Девочка с самокатом - Дарёна Хэйл

Включая истории тех, кто живёт здесь сейчас.

– Здесь живёт Роджер, – объясняет Лилит, – он появился тут самым первым, так что и амбиции у него соответствующие. Неподалёку Калани. Обычно никто не хочет селиться на первом этаже, но Калани, наоборот, нравится быть поближе к местам, где все собираются: гостиной, столовой и гаражу… Здесь, – говорит Лилит, когда они, поднявшись по лестнице, сворачивают в очередной коридор, – комнаты Лиссы и Вика…

Эмбер почти не удивляется, когда дверь открывается – резко и быстро, почти врезаясь ей в лоб.

Она, конечно, успевает отскочить. У неё даже получается не уронить ни самокат, ни сумки, но это всё равно ничего не значит, потому что за дверью стоит тот, кого она совершенно точно не хотела бы видеть (пусть и знала, что они неминуемо встретятся).

Из-под спадающих на лоб светлых кудряшек Вик смотрит на неё своими огромными голубыми глазами, и на мгновение Эмбер кажется, что она никуда не уезжала из Городка, но потом она различает в его взгляде удивление и недовольство. Недовольство, впрочем, она могла увидеть и дома, но там Вик ни за что на свете не удивился бы, встретив её на улице, или за школой, или у магазина…

– Ты? – выплёвывает он, вздёргивая брови.

Лилит он пока что не замечает. Эмбер не находит ничего умнее, чем просто ответить:

– Я.

Внутри неё закручивается клубок из обиды и злобы. Коктейль, замешанный на обращённом к себе «ты же знала, что он будет здесь, так что нечего теперь удивляться» и бесконечном «не хочу, не хочу, не хочу». Эмбер снова чувствует себя беспомощной девочкой, которая из окна своей комнаты смотрит на то, как её вещи всем городом растаскивают в разные стороны.

Эмбер снова чувствует себя беспомощной девочкой, которая приходит в раздолбанное подобие школы и видит, как её лучший друг обнимается с одноклассницей, одетой в её красный свитер и её же жёлтую куртку.

Она заново вспоминает и холодное «Что-то не так?», и последовавшее за ним ледяное молчание, и то, как это больно – терять лучшего друга, и то, как ещё больнее другое – что лучший друг может быть таким мудаком, когда на вашей дружбе ставится крест. А ещё то, как это больно, когда на вашей дружбе ставится крест из-за улыбчивой одноклассницы, одетой в твои свитер и куртку, и когда лучший друг выбирает обниматься, а не попросить вернуть тебе твои вещи.

Самое смешное, что на новую одежду можно заработать, всего лишь несколько месяцев вкалывая без выходных, а вот на нового лучшего друга…

– Добрый день, я Лилит, одна из организаторов гонок. – Одной рукой взявшись за дверную ручку, другую Лилит протягивает Вику. – Мы, кажется, ещё незнакомы.

Он отрицательно трясёт головой, невольно отвлекаясь от Эмбер.

– Вик…

Лилит продолжает:

– Я знаю, кто ты. Собственно, я ехала за тобой. Меня успели опередить, но я в любом случае не из тех, кто возвращается с пустыми руками. – Её голос становится жёстким, а губы сжимаются в тонкую линию, и по этим губам можно прочитать, что Лилит не потерпит здесь беспорядков. – Нам нужно идти. – Она кивает Вику, снова становясь похожей на королеву, и Вик растерянно кивает в ответ.

Эмбер неловко обходит дверь, ударяясь о неё рулём самоката.

– Милая футболка, – презрительно бросает Вик в спину.

Она не оборачивается и не реагирует. Она уж тем более не объясняет, что предыдущего владельца этой футболки сожрали зомби, и, конечно, даже не думает о том, что, возможно, ей было бы легче, раздели она его участь.

Когда Лилит наконец-то подводит её к нужной двери, Эмбер чувствует себя совершенно разбитой. Она почти не слышит ни радушного «чувствуй себя как дома», ни встревоженного «располагайся, увидимся за ужином», ни «вот только скандалов мне здесь не хватало». Прийти в себя получается только тогда, когда Лилит выходит из комнаты, оставляя её наедине с собственными мыслями и светом заходящего солнца, заливающим помещение.

Поставив сумку на пол, Эмбер несколько секунд смотрит по сторонам, а потом, с размаху опустившись на заправленную синим пледом кровать, обхватывает голову руками и отчаянно пытается успокоиться.

Об ужине объявляют по громкой связи, и Эмбер вздрагивает от неожиданности.

– Надеюсь, вы не забыли об ужине? – со смехом раздаётся откуда-то из коридора. – Хотя стоп. Разумеется, вы не забыли! А если и забыли, то я вам напомнил. Ждём всех в столовой.

Она успевает пристроить самокат между продавленным креслом и обшарпанной тумбочкой, разложить вещи в шкафу – места на полках так много, а вещей у Эмбер так мало, что приходится творчески подходить к процессу: буквально по две вещи на полку, а куртку с жилеткой – на плечики, иначе здесь пусто и одиноко, – и кое-как привести свои мысли в порядок. Приводить свои мысли в порядок приходится после каждой встречи с Виком (в большинстве случаев он не здоровается, и от этого легче, потому что слышать его голос – даже сейчас, даже четыре года спустя, – это совсем другая история), и у Эмбер, в общем-то, достаточно опыта.

К тому моменту, как дверь за её спиной закрывается, а ключ от комнаты оказывается в заднем кармане джинсовых шорт, Эмбер в порядке.

Следуя за Лилит, она не успела запомнить дорогу, но ни на минуту не сомневается в том, что сумеет её отыскать. Специально для таких невнимательных, как она, стены на поворотах испещрены подсказками-наклейками, так что на пути в столовую Эмбер почти не плутает.

Лилит машет ей от углового столика, и кроме сына рядом с ней Эмбер замечает худого парня в инвалидной коляске. Его волосы рыжие, такие же рыжие, как ржавчина на колёсах его средства передвижения. Тощие запястья выглядывают из-под закатанных рукавов клетчатой рубашки, и чем-то он напоминает ей Эндрю. Парень громко смеётся, и Эмбер без труда узнаёт тот самый смех, что звучал из громкоговорителя в коридоре. Он особенный: дробный и звонкий, такой искренний даже сквозь помехи и шум, похожий на смех маленького ребёнка… Губы Эмбер сами по себе растягиваются, она машет в ответ Лилит, но не подходит к ней. За тем столиком заняты все места, так что ей, взяв поднос с едой, придётся искать себе что-то другое.

В конечном итоге она садится к единственному, если не считать Вика, знакомому человеку в этой столовой.

– Привет.

– Девочка с самокатом, – кивает Калани.

Эмбер громыхает стулом, придвигаясь поближе к столу.

– А где, в таком случае, самокат? – мелодично интересуется парень, сидящий напротив.

– Сказал, что не хочет ужинать. – Эмбер пожимает плечами.

Раздаётся смешок. Это реагирует девушка, сидящая по правую руку от спросившего парня. Эмбер улыбается ей, отмечая выбеленные (и где она только сумела взять краску?) волосы и губы в тёмной помаде (тот же вопрос).

– Дженни, – представляется незнакомка, поймав её взгляд. Голос у неё хриплый, но приятный, похожий на вокал в старых песнях, которые Хавьер крутил у себя в магазине. – А это Джонни, мой брат. Мы двойняшки, – добавляет она после недолгих раздумий.