Любовь с призраком - Алена Белозерская

— Да, — Марта присела на кровать и тут же поднялась. — Надеюсь, вы не оставите меня одну?

Георгий вопросительно посмотрел на Карулина.

— Не беспокойтесь. Мы рядом, — ответил тот.

— А что мне сказать Вике? — со стоном спросила Марта.

— Сейчас — ничего, — сказал Георгий. — Сейчас важнее, чтобы никуда не просочилось, будто Азаров умер от сердечного приступа на руках у любовницы, а та в страхе сбежала, бросив тело.

— Я хочу, чтобы вы нашли эту женщину!

— Естественно, мы ее найдем, — усмехнулся Карулин. — Как только разберемся с милицией и врачами, я сразу займусь поисками.

— Но как вы это сделаете?

— Марта Сергеевна, — начал Карулин, — мне неловко говорить об этом… Артем — водитель Егора Викторовича — не раз отвозил эту девушку домой. Он знает адрес девицы, поэтому найдем мы ее быстро.

Ирина Линдерман лихорадочно искала свой мобильный телефон. Еще минуту назад он лежал рядом, на столе, а теперь исчез. Трясущимися руками она перекладывала бумаги, думая, что найдет его среди них. Потом она догадалась позвонить с городского номера. Веселая мелодия послышалась из ее сумочки. Ирина быстро повернулась и неловко ударилась коленкой о ножку кресла. Из-за внезапной острой боли ноги ее подкосились, и она присела на корточки. Отчаянно захотелось заплакать, но Ирина не посмела разразиться слезами прямо на рабочем месте, усилием воли заставив себя успокоиться.

Дверь в кабинет открылась, и сквозь стеклянную поверхность стола, заваленного бумагами, на нее с удивлением посмотрел Томас Браун. Высокий, тощий, с черными глазами и ослепительно-белыми зубами, он возвышался над Ириной и улыбался. Вернее, усмехался, потому что ситуация с сидевшей на корточках мисс Линдерман, в чьих глазах застыла вся грусть израильского народа, показалась ему более чем нелепой.

— Что ты делаешь на полу? — наконец спросил он.

— Томас, — вскочила Ирина, прижимая сумочку к груди, — мне нужно домой!

Находясь в возбужденном состоянии, она не заметила, что обратилась к нему по-русски. В другое время она непременно повеселилась бы над этим, но только не сейчас. Все ее мысли занимала страшная новость, прочитанная в Интернете. Она пульсировала болью в висках, не давая ей возможности думать о чем-либо другом.

— Прости, я ничего не понял.

— Я должна вернуться в Брайтон, собрать необходимые вещи, а ты в это время закажи мне билет до Москвы на ближайший рейс. И без комментариев! Объяснюсь потом.

— Нет, — Томас покачал головой, — объяснишь сейчас.

— Тебя это не касается!

— Значит, ты пропустишь завтрашний ужин в честь моей помолвки? Лиз расстроится.

Они давно знали друг друга, еще со времен учебы в университете, и порою позволяли себе фамильярность в общении. Много лет назад Томас пытался ухаживать за Ириной, однако его романтические порывы были категорически отвергнуты. Парадоксально, но ситуация, которая могла стать концом всяких отношений, сделала их близкими приятелями. Никогда не унывающий Томас быстро переключился на другую даму, более доступную, и именно на ней через несколько месяцев он и собрался жениться.

— Томи, — Ирина обняла его, — мне жаль, но я не смогу присутствовать. У меня…

— Ладно, не объясняй, — он махнул рукой. — Лучше подумай, что ты скажешь шефу? Он будет недоволен твоим внезапным отъездом.

— Черт! Я и забыла… Сейчас зайду к нему, а ты закажи билет, чтобы я не тратила время.

— Хорошо, — согласился Томас и потянулся к телефону. — Когда вернешься?

Ирина не услышала вопрос, так как уже выбежала из кабинета, оставив дверь открытой.

— Сумасшедшие русские, — вздохнул он и улыбнулся, зная, что его хорошее настроение отразится в голосе. — Доброе утро, я хотел бы заказать билет на имя мисс Линдерман до Москвы. На ближайший рейс. Через три часа пятьдесят минут?

Он замолчал, прикидывая в уме, хватит ли у Ирины времени доехать до Брайтона, а потом вернуться в Хитроу. Учитывая, в каком настроении убежала мисс Линдерман, машину она вряд ли пожалеет, выжмет из нее все, на что та способна. А это означало, что в аэропорт она успеет.

— Отлично! Этот вариант подходит, — сказал Томас.

Уточнив еще некоторые детали, он набрал номер Ирины.

— У тебя три с половиной часа до вылета. Билеты у оператора.

Находясь в эмоциональном запале, человек способен совершить невозможное. Менее чем за четыре часа Ирина сделала то, на что при нормальном положении вещей ей пришлось бы потратить гораздо больше времени. Казалось, весь мир пришел ей на помощь: шеф Ирину отпустил, ни о чем не спрашивая, без всяких происшествий она примчалась в Брайтон, оттуда, виртуозно лавируя в потоке машин, прибыла в Хитроу. К тому же вылет самолета задержали на десять минут, что позволило женщине вовремя успеть на борт.

Доехав на такси до дома деда, Ирина посмотрела на ярко светившиеся окна. «Пусть он окажется один», — подумала она, расплатилась с таксистом и вошла в подъезд.

Знакомые запахи детства окружили Иру, и от этого ей стало немного легче. Много лет тому назад она съезжала по широким перилам вниз, смеясь над бабушкой, умиравшей от страха, что внучка упадет и поранится. Столько времени прошло со дня ее смерти, а Ирина до сих пор помнила теплые руки, выбившиеся из высокой прически черные пряди и, главное, ее веселые глаза. Бабушка Тоня часто смеялась. Такого озорного и счастливого человека Ирина больше никогда не встречала в своей жизни. Она поставила чемодан на ступеньки и присела. Ей было страшно подниматься в квартиру, где она больше никогда не услышит бабушкиного смеха. Тяжело возвращаться в прошлое, в особенности если ты приложил все усилия, чтобы о нем забыть.

Алексей Лазаревич Линдерман крепко сжал внучку в объятиях. Он не спросил о причинах ее неожиданного визита, только смахнул с морщинистых щек слезы радости. Ему достаточно было того, что она приехала, а то, по каким причинам это случилось, не волновало его.

— Солнышко мое, — шептал он. — Как же я рад!

До позднего вечера они сидели за столом в кухне, перед высоким окном, пили чай, потом решили выпить чего-нибудь покрепче. Рядом с дедом Ирина почувствовала себя в безопасности. Она с нежностью трогала его тонкие руки, обнимала худые сутулые плечи. Иногда смеялась, потом на глаза ее набегали слезы из-за события, которое заставило ее так стремительно приехать в Москву. Алексей Лазаревич ни о чем ее не спрашивал, лишь подливал в бокал сладкий портвейн, чувствуя, что внучке необходимо расслабиться.

— Дедушка, — попросила Ирина, — не говори Людмиле о том, что я в Москве.

Она никогда не называла Людмилу мамой. Причем звала ее не Людой или Милой, а полным именем. Отстраненно, величественно и без единого намека на близость. Дед не удивился этой просьбе, кивнул в знак согласия и перевел разговор на другую тему.