Три короны для Мертвой Киирис - Айя Субботина

Вот тебе и неприглядная «тень».

От собственной неосторожности Киирис захотелось как следует поучить себя плеткой по мягкому месту. Ведь ее же учили, множество раз предупреждали о подобном. А она вместо того чтобы вспомнить мудрость наставниц, непростительно размечталась о таких простых, и таких желанных вещах: горячей ванне, душистом мыле, гребне, чистой одежде. Можно сколько угодно убеждать себя, что всему виной та, другая ипостась, которая превратила ее тело в нашпигованную желанием и развратными помыслами оболочку, но разве не она, Киирис, должна властвовать над своими ипостасями? Разве не она должна решать, когда и которую из них выпускать из заточения в темнице ее сознания?

— Я всего лишь гостья, — стараясь придать голосу мягкость, ответила Киирис. Вряд ли лысой «тени» требовался ее ответ, но нужно было потянуть время. На тот случай, если надзирательница решит, что самое время прирезать пришлую диковинку. — Я не собиралась становиться кому-то поперек дороги.

— Заткнись, рогатая, и слушай в оба уха. Дернешься — изуродую твою грязную мордашку так, что на тебя не позарится и кастрированный хряк.

Киирис просто кивнула. Так должна была поступать рас’маа’ра, в случае, если ее жизнь подвергалась опасности. Она — слишком ценная вещь, слишком дорогой цветок, чтобы позволить придворным козням причинить ей вред.

— Здесь все идет своим чередом: наследники развлекаются со своими фаворитками в арахане. Время от времени кто-то из наложниц умирает, подавившись виноградной косточкой, или, споткнувшись, случайно накалывается глазом на столовый нож. На их место приходят новые. Со стороны это может показаться хаосом, но поверь, все в арахане подчинено единому своду порядков. И знаешь, каков первый пункт этих порядков?

— Не заходи на чужую территорию? — предположила Киирис.

— Верно. Значит, ты не совсем бестолковая. Хотя, честно, я рассчитывала на другой ответ. И мне до зуда в заднице хочется выпустить тебе кишки. Ты здесь как бельмо на глазу.

Ну и на кого же работает эта лысая стерва? Кому служит? Первой фаворитке императора? Той, о которой говорят, что она красивее луны и великолепнее солнца? Или ее первой сопернице, которая предпочитает медленно, но верно избавляться от возможных конкуренток, ведь те могут занять так долго и старательно подготавливаемое для себя место?

— И вот еще что, — уже спокойнее, спохватилась «тень». — Ты, конечно, можешь пожаловаться императору на мои угрозы. А он может приказать меня выпороть. Моей спине не привыкать. Но прежде чем вытворить подобное, имей ввиду: это будет лишь твое слово против моего. За меня есть кому замолвить словечко, рогатая. А кто вступиться за тебя, когда ты в первый же день примешься клеветать на личную этару[8] императора?

На это вопрос Киирис тоже предпочла промолчать.

Кажется, этара осталась довольна ихнемногословным диалогом, потому что убрала кинжал и, как ни в чем не бывало, вытолкнула Киирис обратно в коридор.

— Сейчас я сделаю все, что приказал император, но на твоем месте я бы не рассчитывала на личные покои. Ты, как и многие другие до тебя, ухватила толику его внимания. Не раскатывай губу на большее, если, конечно, не хочешь быть одной из тех, кто случайно поскользнулся во время ночной прогулки по внешней стене.

За следующим поворотом их ждал долгий и утомительный подъем по узкой винтовой лестнице внутри сырой башни. Этара нарочно подтолкнула Киирис первой и все время подъема мейритина не могла отделаться от мысли, что провожатая только и делает, что ищет предлог, как бы подтолкнуться жертву к тому самому последнему полету. И, что хуже всего, Киирис остро осознавала всю глубину своей беспомощности. Что она может сделать? Только защищаться напускной краткостью. По крайней мере, пока не раздобыла мало-мальски подходящее оружие.

«Ты можешь попытаться толкнуть ее, — зашевелилась та ипостась, которую в Кераке побаивались даже самые старые и опытные жрицы. — Можешь просто схватить за руку и сигануть вниз вместе с ней. Есть сотни способов сдохнуть красиво вместо того, чтобы жить в ошейнике».

А что делать, если хочется жить? Если той, бестелесной ипостаси все равно, ведь она уже давно потеряла собственную физическую оболочку, а живому телу всего-то и нужно, что надежда?

«Давай, Киирис, это буде весело!» — продолжала подначивать безумная ипостась.

И так всю дорогу до купальни. К счастью, та, другая, терпеть не могла шумную компанию и горячую воду, и стоило Киирис окунуться в царство душистого белого, как молоко пара, бестию как ветром сдуло.

Скромная комната для купания в Керакененешла ни в какое сравнение со всем тем великолепием, которое обрушилось на Киирис вместе с приятной расслабляющей негой жара. Ей стоило громадных усилий не податься искушению сбросить рванье и окунуться в первый же наполненный горячей водой мраморный бассейн. Пришлось стиснуть зубы и идти, куда подталкивала этара, попутно не отказывая себе в удовольствии наслаждаться открывающимися видами. О, боги, да здесь одних только фонтанов и мозаик такое великое разнообразное множество, что не сосчитать по пальцам обеих рук! Что уж говорить о позолоченных умывальниках, нефритовых колоннах, вырезанных из бирюзы статуй обнаженных прелестниц, застывших в таких позах, что Киирис хотелось провалиться сквозь землюот стыда.

А еще здесь были женщины. Такое количество обнаженных женщин, что выделить какую-то одну просто не представлялось возможным. Смуглые, курчавые тариски, такие гибкие, что об их мастерстве экзотического танца ходили легенды. Белокожие и крепкие, рослые ска-ри, непревзойденные воительницы не только на поле боя, но и в постели сумевшего их покорить мужчины. Огненные ююн[9], шустрые и ловкие, настоящие мастерицы игр языка и рта.

— Вот, принимай новенькую, Гоц’Ри.

Киирис так увлекалась, что не заметила, как «тень» подтолкнула ее прямиком к здоровенному мужику. Тот охотно «распахнул объятия». Киирис стало противно от одного лишь прикосновения покрытых густыми жесткими волосами рук. А еще от него до тошноты воняло совершенно не приличествующей мужчине цветочной водой.

Гоц’Ри схватил ее за рог, потянул назад, вынуждая смотреть прямо ему в лицо. На месте одного глаза была криво заштопанная рана, кое-где покрытая засохшей слизью.

— Что ты за холера? — Он озадаченно потер оба подбородка, крякнул и одним резким движением сорвал с новенькой ее хламиду. — Ну, сиськи как у обычной бабы. Это какой же теург осчастливил и которого из наследников?

Вспоминая о том, как еще минуту назад желала избавиться от грязного тряпья, Киирис от всей души прокляла богов и их ядовитое чувство юмора. Она попыталась прикрыться, но Гоц’Ри опередил ее. Невесть откуда выудил тонкий, обернутый кожаной лентой прут — и ударил мейритину по рукам. Да так мастерски, что одним махом перетянул обе ладони.