День Нордейла - Вероника Мелан

Я прочитала этот «доброжелательный» текст, прикрыла глаза и медленно досчитала до пяти. Конечно, я не буду говорить ей, что Лагерфельд вылечит любого калеку, но мысль о том, что Дэйн, например, падает и ломает руку…

– Послушайте, – неохотно произнесла я вместо того, что намеревалась до этого, – покажите мне, как пройти к криокамерам?

Незнакомый мужчина в форме не выказал ровным счетом никакого удивления.

– Следуйте за мной.

Мы виляли бесконечными коридорами, спускались все ниже – кажется, гораздо ниже уровня почвы, – то шагали по лестницам, то ехали в лифте.

Как далеко. Как долго.

Почему все сошлось в одно: рядом ни Дрейка, ни Сиблинга, ни даже смешариков? Те бы помогли – я верила.

Незнакомый мужчина, стоящий рядом со мной в кабине, молчал. Ему, кажется, не было никакого дела до того, зачем я вдруг попросила показать мне запретную территорию.

– А к камерам разве попадают не через Лабораторию?

– Есть разные пути.

Ответили уклончиво.

Я маялась от неуверенности и тревоги – я воплощала в жизнь «план Б».

Мой «план А» заключался в возможности встречи со смешариками и озвучивании просьбы о помощи, а вот «план Б» выглядел неприглядно, но, возможно, действеннее. Я собиралась попытаться нарушить один из уставов Реактора – например, пройти туда, куда нельзя, взять то, что нельзя трогать, попросить удовлетворить какую-нибудь мою безумную просьбу. Например, выдать мне содержимое криокамеры под номером «3261».

Ведь они обязательно свяжутся с Дрейком, чтобы удостовериться в том, что уполномочены это сделать? А Дрейк обязательно поинтересуется у меня, зачем я пошла в хранилище?

И мы поговорим.

На словах все выглядело просто.

Но проблема случилась тогда, когда мы спустились на лифте на нужный этаж, прошли длинным коридором и вошли в помещение, в котором целая стена представляла собой ряды дверок-ячеек. Мой провожатый указал:

– Это криокамеры.

Я нервно сглотнула, но решила стойко следовать намеченной стратегии:

– Где находится ячейка с номером «3261»?

– Пойдемте.

Я поверить не могла – меня вели туда, куда я просила. Так просто.

Мы остановились поодаль от входа в этот длинный, но хорошо освещенный подвал.

– Здесь.

И указующий жест на одну из дверок без номера – конечно, для меня без номера, ведь представители Комиссии читали информационные поля, и им не нужны таблички.

– Я могу получить то, что хранится внутри?

– Можете. Но для транспортировки содержимого вам понадобится охлаждающий блок.

– Могу? – я почти что взревела от злого отчаяния. – Вы что, вот так просто выдадите мне содержимое? И не спросите Начальника, можно ли это сделать?

Незнакомый мне мужчина совершенно не желал проявлять эмоции. И последующие слова, словно молоток из мультика, вколотил меня в землю по самую шляпку:

– Вам предоставлен полный доступ.

– Полный?!

– Полный. Распоряжение сверху.

Хотелось устало опуститься на пол, прислониться к стене и закрыть глаза.

Дрейк, Дрейк, Дрейк… Он настолько мне доверял, что теперь я запросто могла совершить предательство.

Однако он потому и предоставил мне возможность передвижения без ограничения, потому что знал – я не никогда и ни за что его не предам.

– Мисс, вы будете брать то, что хранится внутри?

Коварный вопрос. Почти что зловещий. Как просто сейчас можно было бы решить все проблемы. Или наоборот нажить новые.

– Спасибо, что проводили, – ответила я сухо. – Брать не буду, но хочу знать, что именно хранится в этой ячейке.

Мужчина в форме кивнул, прикрыл веки и принялся считывать из невидимого мне банка данных нужную информацию.

– В ячейке камеры номер три два шесть один один хранятся охлажденные гометы человеческих индивидов, которым присвоены номера…

И зазвучали цифры.

* * *

С самого детства нам внушают мысль, что «производить впечатление» – это самое важное в жизни. Ответил вежливо – хороший человек. Помог другому – хороший. Получил престижную работу, премию, отличился в соревновании на сообразительность – умный и, значит, хороший. Всю свою бессознательную поначалу жизнь, а после и сознательную тоже, мы, будто влипшие в паутину общественного мнения мухи, посвящаем тому, чтобы другие не отозвались о нас плохо.

Особенно родные и любимые люди.

Я собиралась это правило нарушить.

В ячейке с номером «3261» хранились чьи-то живые клетки, чьи-то ДНК, которые «башка» собиралась использовать по своему назначению. И что-то подсказывало мне, что использовать их она собиралась «не на пользу». А я не собиралась участвовать в заговоре с ней только потому, что так было бы легче избежать неприятностей.

Да, возможно, это будет на какое-то время стоить мне дружбы с ребятами, а также с их вторыми половинами, но стоил ли подобный проступок того, чтобы лишиться дружбы с собой?

«Башка» свято верила, что я слаба. Что первым делом я побегу всем доказывать, что я «не козел», что не совершала плохого, что меня подставили. Да, меня подставили, но любые попытки кому-то что-то доказать не есть ничего, кроме взбунтовавшегося чувства вины. И страха, что меня перестанут любить.

Скорее всего, перестанут.

И чувство вины будет меня долбить, как и желание перед всем миром оправдаться. Однако, в криокамере живые организмы.

А я, что бы обо мне ни думали другие, на самом деле не совершала плохого.

Неспособная придумать выход из положения, следующие сутки я изо всех сил старалась отключить чувствительность.

Потому что «лысая» злилась на отсутствие результата, а также на то, что я более не выходила на контакт. И мстила.

Первый звонок пострадавшего от руки моего двойника действительно раздался через шесть часов, как и было обещано, а дальше уже через три, через два часа. Позже всего через сорок минут.

И, сидя в нашей с Дрейком гостиной – самым безопасном месте на Уровнях ввиду множества установленных вокруг дома энергетических ловушек, – я делала вид, что звонки друзей меня совершенно не трогают, что мне все равно.

Все равно, что «я», оказывается, заглянула в гости к Халку и подарила тому «местный» коньяк с родины, попробовав который он жестко отравился и временно потерял способности сенсора.

– Это была не очень хорошая штука, Ди…

Все равно, что «я» заглянула в гости к Элли и сообщила той, что через пару дней навсегда заберу котенка Хвостика – мол, в мирах нужно сохранять некий баланс переноса вещей. И Элли, по словам Рена, вот уже несколько часов ходит в слезах, потому как Хвостика они полюбили оба. Аарону Канну «я» зачем-то стерла некие секретные карты с компьютера – те самые карты, которые он собирал годами.