Конфуций. Первый учитель Поднебесной - Сигэки Каидзука

Биян находился по обе стороны важного узла водных коммуникаций между княжеством Цзинь, контролировавшим земли от юга Шэньси до севера Хэнани, с одной стороны, и княжеством У, расположенным к югу от Янцзы, – с другой. Княжество Цзинь созвало всех союзников с центральной равнины и правителя княжества У на межгосударственное собрание, целью которого было составить план противодействия Чу. В результате этой встречи было решено атаковать маленькое государство аборигенов – Биян, чтобы сохранить за собой эту жизненно важную линию коммуникаций. У него разбил лагерь Сян Сюй, известный министр княжества Сун. Лу также предоставило союзникам свои войска под командованием князя Сян-гуна. Однако эта маленькая крепость, которую союзники с центральной равнины сочли едва стоящей захвата, так решительно и энергично оборонялась, что битва за ее взятие неожиданно затянулась.

Была сделана безуспешная попытка захватить крепость одним ударом. Во время схватки ворота крепости вдруг отворились и солдаты союзных войск, стремясь отличиться на этом международном поле боя, наперегонки бросились в крепость. Тогда привратник, улучив момент, снова захлопнул ворота. Отец Конфуция, Шулян Хэ из Цзоу, в гуще перепуганных воинов, стремившихся спастись, отталкивая друг друга, ни в коей мере не лишился своего обычного мужества: он, схватив бревно, поддел им одну из створок ворот, снял ее с петель и держал поднятой, пока солдаты союзных войск успешно не выбрались наружу. Выломать створку городских ворот и удерживать ее одной рукой – это действительно наверняка требовало недюжинной физической силы.

Известие о таком мужественном поступке должно было разнестись не только в Лу, но и во всех государствах-союзниках. Командующим луской армией в то время был глава клана Мэнсунь по имени Мэн Сяньцзы. Среди воинов, подчиненных клану Мэн, был некто по имени Цинь Цзиньфу, который, схватившись за кусок ткани, свешенной со стены крепости для проверки силы воинов атакующей стороны, скрутил его и полез на стену. Однако ткань порвалась, он упал и на мгновение потерял сознание. Придя в себя, он снова скрутил его и полез вверх. Когда он совершил три таких попытки, защитники крепости на вершине стены, восхищенные его отвагой, свернули ткань и убрали ее.

Но Шулян Хэ не был безрассудно бесстрашен: своих товарищей он спас благодаря своей спокойной и непоколебимой храбрости. Сообщают, что Мэн Сяньцзы, глава клана Мэн, история чьей семьи славна блестящими военными подвигами, брал на службу воинов, смелостью которых он особенно восхищался. О доблестном поступке отца Конфуция было не так-то просто забыть, и, несомненно, с этим в какой-то степени было связано то, что впоследствии Конфуция приглашали в учителя к сыновьям из семьи Мэнсунь.

Отцу Конфуция, чья отвага была признана всеми после случая в Бияне, судя по всему, государство Лу стало доверять важные военные поручения. Семью годами позже, в 556 году до н. э., на княжество Лу напал его могущественный северный сосед – княжество Ци, в котором еще жива была память о том, как оно было гегемоном среди государств центральной равнины в дни князя Хуань-гуна. Ци на протяжении всего периода Чуньцю оставалось грозным противником. Наступающая армия Ци была разделена на две колонны, одна из которых осадила Фан, где жила известная луская семья Цзансунь. Из столицы были отправлены подкрепления но они боялись подходить слишком близко к крепости. Одним из защитников Фан был Шулян Хэ, которому отдали в подчинение гарнизон. На совете с семьей Цзан он предложил семье при возможном неблагоприятном повороте событий бежать из осажденной крепости. И вот, в сопровождении юных сторонников клана и трех сотен воинов, он провел главу дома, Цзансунь Хэ, через осаждающие Фан войска цисцев. Под покровом ночи этот отряд достиг лагеря пришедшего из Лу подкрепления и доложил им о положении дел. Затем Шулян Хэ, не медля, направился назад, пробился через осадившие крепость войска и вернулся в Фан.

