Соло для влюбленных. Певица - Татьяна Бочарова

Третьекурсником я впервые принял участие в общегородском конкурсе и… победил. Потом был областной конкурс, за ним – региональный. И наконец, тот самый, последний… – Глеб замолчал, думая, вероятно, о чем-то своем. Потом взглянул на часы. – Наверное, мне пора. Уже пятый час. От тебя до моего Марьина наверняка не меньше полутора часов. Надо еще партию посмотреть и спать завалиться пораньше. Терпеть не могу рано вставать.

– Теперь придется, – Лариса прислонилась головой к его плечу, задумчиво глядя в потолок.

Глеб обнял ее. Потом тихонько отстранился.

– Пора.

– Останься, – попросила она, – тебе незачем сейчас уходить.

– Вот так сразу?

– И до театра от меня гораздо ближе.

– Ну разве что… – он усмехнулся и поцеловал ее в губы…

Посреди ночи Лариса проснулась с давно позабытым ощущением покоя и тихой радости. Квартира преобразилась. Она больше не была пустой и холодной. Теперь каждый ее уголок наполнился уютом. Тем особым уютом, который тонко чувствует женщина, когда в ее жилище находится близкий ей мужчина.

– Это вроде кори, – определила Мила, – налетит, потреплет и отпустит. Главное, чтобы не было осложнений.

Они с Ларисой сидели в узенькой, тесной женской гримерке. Только что кончился пробный прогон первого действия, и Лепехов объявил получасовой перерыв, прежде чем перейти к более подробной работе над отдельными номерами.

За дверью в коридоре слышался шум, шаги, смех, а здесь, в гримерке, было тихо и, главное, прохладно – окна комнаты выходили в тенистый двор.

На повестке дня у девушек стояли ураганно начавшиеся отношения Ларисы с Ситниковым.

– Точно, корь, – тоном знатока заверила подругу Мила, глядя в зеркало и аккуратно стирая влажной ваткой потекшую от жары тушь с глаз.

– Старовата я для кори, – Лариса скептически поджала губы. – Знаешь, Милка, я ведь ничего не берусь утверждать. Не хочу высоких слов, меня от них тошнить начинает. Просто…

Просто тебе классно, – улыбнулась Мила, оглядывая сияющее лицо подруги, – и это видно невооруженным взглядом. Что ж, дай, как говорится, тебе Бог! Если честно, я не сомневалась, что все будет именно так еще до начала всяких репетиций.

– Неужели я такая предсказуемая? – полушутливо-полувсерьез обиделась Лариса.

– Да нет, просто я, в отличие от тебя, видела его по телевизору. Много раз. Мимо такого трудно проскочить, не заметив.

– А ты бы проскочила? – Лариса выжидающе глянула на Милу, сосредоточенно рассматривающую в зеркале свое отражение.

– Я? – Та обернулась, выщипанные в ниточку брови ее удивленно взлетели вверх. – Шутишь? Мы в разных весовых категориях.

– Имеешь в виду возраст?

– Не только. Всякое. Нет, девушка, этот кадр персонально для тебя, у меня в этой Жизни другие задачи, – Мила отвернулась обратно к зеркалу, и Лариса увидела в отражении, как напряглось, словно застыло, ее лицо.

В дверь постучали.

– Девчонки, пора!

Кажется, это был Саприненко, его густой, раскатистый бас.

– Ты готова? – спросила Лариса, продолжая внимательно вглядываться в лицо Милы. Но оно уже стало прежним, веселым и беззаботным.

– Да. Пошли.

Большинство народа уже сидело в зале. На сцене под аккомпанемент Зины Глеб исполнял навязшее у всех в зубах «Сердце красавицы склонно к измене», но делал это так непосредственно и вдохновенно, что Лариса невольно заслушалась.

Да, у него, несомненно, огромный талант. Не зря старик профессор взялся учить его «от сохи». Мила права – такого, как он, нельзя не заметить.

Она тихонько прошла в зал и села в предпоследнем ряду. Интересно, понимает Глеб, что никто из труппы в подметки ему не годится? Ну, может быть, это она слишком, про подметки, но то, что он однозначно лучше и профессиональней солистов, много лет работающих в театре, факт! Бесспорный, ясный всем факт. Однако никаких замашек капризного премьера Ситников не проявляет. Значит, звездная болезнь его еще не коснулась. Знать бы почему!

Глеб закончил арию, и, как вчера, зал разразился аплодисментами.

Лепехов светился от удовольствия. Он прослушал еще пару дуэтов, сделал Зине несколько замечаний по темпу и характеру аккомпанемента и отпустил всех до послезавтра. Вторник был театральным выходным. Этот день Мишка Лепехов посвящал самостоятельной работе над произведением: запирался дома с клавиром и наушниками, а певцы занимались сами, иногда собираясь дуэтами или трио, либо просто подчищали интонацию, сидя за фортепьяно.

Едва Мила с Ларисой поднялись со своих мест и направились к выходу, в Ларисиной сумке запищал мобильник. Она отошла в сторону. Женский голос, приветливо поздоровавшись, представился:

– Весняковская Татьяна Сергеевна. Лариса Дмитриевна, я следователь городской прокуратуры. Позавчера вы стали свидетелем дорожно-транспортного происшествия. Вести это дело поручено мне. Мы должны с вами увидеться. Вчера вечером я звонила, но никто не снял трубку.

Вчера, как только они с Глебом вошли в квартиру, Лариса отключила телефон.

– Да, – сказала она в трубку, – да, я поняла вас. Когда я должна приехать и куда?

– Вам удобно через час? Тогда записывайте адрес. Вам будет выписан пропуск, так что обязательно возьмите паспорт.

Лариса, морщась от досады, записала в блокнот улицу и номер дома и вежливо попрощалась. У нее были совсем другие планы на весь остаток дня. Впрочем, скорее всего, визит в прокуратуру не займет много времени. И ехать совсем недалеко.

К ней навстречу шел Глеб. Волосы его были влажными, видно, он только что освежился под краном. Глаза весело блестели.

Мила, стоявшая чуть поодаль и болтавшая с сопрано Ирой Смакиной, бросила на Ларису выразительный взгляд и, взяв собеседницу под руку, пошла к дверям.

– Ну, как твои ощущения? – улыбнулась Глебу Лариса. – Нравится петь у Лепехова?

– Даже очень. Ты домой?

– Нет. Нужно съездить по одному делу в прокуратуру. Слушай, ты можешь поехать туда со мной и подождать, пока я освобожусь. Это недолго. Не больше часа, а может, и того меньше. А потом… – она, слегка прищурившись, кокетливо поглядела на него, – потом мы могли бы сходить куда-нибудь пообедать и расслабиться. Как ты смотришь на такое предложение?

Глеб неопределенно пожал плечами:

– Если ты о ресторане, то я в нулях. К сожалению, не могу тебя пригласить никуда, разве что в «Макдоналдс».

– Только не в «Макдоналдс», – весело засмеялась Лариса. – Успокойся, я располагаю кое-какими средствами. Если не слишком шиковать, то на приличный вечер вдвоем вполне хватит. А потом, когда разбогатеешь, вернешь долг в виде такого же вечера.