"Царство свободы" на крови. "Кончилось ваше время!" - Алексей Волков

Имел большой успех среди колеблющихся, сбитых с толку масс, однако не то в июне, не то в июле был убит неизвестно кем, и дело его заглохло. В итоге к запоздалому приезду американца грянуло Учредительное собрание, а призывы к еще одной революции, на сей раз — мировой, пропали втуне. Лишенный авторитетных организаторов, переворот слева не состоялся. Как не состоялся чуть позже переворот справа. Но в последнем случае не сумели ничего сделать генералы.

Увы, никакая учредилка справиться с ситуацией не могла. Депутаты старались спасти единое государство своей болтологией, даже успели выбрать президента, только слушать их никто не стал. К новому, восемнадцатому году о независимости объявили Украина, Сибирь, казачьи области, многочисленные народы Кавказа… Страна без единой идеологии, авторитетного правителя и элементарного порядка прекратила существование, распалась на куски, и еще слава богу, что вместо обещанного всеобщего пламени посыпались искры, так и не вызвавшие пожара. Так, по окраинам, но по сравнению со всероссийским это можно было считать уже ерундой. Крови пролилось немало, оружия на руках хватало, да ведь могло быть куда больше, если бы речь шла не об отдельных бандах — об организованной силе.

В моменты крутых переломов чересчур многое зависит от личностей. К счастью, на том конце таковые или погибли, или опоздали. К сожалению, на противоположном личности оказались не на высоте. Да и к власти пришли не государственные деятели, а тряпки. Те, кому пришлось подписывать капитуляцию перед Германией. Раз уж армию сами же развалили. Начавшиеся с момента революции процессы оказались неостановимыми. Вековая мечта российских интеллигентов приказала долго жить. Первый президент всея Руси Чернов оказался последним. Да и правление длилось едва ли месяц.

Как же фамилия американского гостя? Не то Троицкий, не то Троцкий. И национальность у него…

Или то был не он? Да разница-то…

Одиннадцать лет с Февральской революции. Печальная хроника распада…

Отчего-то вспомнились морские рассказы о крысином волке. Когда количество крыс на корабле становилось невыносимым, команда отлавливала некоторое количество, помещала их в одну клетку, а дальше просто ждала. Голодные твари рано или поздно начинали нападать друг на друга — и в итоге оставалась только одна, сильнейшая. Потом еще выжидали, кормили с рук — и получался крысиный волк. Безжалостное создание, которое в дальнейшем носилось по закоулкам в поисках сородичей — на их страх и погибель.

Вся разница — крысиный волк сохранял привязанность к людям, а вот очередной глава государства — нет. Да и зачем, если на долгих четыре года он становился хозяином осколка некогда огромной страны и мог делать все, что хотел, оправдываясь очередным набором трескучих фраз? Все равно найдутся такие, кто верует и будет повторять — наш-то как сказанул! Прямо правду-матку! Вот где заживем! Вот уж голова!.. А раз выбран не на века, то надо торопиться, обеспечить себе персональное светлое будущее. Лучше всего не здесь, а в краях иных, где никогда не привлекут к ответу за содеянное на так называемой родной земле. Где хорошо, там, как известно, и родина… Благо многие из кандидатов привыкли годами жить по Европам, а собственную землю презирали.

Внешне Кротов ничем не отличался от многочисленных, снующих туда-сюда москвичей. Обычная дубленка, не солидная, но и не слишком старая, так, вполне доступная имеющему работу или же вовремя сумевшему прихватить чью-то чужую собственность в смутные революционные и послереволюционные дни. Мимо в экипажах и авто проносились гораздо лучше одетые купцы, банкиры, всевозможные служащие — все, кого люди простые скопом звали «буржуями». Обычная внешность, в которой запоминалась лишь небольшая светлая бородка. Разве что над правой бровью чуть виднелся старый шрам, память о Второй Отечественной войне. Но и по возрасту, порядком за сорок, Кротов относился к ее участникам. Другим повезло много меньше, и порою попадались инвалиды — кто без руки, кто без ноги. Хотя и не столь часто — времена выдались трудные, отнюдь не способствующие долголетию для тех, кто в одночасье лишился здоровья и возможности полноценно работать. Тут крепким да молодым не было дел, многие фабрики и заводы давно стали, а о новых никто и не слышал, но новая власть давно провозгласила свободу — в том числе и в смерти от голода. В полном соответствии с желанием каждого индивида.

Конечно, намного быстрее и проще было бы взять мотор. Денег хватало, а машины — вон они, застыли на отведенных стоянках. Да и извозчики по старинке подкарауливают седоков. Просто подобный способ передвижения мог привлечь ненужное внимание, а выделяться Кротову отнюдь не хотелось. Лучше уж так — где на трамвае, где — пешочком, благо вещи оставлены в гостинице, и с собой только небольшой саквояж, да и тот почти пуст.

Время не поджимало. До условленного часа его хватало с избытком. День хоть и кусался морозом, но ветерок дул совсем слабый, и ничего страшного не было. До темноты и той оставалось порядочно. Как посоветовали Кротову еще в поезде, по ночам и вечерам лучше не гулять. Лихого народа в столице с избытком, так не стоит искушать собственную судьбу и падких на чужое добро людей. Даже поблизости от Кремля отнюдь не безопасно, а уж про остальные улицы не стоило и говорить.

Интересно, почему-то многие при таких разговорах поневоле вспоминали прежних городовых — как символов порядка. Странные люди — сами же хотели свободы, наверняка принимали участие в уничтожении слуг царского престола, а вот теперь жалеют. Словно нельзя было подумать о последствиях заранее! Должен же кто-то охранять покой обывателей, или надеялись на невесть почему возросшую сознательность? Откуда? Оставь надежды…

Встреч с разбойниками Кротов не боялся, однако отнюдь и не желал. Но — быстро сделаем дело, а там вернемся в номер до положенного часа. Береженого и Бог бережет.

Помогало и то, что путь лежал не на какую-нибудь из многочисленных окраин, а в Зарядье, место, не столь далекое от самого центра столицы. Вернее, вписывающееся в этот центр.

Людей вокруг хватало. Больше было бедно одетых. Богатые не очень-то любят ходить пешком, предпочитая свой или наемный транспорт. Они занятые, куда там тратить драгоценные минуты и часы на прогулки или же ходьбу, когда уже давно можно быть на месте. И с не достигшим должного положения людом смешиваться отнюдь не пристало. Человек — существо завистливое, мало ли что он может учудить при виде чужого достатка? Достаточно вспомнить революционные дни, когда вроде бы все были заодно, и тем не менее кто-то здорово поживился, а кто-то попал под раздачу и расплатился хорошо коль имуществом — кое-кто и жизнью за свое положение и право быть над толпой.

Нет, лучше уж, когда два мира, мир достойных и мир всех прочих, не пересекаются нигде. Так оно надежнее и спокойнее.

На всякий случай Кротов шел к цели, постоянно сворачивая в стороны. Заходил в лавки и магазины, невольно сравнивал цены. В Сибирской республике было довольно дорого, но Москва переплюнула отделившуюся окраину едва ли не во всем. Особенно это касалось продуктов, будто с некоторого времени поля заросли бурьяном, а на стада напал какой-то неведомый прежде мор. И люди здесь какие-то озабоченные, хотя, примерно представляя доход и расход, — как иначе?