Последний вампир. Черная кровь. Красные кости - Кристофер Пайк

Амба была на семь лет старше семилетней меня, когда в нашу деревню пришла болезнь. Хотя нас разделяли семь лет, мы были хорошими подругами. Я была высокой для своего возраста, она — маленькой, и мы обе любили петь, в основном баджанас, священные гимны из Вед, сидя у реки после наступления темноты. Моя кожа была темной от обжигающего солнца, а у Амбы — от деда, который был индийцем. Внешне мы были не похожи, но когда мы пели, наши голоса сливались в один, и я была счастлива. Жизнь в Раджастане была простая.

До болезни. Она поразила не всех, только половину. Я не знаю, почему она пощадила меня, хотя я так же, как Амба и все остальные, пила воду из зараженной реки. Амба заболела одной из первых. Последние два дня жизни ее рвало кровью, и мне оставалось лишь сидеть рядом и смотреть, как она умирает. Моя печаль была особенно сильна, потому что Амба была на восьмом месяце беременности. Хотя я была ее лучшей подругой, она никогда не говорила мне, кто отец ее ребенка. Она никому этого не говорила.

Когда она умерла, все должно было бы на этом и закончиться. Ее тело должны были сжечь на погребальном костре и посвятить обряд Вишну, а ее прах — бросить в реку. Но незадолго до этого в деревню пришел агоранский жрец. У него были другие соображения насчет тела. Агора была сомнительной, сектой, темной сектой, и никто бы не послушал этого жреца, если бы не паника из–за чумы. Жрец пришел с богохульными мыслями, но многие прислушивались к нему из–за страха перед чумой. Он сказал, что чуму наслал ракшас, или демон, который оскорбился, потому что мы поклоняемся великому богу Вишну. Он сказал, что единственный способ освободить нашу деревню от ракшаса — это призвать еще более могущественное существо — якшини, — чтобы оно съело ракшаса.

Некоторые сочли эту мысль разумной, но многие, как и я, испытывали сомнение: если бог не смог защитить нас, то как сможет защитить якшини? К тому же многие тревожились, что сделает якшини после того, как уничтожит ракшаса. Из ведических текстов мы знали, что якшини не любят людей. Но агоранский жрец сказал, что справится с якшини, и ему позволили осуществить его план.

Обычно агоране призывают духов не в статуи или на алтарь, а в тела недавно умерших людей. Именно в силу этого большинство религиозных людей Индии остерегались агоран. Но в отчаянии, когда люди больше всего нуждаются в вере, они часто забывают о ней. Тогда было столько мертвых, что жрецу было из чего выбирать. Но он выбрал тело Амбы, и думаю, его привлек поздний срок ее беременности. В то время я была ребенком, но я видела в глазах жреца что–то пугающее. Что–то холодное и бездушное.

По причине моего малого возраста меня не взяли, и ни одну женщину к церемонии не допустили. Но я переживала, что именно они собираются сделать с телом моей подруги, и в ту ночь, когда жрец планировал вызвать демона, я пробралась в лес. Из–за валуна на краю поляны я смотрела, как агоранский жрец с помощью шести мужчин, среди которых был мой отец, готовил к обряду обнаженное тело Амбы. Они намазали ее тело маслом, камфарой и вином. Потом жрец сел возле потрескивающего огня рядом с обращенной к небу головой Амбы и начал длинное монотонное пение. Мне оно не понравилось, оно было совершенно не похоже на гимны, которые мы пели в честь Вишну. Мантры резали ухо, и каждый раз, когда жрец завершал очередной стих, он ударял Амбу по животу длинной острой палкой, словно заклиная тело проснуться или пытаясь разбудить что–то внутри него.

Это продолжалось очень долго, вскоре живот Амбы начал кровоточить, и это напугало мужчин. Потому что она кровоточила, как живая, будто внутри нее билось сердце. Но я знала, что это невозможно. Я была рядом с Амбой, когда она умерла, и еще долго сидела возле нее, и ни разу, даже совсем слабо, она не вздохнула. Я не кинулась к ней. Я ни на мгновение не поверила, что жрец оживил ее. На самом деле мне хотелось лишь убежать к маме, которая наверняка уже искала меня. Мне захотелось этого еще сильнее, когда темная туча закрыла луну и подул сильный ветер, принося запах разложения и тлена. Запах был ужасным. Словно внезапно появился огромный демон и обдал собравшихся своим дыханием.