Требовалась большая смелость, чтобы прорваться через ряды неизмеримо более сильной осаждающей армии прямо у нее на глазах и установить контакт со своей армией. Однако еще большей доблести требовало возвращение в осажденную крепость, которая могла пасть в любой момент. И не только храбрость была необходима для этого поступка, но и сильнейшее чувство долга, без которого невозможно было справиться с такой задачей. Отец Конфуция, очевидно, обладал всеми качествами, необходимыми для успешного выполнения подобных опасных поручений.

Следует заметить, что отец Конфуция не совершил блестящих подвигов в победоносной битве – он не добыл головы вражеского генерала и не управлял колонной атакующих колесниц. Нет, он только помог своим товарищам спастись из-за запертых ворот и проводил своего господина из осажденной крепости к войскам, присланным для подкрепления, – это были скромные поступки. Отец Конфуция никому не уступал по физической силе; его храбрость была безграничной, но не безрассудной; она возникла на почве хладнокровного выбора и непоколебимого чувства долга. С такой спокойной храбростью и верным сердцем он был идеальным воином; в мирное время такой человек также должен был быть безупречно честным и волевым.

Вполне можно представить себе, что во время упадка системы городов-государств к концу эпохи Чуньцю именно от такого отца – солдата с высокими идеалами – Конфуций унаследовал свой героический характер, проявившийся в его непреклонной и упорной борьбе по укреплению пошатнувшегося общественного строя и воссозданию этого строя на основе идеального Пути Чжоу-гуна.

Согласно «Историческим запискам», Конфуций был девяти футов и шести дюймов ростом, что кажется довольно необычным. Меры длины во время правления династии Хань были короче, чем те, которые используются сейчас. В то время рост обычного взрослого человека исчислялся семью футами, а высокого – восемью. Значит, рост в девять футов и шесть дюймов был прямо-таки гигантским. Сюнь-цзы, философ-конфуцианец, живший в конце периода Чжаньго, писал, что Конфуций был высоким, а его ученик Чжун Кун – приземистым. Возможно, Сыма Цянь взял свои данные из традиции, сохранявшейся в районе Лу во времена Хань, и поэтому сообщение о росте Конфуция может быть неточным. С другой стороны, рост и физическую силу Конфуций вполне мог унаследовать от своего отца – знаменитого воина.

Когда Конфуций уже в зрелом возрасте посетил соседнее княжество Вэй, тамошний князь Лин-гун попросил рассказать ему о военных искусствах. На это Конфуций отвечал: «Я слышал кое-что о жертвенных и священных сосудах, но не учился делам войск и армий», и оставил Вэй в негодовании. Но для Лин-гуна было вполне простительным, что он начал спрашивать о военном деле, когда увидел Конфуция – сына знаменитого луского воина, внушительное сложение которого соответствовало его родословной. Все же, хоть Конфуций был сыном воина и унаследовал соответствующее телосложение, он, как ни странно, не стремился добиться военной славы, командуя войсками. Он хотел стать выдающимся государственным деятелем и исправить положение дел в мире при помощи того, что он называл «жертвенными и священными сосудами», – то есть преобразовав общество на основе священных ритуалов и музыки.

Из-за безоговорочного признания происхождения Конфуция из известной семьи, возводившей род к знатному клану княжества Сун, стали считать, что он жил в условиях, подобающих аристократу. Биографы, например Линь Юйтан, написавший новое критическое жизнеописание Конфуция, считают его вельможей с рафинированными интересами и утонченными чувствами и думают, что он жил среди аристократической изысканности. Взрослый Конфуций рассматривал аристократию как идеал человеческой культуры (это отразилось в его концепции «благородного мужа»). Поэтому нельзя отрицать, что он испытывал некоторое почтение к жизни знати. Это почтение, тем не менее, следует трактовать как следствие неудовлетворенных желаний его юности, когда он жил в условиях, полностью противоположных безбедной и роскошной жизни знати.