Полутона - Сарина Боуэн

Я заказываю салат. Когда она уходит, повисает тишина. Фредерик крутит в руках сложенные в салфетку столовые приборы. Я наблюдаю за молодым отцом у бассейна. Тот стоит на дальнем конце, подбадривая свою маленькую дочь.

– У тебя получится! Давай!

У ребенка розовые нарукавники и купальник с Микки-Маусом. Фредерик тоже замечает их. Плавающий отец поднимает дочь и кружится с ней.

– Ура! – говорит он. – Ура! – Затем повторяет это еще десять раз.

Мне хочется кинуть в них своим неоправданно дорогим холодным чаем.

В это время Карлос подходит к нашему столику с маленькой черной сумкой для шопинга. Он ставит ее перед Фредериком.

– Подгонишь машину минут через пятнадцать? – спрашивает Фредерик. – Поедим и уберемся отсюда.

– Без проблем. – Карлос улыбается мне перед тем, как уйти.

Фредерик вытаскивает из сумки телефон и протягивает мне.

– Это тебе. Чтобы я мог с тобой связаться.

Я опускаю глаза на блестящую вещицу в своих руках. Это новенький iPhone в ярко-оранжевом корпусе.

– Если хочешь сохранить свой старый номер, мой помощник с этим разберется, – говорит он.

Я провожу пальцем по экрану, и тот загорается, приложения выскакивают, точно маленькие драгоценные камни. На такой телефон мы бы с мамой никогда не накопили, даже за миллион лет.

Волна необъяснимого отвращения окатывает меня. Интересно, что бы Фредерик сделал, если бы я сказала, что это не тот цвет? Или если бы я развернулась и выкинула его в бассейн?

Закричал бы и устроил сцену? Его реакция рассказала бы мне о нем кое-что, о чем не узнаешь из отредактированных видео на YouTube.

Я тру свой новый блестящий гаджет большим пальцем, раздумывая, сбежит ли Фредерик Ричардс из Флориды, если его дочь окажется избалованным ребенком. Нужно было заказать лобстера и шампанское, чтобы посмотреть на его реакцию. Хейз прав, я не обязана быть воспитанной.

Однако я чувствую взгляд отца на себе. И знаю, что не воплощу ни одну из этих идей, потому что я не такая. Я не выкидываю вещи за семьсот долларов в хлорированную воду и не выдвигаю условия.

И причина даже не в моих хороших манерах. Я хочу понравиться Фредерику.

Ненавижу себя за это.

– Спасибо, – шепчу я. Поднимая подбородок, повторяю: – Спасибо. За все сегодня.

Он отводит глаза, его губы складываются в тонкую линию.

– Не за что.

Приносят еду, я ем немного, но по большей части размазываю салат по тарелке.

– Я доставлю тебя домой до комендантского часа, – говорит Фредерик, опуская картошку фри обратно на тарелку. Он тоже не очень голоден. После того, как он расплачивается, я встаю и поднимаю рюкзак. Мы успеваем сделать лишь шаг в сторону лобби, когда загорелый мужчина в майке для гольфа подходит к нам, обнимая своего сына за плечо.

– Извините, – говорит он, улыбаясь, – но я большой фанат. Не могли бы вы дать автограф?

– Э-э, конечно, – говорит Фредерик, ища в кармане ручку.

На вид мальчик, кажется, ходит в средние классы, он снимает бейсболку и протягивает Фредерику.

– Спасибо, – говорит он дрожащим голосом. Выглядит смущенным.

Но и Фредерик тоже. Морщинка появляется посреди его лба.

– Кто это? – спрашивает он, указывая на подпись на козырьке.

Отец смеется.

– Район Браун.

Фредерик кивает.

– Фанаты бейсбольной команды «Брюэрс»? По крайней мере вы не болеете за «Кабсов». – Он быстро подписывает кепку и отдает ее обратно, подмигивая. – Мы немного торопимся…

– Спасибо огромное, – говорит тот отец, делая шаг назад. Его улыбка точно из рекламы зубной пасты.

– Извини, – бормочет мне Фредерик, когда мы идем через лобби. – Вижу, Карлос ждет снаружи.

* * *

– Итак, – говорит Фредерик, когда седан останавливается у дома «Парсонс».

«Итак…» – Я сжимаю подол своей джинсовой юбки, думаю, что будет дальше. Он собирается сказать, что забронировал билет до Лос-Анджелеса. И в целом я не расстроюсь, потому что каждая минута, проведенная в его компании, – такой же стресс, как прослушивание на соло в хоре.

– В это же время завтра? – говорит он вместо этого.

Камень с души падает, и я поражена, какое облегчение неожиданно чувствую. Даже не знаю почему. Я прожила так долго без него. Он не тот, на кого я должна рассчитывать.

– Мне нужно немного дополнительного времени провести в школьной библиотеке, сделать задание по математике, – я слышу, как говорю.

– Никаких проблем, – отвечает он быстро. – Если я заберу тебя позже, все равно могу устроить тебе вкусный ужин.

– Меня не морят здесь голодом, – вырвались неблагодарные слова. Несмотря на то что я ждала всю свою жизнь, чтобы он пригласил меня на ужин.

Фредерик смотрит через меня, на серый виниловый сайдинг здания и немытые окна. Он не пытается скрыть свой неодобрительный взгляд.

Мое лицо горит, словно грязное здание – это моя вина.

Он переводит свои серые глаза на меня.

– Поужинай со мной завтра, – говорит он, – потому что я занят в субботу.

Меня не нужно долго уговаривать.

– Хорошо. Спасибо. Увидимся завтра. – Открываю дверь.

– Напиши мне во сколько, – кричит он мне вслед. – Карлос записал мой и свой номера в твой телефон.

– Хорошо! – Я подбегаю к дому в 7:32. Синяя машина, припаркованная у тротуара, издает злой гудок, когда я захожу внутрь. Но у меня уже нет времени.

Пользоваться телефоном после комендантского часа запрещено, и Эви с радостью меня выдаст. Но позже, под одеялом, мои волосы пахнут салоном красоты, и я развлекаюсь с новой игрушкой. Захожу в «Инстаграм», фотографии яркие и четкие на блестящем экране.

И это странно – Фредди Рикс опубликовал фото Тихого океана пару часов назад, именно тогда, когда у нас был неловкий ужин под отельным зонтиком, более чем за две тысячи миль от океана.

«Отличный день для пробежки по пляжу», – как предполагается, написал мой отец. Хештеги: #oceanlover и #californiadreaming.

Странное чувство охватывает меня, отчего покалывает затылок. Я всегда следила за его аккаунтом в «Инстаграме». А это даже не он?

По памяти забиваю номер Хейза в свой новый телефон и пишу сообщение: «Прости за сегодня. Не было времени». Приходится подписаться «Р. К.», потому что Хейз не узнает новый номер.

Он отвечает моментально: «Я ждал ТЕБЯ. Все ОК?»

«В порядке», – короткий ответ, но я добавляю сердечко в конце. Но это все, что я пишу, потому что слишком устала, чтобы снова обсуждать тему своего времяпрепровождения с отцом.