Толлеус. Учитель – ученик - Дмитрий Коркин

Толлеус покачал головой. Сказать по правде, он тоже ощущал нечто, что не мог охарактеризовать словами, и лезть на рожон не торопился. Это была не угроза. Скорее близость чего-то могучего. Точно! В Маркине в центре управления манонасосами чувствовалось нечто подобное – от главного канала мощным потоком шло такое же воздействие таящейся внутри силы. Ну, может быть, не совсем такое, но похожее: казалось, сама земля в этом месте дышала мощью. Интересно, что это, откуда и, самое главное, стоит ли опасаться? Увы, прояснить этот вопрос не было никакой возможности, поэтому старик выбросил его из головы. Сейчас же возникла новая мысль: можно ли эту силу как-нибудь оприходовать? Идей на этот счет у искусника нет, однако над решением стоило хорошенько подумать. Впрочем, это задача не сегодняшнего дня. Сейчас кордосца в первую очередь интересовало золото.

Толлеус серьезно подготовился к штурму, но сперва собрался хорошенько все изучить с помощью «Ока». Поднеся красный камень к глазу, он повел конструкт во двор. Все было спокойно. Впрочем, старик не ожидал здесь сюрпризов. Другое дело – сам дом. И прежде чем соваться внутрь, хотелось определить, есть ли в этом смысл. Схему этажей Толлеус примерно представлял. Еще в деревне он нашел и расспросил Просю – мужеподобную барышню, которая в течение нескольких лет прислуживала хозяину замка. Она, кстати говоря, единственная, кто бывал внутри и здравствовал до сих пор. С ее слов, однажды она, как обычно, поднялась на гору с корзиной и вошла в дом. Добравшись до кухни, поставила свою ношу на стол и стала искать господина Гласуса, чтобы получить положенную монетку. В этот раз она ушла ни с чем, хотя особо не усердствовала с поисками. Хозяин иногда отлучался в Боротон, поэтому Прося не придала его отсутствию большого значения.

На следующий день она пришла снова с новой порцией продуктов и заметила, что к вчерашней корзине никто не притронулся. У нее появились подозрения, но и на этот раз женщина просто ушла, решив не совать нос в чародейские дела. На третий день по плану нужно было проводить уборку, и она привычно принялась за дело. Когда Прося мыла пол на первом этаже, то услышала из конюшни ржание голодной лошади и поняла, что хозяин никуда не уезжал. Тогда она поднялась наверх и хотела войти в покои чародея, но тут ее обуяла такая жуть, что она даже сама не поняла, как скатилась по лестнице на первый этаж. Внизу наваждение сразу же прошло. После этого женщина здраво рассудила, что лучше не искушать судьбу и держаться от замка подальше. С тем и ушла, уведя за собой лошадь, чтобы спасти от голодной смерти. Мародерствовать она не стала, хотя на кухне была серебряная посуда. Об иных богатствах Прося ничего не знала. Разве что помнила большой перстень на пальце хозяина. Больше ей нечего было добавить.

Деревенские и раньше сторонились замка, а после случая с мальчишками и вовсе стали обходить его десятой дорогой: с чародеями, даже мертвыми, шутки плохи. Оставался вопрос, почему женщина смогла беспрепятственно уйти, а ребятишки сгинули. Местные единодушно склонялись к версии, что чародей восстал из мертвых, только не сразу, поэтому сперва внутри было безопасно. Но теперь, когда он стережет свое имущество, соваться в дом – смерти подобно.

Толлеус имел свое мнение на этот счет. Попросту у защитного проклятия есть исключение на ауру служанки, вот и все. Она, наверное, и сейчас может спокойно войти внутрь, и только страх мешает ей это сделать. Но, конечно, даже думать нечего пытаться уговорить ее проверить эту идею. Тут все нужно делать самому!

Искусник замер, сосредоточившись: «Око» медленно полетело вверх. Вот и окошко в чародейские покои. Ставни плотно закрыты, но это не преграда для конструкта, который преспокойно пролетел прямо через стену. Однако изображение в полированном камне тотчас же пропало.

– Неужели сдохло? – нахмурился старик.

– Учитель, давайте уйдем! – промямлил Оболиус, который догадался о том, что произошло.

– Какие-то чары еще действуют, без сомнения. Только мне кажется, нам с тобой их бояться не стоит. Все-таки это не дверь, а люди через стены не входят. Скорее всего, тут что-то вроде моего защитного контура – специально от любопытных конструктов.

– Впрочем, это не свидетельствует об отсутствии других чар – против людей! – влезло альтер эго, отчего искусник поморщился, а помощник задрожал еще сильнее.

Альтер эго Толлеуса являлось практически самостоятельной личностью. Стоило тому немного разволноваться, как из подсознания появлялся другой Толлеус, склочный и настороженный, который видел мир в темных красках и имел свое мнение по любому поводу. Старик в такие минуты мог до посинения спорить с ним, то есть сам с собой, отстаивая «свою» правоту. В лучшем случае это было плодотворное обсуждение какой-то идеи. Единственным существенным недостатком такой привычки было то, что спор велся вслух и безумно раздражал окружающих, поскольку далеко не каждый оказывался способен разобрать невнятное бормотание, а разобрав – выслушивать долгие, нудные рассуждения.

Сейчас Толлеус номер два, высказавшись по существу, опять затаился, оставив старика один на один с проблемой. И тот по старой привычке в глубоком раздумье скреб лысину. Было очень жаль «Око» – оно верно служило и могло принести еще много пользы. Без него исследовать замок становилось опаснее. Но как раз на этот случай искусник захватил мохнатку. Животное очень ценное, но своя жизнь дороже. Толлеус вздохнул, но от затеи не отказался, сформировав вокруг животного защитный купол.

– Давай вселяйся – и вперед! – распорядился Толлеус, взмахом руки показывая помощнику, в кого вселяться и куда «вперед».

– Я?! – выпучил глаза Оболиус.

– Конечно, ты! – скривил губы старик. – Да не дрожи! Сам-то ты ничем не рискуешь!

Парень неуверенно кивнул, косясь в сторону приоткрытых ворот.

Вселение в тело живых существ – чародейская техника, искусники такое не практиковали, так что своего помощника Толлеус этому не учил. Тот сам внутренним чутьем как-то освоил ее, что было равносильно чуду, пускай даже мохнатки специально созданы для того, чтобы чародеи вселялись в них и отрабатывали некоторые умения.

Нынче влезть в голову к животному у Оболиуса никак не получалось. Старик понял, в чем дело: Рыжик попросту не мог сосредоточиться – все время думал совсем не о работе, а о том, какие ужасы ждут его внутри замка. Лечить такое просто – искусник привычно ткнул помощника посохом, привлекая внимание, и скомандовал:

– Глубоко выдохни! А теперь смотри на кончик трости! Да не пялься на ворота, никто оттуда не выйдет! Будешь отвлекаться – получишь! Так что моя клюка для тебя сейчас самая большая опасность!

В течение минуты Оболиус один раз все-таки скосил глаза и сейчас же заработал синяк на ребрах – старый големщик не шутил. Зато в течение следующей минуты ученик, морщась от боли в боку, даже не моргал.

– Хорошо, а теперь вселяйся! – скомандовал Толлеус.

На этот раз у юного искусника получилось с первого раза – настрой был правильный.