Первая академия. Том 1 - Amazerak

не нужно знать. Доложи Елизавете Михайловне о моём прибытии. Или я тебя твоей работе учить должен?

Охранник не ответил, на лице его ни один мускул не дёрнулся, но во взгляде читались сомнения. Наконец, он повернулся ко втором и кивнул ему:

— Передай госпоже Оболенской, что к ней явился Алексей Дубровский.

Второй стражник без лишних слов отправился к дому. Наверное мой напор подействовал. Побитый паренёк с улицы не стал бы разговаривать таким тоном с охраной княжеской семьи. Здоровяк же скрестил руки на груди и так и стоял, не спускал с меня глаз.

К счастью, я немного знал о том, какие были отношения в семье Дубровских, в том числе между родными и двоюродными-троюродными братьями и сёстрами. Два раза дети из Московской ветви проводили лето в Ярославле — дед писал об этом в мемуарах. Но Елизавета была плохо знакома с Алексеем, что хорошо, ведь она вряд ли почувствует подмену.

А вот про изгнанного наследника дед отзывался не самым лестным образом. В его глазах парень был слишком легкомысленным и недисциплинированным, гораздо больше любил развлекаться, нежели учиться, рано пристрастился к алкоголю, азартным играм и прочему кутежу. Однако я не собирался входить в образ своего нерадивого предка. Сейчас было не до этих глупостей.

Ждать пришлось недолго. Вскоре на дороге показались две фигуры: охранник и Елизавета. Троюродная сестра была одета в тёмно-зелёное платье с отложным воротничком и широким ремнём с серебристой бляшкой. На шее — золотая цепочка с кулоном, в ушах — серёжки.

Разумеется, я сразу узнал её, поскольку не раз видел на фотографиях. Нельзя было не отметить, что природа наградила девушку довольно эффектной внешностью: миниатюрная фигурка с тонкой талией, вьющиеся тёмные волосы, глубокие карие глаза с длинными ресницами, приятный овал лица. От неё буквально веяло утончённостью и аристократизмом. В жизни же Лиза оказалась ещё красивее, чем на чёрно-белых снимках.

— Алексей? Что с тобой случилось? Что с твоим лицом? — Лиза захлопала ресницами от удивление и нетерпеливо бросила охранникам. — Да открывайте же скорее, что стоите? Это мой троюродный брат.

Здоровяк извинился за то, что не сразу пустил меня, и отворил калитку рядом с воротам. Я оказался на территории усадьбы.

— Тебя избили? Что произошло? — продолжила засыпать меня вопросами Лиза с неожиданным участием.

— Покушение, — ответил я.

— Покушение?!

— Да. Меня пытались убить. Скорее всего те же, кто убил родителей.

— Так ты уже знаешь? — на лице Лизы отразилась неподдельная печаль. Сестра обладала, как оказалось, очень подвижной мимикой. — Алексей, мне так жаль. Это ужасно. Просто немыслимо! У меня до сих в голове не укладывается, как такое могло случиться.

— Да, это ужасно, — я выдавил из себя вздох. — Но сейчас мне надо укрыться на какое-то время. Возможно, меня ищут.

— Да-да, конечно. Тебе обязательно надо спрятаться от этих негодяев. Пошли в дом, там поговорим, — Лиза зашагала к особняку, и я за ней. — Только должна извиниться: меня сейчас гости. Сам глава Оболенских тут, у нас с ним очень важный разговор. Тебе придётся обождать. Прости.

— Конечно, — кивнул я, отметив про себя, что представлять меня главе рода Оболенских она не торопится.

— Ты очень голоден? Я велю слугам принести тебе еду.

— Да, если не трудно. А у тебя как дела? Чем вызван визит столь важной особы?

— Ох, и не спрашивай. Сергея арестовали. Он обедал в гостях, когда заявились жандармы и повязали всех, кто там был. Ещё и с обыском к нам приходили. Не представляешь, как я обеспокоена. Пётр Петрович приехал, чтобы оказать посильную поддержку.

С моих уст едва не сорвалось стандартное «всё будет хорошо», но я вовремя вспомнил, что хорошо не будет. Мужа Лизы казнят в конце сентября, сразу после громкого судебного процесса над семнадцатью заговорщиками. Понятное дело, сейчас моя троюродная сестра тешила себя надеждой, что супруга оправдают.

— Как великодушно, — произнёс я с долей сарказма.

— Несомненно! — согласилась Лиза на полном серьёзе. — Пётр Петрович — человек благородный и великодушный. Он обещал оказать мне всяческую поддержку и привлечь самых лучших адвокатов Москвы. Вышла ужасная ошибка, Сергей ни в чём не виноват. Так кто тебя пытался убить? Как так получилось? Скажи хоть пару слов.

— Какие-то люди схватили меня и держали в подвале. Мне удалось выбраться. Боюсь, подробности рассказывать слишком долго. Кажется, тебе придётся помучиться любопытством.

— Действительно. Гости ждут, я должна вернуться, но вечером ты обязательно мне всё расскажешь. Пройдём… вот сюда, через тот вход.

Лиза всем своим видом демонстрировала сочувствие, но даже через главное крыльцо не стала вводить меня в дом, наверное, чтобы безродный не попался на глаза влиятельным родственникам. Мы прошли через боковую дверь, что вела в небольшую комнату с книжными шкафами. Лиза оставила меня одного, и я, усевшись в кресло, стал ждать, когда закончится встреча с Оболенским.

Минут через двадцать явился высокий мужчина преклонных годов во фраке и с бабочкой. Я думал, меня позовут на кухню. Но нет. Поклонившись, человек представился дворецким и сообщил, что княжна просит пройти в главную гостиную.

Миновав короткий коридор, мы через широкую дверь вошли в просторную комнату, ярко освещённую хрустальными люстрами. Тут были камин, рояль диваны, два стола, один из которых занимала большая чаша с фруктами. На стенах висели фамильные портреты, а на полках шкафов и комодах вперемешку с декоративными статуэтками стояли семейные фотографии. Тем не менее, убранство помещения не отличалось особой изысканностью и выглядело простовато.

Вокруг камина в креслах сидели Лиза и два мужчины. Один — дородный, пожилой, с пышными бакенбардами и сединой в волосах. Лицо обрюзгшее, нос картошкой, губы толстые, на лбу — резкие морщины. Этот господин был одет в тёмно-бордовый костюм-тройку. Бросались в глаза золотая цепочка часов, два золотых перстня и старомодный галстук, завязанный причудливым узлом. Второй гость — помоложе, с длинными закрученными вверх усами. Наряд его был строже: чёрный костюм, белая сорочка.

Елизавета представила нас друг другу. Пожилого гостя звали Пётр Петрович. Я сразу догадался, что он и есть глава рода. Второй тоже оказался Оболенским. Мне предложили сесть в кресло и стали расспрашивать. Вопросы задавал Пётр Петрович, его родственник почти всё время молчал.

— Прежде всего должен принести вам свои соболезнования, — размеренным, покровительственным тоном произнёс глава рода. — Мы были друзьями с вашим отцом. Его гибель — великая трагедия для всех