячу умных. Толик не обижался и обещал в дальнейшем стать хотя бы сотником. Мама ушла из этого мира, не дождавшись.

Кацман эмигрировал юнцом из Одессы в Германию в начале семидесятых, объявил берлинским властям, что он этнически их человек, пострадал от фашистов и коммунистов, и поэтому нуждается в срочной и обширной денежной сатисфакции.

В то время немцы безоговорочно верили несчастным эмигрантам из СССР.

Толик хотел, получил и еще долго получал все возможные благоденствия и социальные пособия Федеративной Республики:

– как фольксдойче – гражданство. Помогло легкое знание идиша;

– как пострадавший во время Второй мировой войны. Доказательством служило фото дедушки (фас и профиль), арестованного в двадцать четвертом на привозе за карманную кражу. На дедушку Толя был похож оттопыренными, как у сахарницы, ушами, носом и немного характером;

– как инвалид из-за перенесенной в детстве ангины. Толик рассказывал властям, что он практически импотент и от этого очень страдает. Он пытался доказать это помощнице врача на медосмотре и поэтому еще получил пособие за «дурку»;

– как безработный. Это была чистая и единственная правда в его биографии. Толя никогда не работал и работу считал унижением;

– и, наконец, как многодетный отец и многодетная мать одновременно. В доказательство «привозной ариец» или вернее «ариец с привоза» публично кормил некую девочку Сонечку грудью. То, что ребенку было чуть меньше шестнадцати, кое-кого смущало, но думать об этом «дойчландам» было как-то не толерантно. Дети должны питаться в любом возрасте.

В 2000 году официальные немецкие негодяи засомневались в правдивости жития одессита и начали расследование, но деньги платить продолжали. В 2013 году расследование подошло к концу, и стало ясно, что «херр» Кацман дурил Бундесу голову больше сорока лет. «Кацман капут!» – сказали немцы и объяснили почему. Разведкой было установлено, что единственная связь Толика с Великой Отечественной войной заключалась в том, что во время оккупации Одессы румынами бабушка Кацман два раза в год, первого мая и седьмого ноября, бесплатно давала подпольщикам в знаменитых одесских катакомбах. Перенесенная в детстве ангина на половую активность «херра» Толика, как он уверял, не повлияла, и количество сделанных им детей было огромно. Никто и не скрывал, что дети Анатолия объединены в международном движении с сайтом на «Фейсбуке» под названием «НПГ»: «Наш Папа – Гондон». С Сонечкой была вообще запутанная история. Во-первых, выяснилось, что она не была дочкой, а во-вторых, Толик ей грудь не давал: там было все по-другому, и за это сажают. А в-третьих, «Соня – не дочка» ни с того ни с сего родила такого же лопоухого, как Толя. Пособие по безработице вывело налоговую Германии из себя окончательно. Выяснилось, что циничный обманщик всю свою жизнь спекулировал антикварным фуфлом, искренне считая, что на настоящих предметах гешефт не сделаешь. Налоги он никогда не платил. «Истинные арийцы так не поступают!» – решили власти и, присмотревшись через сорок лет, с ужасом обнаружили, что Анатолий Кацман – еврей! Моему другу детства грозила долгая тюрьма, лишение гражданства и многомиллионный штраф. Толик обиделся, обозвал всех антисемитами и навсегда уехал на следующую (после главной исторической) родину – в Москву. Здесь никого не интересовало этническое происхождение Кацмана, элементы биографии и работы в подполье его бабушки Хаи, то, что молодую жену Толика зовут опять-таки Соня, и почему их первенец Беня младше мамы всего на пятнадцать лет. Москва, в отличие от Берлина, была на редкость не любопытна.

Лучшей мелодии, чем «поцоватый заяц», для звонка Толи Кацмана я найти не мог.

– Группенребе, привет! – услышал я знакомый голос. – Как поживает гхений адвокатуры?

Я молчал как гефилте фиш об лед. Толику можно было не отвечать. Он обычно разговаривал сам с собой, иногда даже начинал спорить и покрикивать себе в ответ.

– Ты знаешь, где я? Так я тебе отвечу. Я в Тель-Авиве.

Безопасных стран для Толика осталось не так уж много. Германия постаралась разослать его координаты по всей Европе. А вот обе родины, может быть даже в пику немцам, Кацмана любили. Старые счеты…

– Ты мине очень нужен! Я тут при приличных лавэ. Шо такое недоверие в трубке уже? Я не могу разбогатеть без твоего разрешения? Я высылаю тебе бизнес-класс на завтра, но в самолете много не ешь. Тетя Роза уже сегодня умрет, что б она была жива и здорова, и завтра на поминках будет очень вкусно. Ты любишь шкварки и шашлык из гусиной печенки со штруделем и корицей? Ой, я тебя умоляю! Оставь свой холестерин на работе и прилетай налегке. Нет, ты шо не понял? Толик за все платит. Чус!

Проглотив морской язык и жареные помидоры с салатом, я сидел в шоке, без движения, вросший в стул, совершенно онемевший. От удивления я начал жевать что-то невкусное.

Очнулся я, когда сосед по столу пытался достать из меня часть своей салфетки. Кого-то из нас двоих ему стало жалко.

Запив салфетку граппой, мне пришлось рассказать друзьям про тетю Кацман. Про Толика и так все все знали.

…Розочка была в Одессе известнейшим персонажем. Всю свою сознательную жизнь (после покупки диплома фельдшера) она проработала «мадам пи-пи». Сначала в туалете на привозе, а уже потом в лучших одесских ресторанах. Как сортирный работник, Роза Львовна зарабатывала очень серьезные деньги. Мой дедушка шутил, говоря, что Роза Кацман берет из туалета работу на дом, иначе объяснить такие заработки было нереально. Город сходил с ума, глядя на Розочкины бриллианты. Когда тетя возвращалась с работы, вид у нее действительно был какой-то серый и слега обоссанный. Но в субботу!.. В субботу Роза одевалась так, что бульвары трогались мозгами, и даже Дюк поворачивал голову ей вслед с пьедестала. Кроме того, она была на редкость красива и прекрасно сложена. Зеленые «висячие» глаза подчеркивали два огромных изумруда в еврейских ушах. А костюмы «Шанель» появлялись у нее раньше какого-нибудь захолустья типа Женевы. Советские моряки везли из загранки все самое лучшее только ей и брали новые заказы – от косметики и нижнего белья до вечерних платьев и перчаток. Всех членов семьи Кацман в приличные дома не пускали, но для нее делали исключение. Она была замужем восемь раз, и из них семь мужей умерли почти своей смертью.