Медвежонок Паддингтон на высоте - Майкл Бонд

Паддингтон вперил в мистера Кладворти суровый взгляд.

– Тётя Люси не представляет особой важности? – воскликнул он. – Да она самая замечательная тётя на свете!

– Пожалуй, вам стоит приступить к допросу свидетеля, мистер Кладворти, – заговорил судья после долгой паузы. – С тётей Люси мы как-нибудь потом разберёмся.

– Слушаюсь, ваша честь, – сказал мистер Кладворти и повернулся к Паддингтону. – Я полагаю, вы понимаете, почему сегодня здесь оказались?

– Конечно, – кивнул Паддингтон. – Я здесь оказался, потому что это моё право как гражданина.

Мистер Кладворти слегка опешил.

– Э‑э… разумеется, – согласился он. – Весьма достойный ответ. Просто в высшей степени достойный. Но понимаете ли вы, что вам сегодня предстоит, так сказать, участвовать в грозной юридической брани?

– Ни за что! – твёрдо заявил медвежонок. – Браниться – это ещё хуже, чем обзываться.

– Я и не предлагал вам браниться, – сердито сказал мистер Кладворти. – Я употребил слово «брань» в смысле «битва» или «схватка». Я хотел сказать, что сегодня нам предстоит серьёзное противостояние…

Тут он осёкся, потому что Паддингтон не сводил с него сурового взгляда, и поспешил сменить тему.

– Должен вам сказать, – продолжал он, – что у меня имеется солидный пакет документов, свидетельствующих…

Паддингтон с интересом всмотрелся в мистера Кладворти, но не углядел у него никакого пакета.

– У меня пакета нет, только чемодан, – заявил он, поднимая повыше своё имущество. – Он со мной приехал из самого Дремучего Перу. Там есть потайной кармашек, в котором я храню свои самые важные документы, – так куда надёжнее, чем в пакете.

– Вот как? – Мистер Кладворти пытался сохранить бодрый тон, потому что на лице судьи явно собиралась буря. – А я думал, вы там держите свои записки.

– Свои сосиски? – вконец удивился Паддингтон. – Нет, сосисок я с собой не взял. Они бы помялись.

Судья схватил деревянный молоток и забарабанил по столу.

– Тишина в зале! – рявкнул он. – Ничего тут нет смешного! Он имел в виду записки, касающиеся судебного разбирательства, которые адвокаты приносят с собой в суд, – пояснил судья, обернувшись к Паддингтону.

– А, этих у меня точно нет, – подтвердил Паддингтон, открывая чемодан. – Зато у меня есть булка с мармеладом.

– Можно посмотреть поближе? – попросил судья, когда Паддингтон поднял булку на всеобщее обозрение.

Медвежонок вручил кусок булки одному из служителей, а тот отнёс его на другой конец зала судье.

– Вы хотите сказать, что это одно из ваших вещественных доказательств, мистер Кладворти? – вопросил судья, вглядываясь повнимательнее и брезгливо морщась. – Медвежья булка с мармеладом!

У мистера Кладворти был такой вид, будто его уже ничем не удивишь. Вытащив из‑за отворота мантии носовой платок, он сунул руку под парик и принялся утирать лоб.

– Э‑э… я… не могу сказать точно, ваша честь, – пробормотал он, запинаясь.

– Пометьте это как «вещественное доказательство особой ценности», – распорядился судья, отдавая булку обратно служителю. – Я его потом изучу поподробнее.

– Моя булка – вещественное доказательство особой ценности? – возликовал Паддингтон. – Ещё бы, она ведь со специальным домашним мармеладом, его миссис Бёрд делала. Она очень обрадуется!

– Тогда надо и её вызвать, – решил судья. – Может быть, она прольёт хоть какой-то свет на происходящее.

– Но я даже не слышал ни о какой миссис Бёрд! – возопил мистер Кладворти.

Судья посмотрел на него с упрёком.

– У меня складывается впечатление, мистер Кладворти, что вы весьма халатно относитесь к своим обязанностям, – отрубил он. – Вы даже не потрудились познакомиться с собственными свидетелями. Вызовите миссис Бёрд!

– Вызовите миссис Бёрд! – крикнул кто-то в дальнем конце зала.

– Вызовите миссис Бёрд! – эхом повторил голос из коридора.

– Да ведь её тоже тут нет, мистер Орёл, – поведал Паддингтон.

– Миссис Бёрд тут нет? – изумился судья. – Но она, судя по всему, чрезвычайно важный свидетель! Почему её тут нет?

– Она, наверное, ушла в магазин с миссис Браун, – объяснил Паддингтон. – Они по вторникам всегда ходят за покупками.

– Вот как? – рявкнул судья. – Форменное безобразие! – Он свирепо уставился через весь зал на несчастного адвоката. – Меня так и подмывает прервать заседание!

Мистер Кладворти перевёл дух.

– С вашего позволения, ваша честь, заговорил он, – я бы хотел задать свидетелю ещё один вопрос.

– Позволяю, – неохотно согласился судья Орёл. – Только давайте коротко.

Засунув трясущиеся большие пальцы за лацканы, мистер Кладворти пронзил медвежонка долгим взглядом и сделал последнюю отчаянную попытку поправить дело.

– Где вы были утром двадцать девятого числа? – спросил он, отчётливо выговаривая слова. – Только подумайте, прежде чем отвечать.

Паддингтон честно подумал минуту-другую.

– А когда именно утром двадцать девятого числа, мистер Кладворти? – поинтересовался он.

– Около одиннадцати часов, – уточнил адвокат, слегка приободрившись – наконец-то дело сдвинулось с мёртвой точки.

– Ну, наверное, я был у мистера Крубера на «послезавтраке», – припомнил медвежонок. – Мы обычно с ним пьём какао через часик после завтрака. Поэтому и называется «послезавтрак».

– Вызовите мистера Крубера, – устало проговорил судья.

– Вызовите мистера Крубера! – крикнул кто-то в дальнем конце зала.

– Вызовите мистера Крубера! – эхом разнеслось по коридору.

К этому моменту все уже успели привыкнуть, что призывы к свидетелям остаются без ответа. Поэтому, когда дверь внезапно открылась, по залу пронёсся возбуждённый ропот. Мистер Крубер вошёл в зал, а следом за ним – ещё один дяденька. Антиквар явно очень обрадовался, увидев Паддингтона на свидетельском месте.

– Позвольте объяснить, ваша честь, – начал он, обращаясь к судье. – Похоже, здесь произошло досадное недоразумение. Вы ведь знаете, ваша честь, сколько на свете Браунов, и на сей раз, как я понимаю, двух Браунов попросту перепутали. – Он указал на стоявшего с ним рядом дяденьку. – Вот мистер Браун, который должен был давать показания!

Судья воззрился сперва на мистера Крубера, а потом на Паддингтона, и во взгляде его читалось: да, на свете слишком много Браунов, и он бы лично не возражал, если бы было на одного меньше. Он собрался было что-то сказать, но потом передумал и поднялся во весь рост.