Что–то пришло. Когда запах усилился и мужчины начали роптать, что надо остановиться, пламя вдруг погасло, оставив только красные угли. Заполнивший воздух дым извивался вокруг кровавого свечения тлеющих углей, как клубок змей вокруг гниющей жертвы. Несколько мужчин закричали от страха. Но жрец рассмеялся и стал петь еще громче. Однако даже его голос дрогнул, когда Амба неожиданно села.

Это было жуткое зрелище. С ее лица капала кровь, глаза выкатились, словно вытолкнутые изнутри, зубы обнажились в широком оскале, будто ее губы были растянуты проволокой. Страшнее всего был ее язык — он вытянулся гораздо длиннее, чем любой человеческий язык, сантиметров на тридцать, извиваясь в воздухе, как змеи из дыма, танцевавшие над остатками костра. Я смотрела в ужасе, зная, что вижу рождение якшини. В зловещем красном мерцании он повернулся к жрецу, который уже умолк. Он больше не выглядел самоуверенным.

Якшини издал хихикающий звук, подобно гиене, и схватил жреца. Тот закричал, но никто не бросился ему на помощь. Якшини притянул жреца к себе, и их лица оказались рядом. Ужасный язык облизал его лицо, и крик несчастного застрял у него в горле. Там, где якшини касался его языком, слазила кожа. Когда лицо жреца превратилось в кровавую массу, якшини отодвинулся и рассмеялся. Потом его руки схватили жреца сзади за голову и одним мощным рывком крутанули ее так, что она развернулась назад и кости хрустнули. Когда якшини отпустил жреца, тот упал замертво. Сидящий монстр оглядел перепуганных людей, собравшихся вокруг костра. Это был хитрый взгляд. Он улыбнулся, и его глаза остановились на мне. Не сомневаюсь, он видел меня, хотя я затаилась за огромным камнем, отделявшим меня от поляны. Его глаза словно давили на мое сердце, как холодные ножи.

Затем, наконец, монстр закрыл глаза, и тело Амбы легло обратно.

Долгое время никто не двигался. Потом мой отец, смелый, но не самый мудрый, встал на колени рядом с телом Амбы. Он потыкал его палкой, и оно не пошевелилось. Он ткнул жреца, и было ясно, что ритуалов ему больше не совершать. К отцу подошли другие мужчины. Разговор шел о том, чтобы сжечь тела прямо здесь и сейчас. Прячась за своим валуном, я яростно кивала. Ветер унес отвратительный запах, и мне не хотелось, чтобы он вернулся. К несчастью, прежде чем удалось собрать достаточно хвороста для костра, мой отец заметил движение внутри живота Амбы. Он позвал остальных. Амба не была мертва. А если мертва, сказал он, то жив ее ребенок. Он взял нож, чтобы извлечь младенца из утробы Амбы.

Я выскочила из–за валуна и выбежала на поляну.

— Отец! — закричала я, хватая его за руку, в которой он держал нож. — Не позволяй этому ребенку прийти в мир. Амба мертва, ты видишь это собственными глазами. Ее ребенок тоже должен быть мертв. Пожалуйста, отец, послушай меня.

Конечно, все удивились, увидев меня, да еще и услышав мои слова. Мой отец был сердит на меня, но встал на колени и очень терпеливо заговорил со мной.

— Сита, — сказал он, — твоя подруга мертва, и нам не следовало позволять жрецу использовать ее тело. За свою испорченную злобой карму он заплатил собственной жизнью. Однако если мы не попытаемся спасти жизнь этого ребенка, мы испортим карму себе. Помнишь, когда родилась Саши, ее мать уже была мертва? Иногда так происходит, что живой ребенок рождается у мертвой женщины.