Умри, чтобы жить - Валентин Силич

– Не знаю, что с ними, док.

– Документы почти все сгорели при взрыве, так, несколько листочков… Тебя выбросило вместе с контейнером. К сожалению, он разбился и оказался пуст!

– Мне жаль, док… Наверное, я пойду под трибунал, но, клянусь честью, сделал все, что мог…

– Даже больше, чем мог. Ты не виноват, расследование окончено. А сейчас здесь я твой командир! Приказываю выжить! Постарайся и удиви старика. Как себя чувствуешь?

– Хорошо! Только страшная слабость, не могу пошевелить… даже пальцами! Док, это паралич?!

– Нет… не похоже, здесь что-то другое. Судя по снимкам, твое тело в порядке. Не стоит волноваться раньше времени. Возможно, это реакция на долгую неподвижность. Давай подождем еще немного, а пока – больше есть и больше спать! Приказ ясен?

Пациент благодарно улыбнулся. Почувствовав усталость, он прикрыл глаза, погружаясь в сон. Второй раз Дарк пришел в себя поздно вечером, через неделю. Долго лежал, вслушиваясь в тихую знакомую мелодию. Ее напевала молоденькая сестричка. Сидя под лампой с приглушенным светом, она что-то чертила, хлопая невероятно густыми, длиннющими ресницами. Такая молодая, трогательная, пушистая! Почему пушистая? Дарк не мог объяснить. Ему всегда нравились именно такие девушки, мягкие, нежные. Хотелось сорвать с нее жесткий строгий колпак и выпустить на свободу густую гриву волос. Им было ужасно тесно, со всех сторон выбивались маленькие непокорные пряди. Дарк рассмотрел на ее носу россыпь золотистых веснушек. Не удержавшись, он стал мысленно подпевать, продолжая любоваться мирной идиллией ночи. После первого куплета, спетого странным дуэтом, сестричка вдруг замолкла. Медленно повернувшись, она уставилась на него огромными, распахнувшимися на пол-лица глазами. Пилот подмигнул и решил улыбнуться. Губы, одеревенели, отказываясь повиноваться. Замолчав на полуслове, он мысленно чертыхнулся и задал беззвучный вопрос: «Ну и как теперь нам знакомиться? С помощью знаков или просто моргать на счет один и два, а?»

Видно, его идея понравилась! Девушка моргнула сначала один раз, затем быстро два раза подряд. Пилот лукаво ухмыльнулся:

– Здорово!

Сестричка закатила глаза и грохнулась со стула, словно сломанная кукла.

– Какого… Эй, кто-нибудь! Эй, сюда! Черт бы вас всех побрал! И запустить нечем, проклятье, ни голоса, ни рук! Эй, ну кто-нибудь…

На застывшем словно маска лице жили только глаза! Взгляд внезапно наполнился ярким золотым светом! Зрачки мерцали, выдавая страшное волнение! В коридоре послышался топот нескольких пар ног. Перед дверью они замерли, словно прислушиваясь, и Дарк чертыхнулся, призывая на головы стоящих все земные кары. Он беспокоился о медсестре, по-прежнему лежащей без движения. Наконец дверь распахнулась.

– Док! Хоть у вас хватило храбрости. Помогите девушке! Что вы таращитесь? Это не я грохнулся на пол! Проклятье! Чувствую себя как рыба! Рот разеваю, сказать не могу!

Врач криво усмехнулся, глядя на пациента. Подняв с пола пришедшую в себя девушку, он ловко передал ее кому-то в коридоре и сел напротив своего пациента. Ричардс раздраженно сверкал глазами, по-прежнему наполненными ярким, золотым светом.

– У меня что, рога выросли? Проклятье, док, я даже на пальцах не могу ничего объяснить! Не пялься, хрыч старый! Скажи, что ли, приветик!

Док широко оскалился:

– Приветик!

Дарк обмер. Голос врача возник прямо в голове, сопровождаемый сильным гулом. Пилот поморщился и только тогда сообразил, что док не открывал рта!

– Так… значит, ты меня тоже слышишь? Прекрасно, а то я уж решил, что со старым хрычом не все в порядке! Теперь могу смело пялиться дальше!

– Простите…

– Уфф… ерунда! Честно говоря, можно было ожидать чего-нибудь и покрепче! Признаться, я немного волнуюсь и ничего не понимаю, ни-че-го!

– У меня онемело лицо, док. Не могу шевелить даже губами.

– Однако это не помешало поставить на уши весь этаж. Все без исключения слышали, как ты вопил, требуя внимания!

– Так не для себя же!

– Понимаю, что… нет, не понимаю! Как это получается? Телепатия? Теоретически согласен, но как?!!

Док по привычке говорил вслух, но еще до того, как слова произносились, Дарк улавливал их. Вот только гул в голове становился все сильнее и сильнее…

– Парень… ты слышишь меня?

– Что-то я устал, док… это так гудит…

Глаза пилота закрылись. У его постели, сгорбившись, сидел старенький профессор и отчаянно качал головой, всматриваясь в лицо, начинающее терять последние человеческие черты, превращаясь в нечто… рептилиеподобное.

Очередное забытье длилось около месяца. И все дни стремительно менялось тело. Оно покрылось плотной гибкой чешуей, прикрыв прочным панцирем грудь и живот. Но самое жуткое произошло с руками. Пальцы срослись по два, ладони, удлиняясь, медленно роговели, превращаясь в гигантские клешни. Перерожденное существо вооружалось грозным оружием. Уже дважды вставал вопрос об уничтожении мутанта. Но профессор, проводящий с пациентом дни и ночи, оттягивал решение, чувствуя вину и сострадание к молодому человеку, так страшно гибнущему у него на глазах. Никто и ничто не в силах было обратить вспять прогрессирующий процесс мутации. Что за дерьмо подсунул свихнувшийся ученый, вопя об открытии века? Почему расплачиваться за чужую глупость и самонадеянность предстояло этому мальчику, добросовестно выполнившему свой долг?! Парень продолжал бороться за жизнь, пойманную в ловушку неподвижного тела! Нет, невозможно! Он врач, а не убийца! Он дождется пробуждения, и они постараются найти выход из создавшегося положения. Тело пациента трансформируется, но мозг прогрессирует! Это он понимает как врач, как ученый! Человек, до сих пор сохранивший незамутненный рассудок, имеет право сделать последний выбор сам! Жажда! Опаляющая жажда… Дарк тихо застонал и открыл глаза. Удивительно, но палата была пуста. Во всем теле чувствовалась необычайная легкость и сила. Громадная клешня ухватила стакан, стоявший на столике, и с хрустом раздавила его. Прохлада приятно растеклась по конечности. Пациент замер, не в силах отвести взгляд от того, что раньше было его рукой!

– Это кошмар? Или я сошел с ума…

– Ты хочешь пить…

Дарк с трудом перевел глаза на подошедшую к его постели сестричку. Ту самую, что недавно упала в обморок от его пения. Девушка, смущенно улыбаясь, налила воду и поднесла стакан, поддержав его голову. Выпив огромными глотками, капитан произнес:

– Спасибо! От жажды уже кошмары мерещатся! Теперь, кажется, иду на поправку, а, глазастая? Скоро споем…

Девушка как-то жалко всхлипнула и выскочила за дверь.

– Ну и почему я на нее действую, как страшный сон на младенца?! Раньше девчонки не падали в обморок от моего голоса. А если падали, то в объятия, и этот процесс, точно помню, сопровождался поцелуями, а не потоками слез! Странно… очень странно!