Сукин сын - Вера Коркина

У Авилова поднялось настроение, как всегда при встрече с очевидной глупостью. Он переключится на четвертую, сделал погромче музыку, из магнитофона полилось: «It’s а wonderful, wonderful life!». Остаток пути ехали быстро, на въезде в заповедник им в лицо светило неописуемой красоты солнце в оперенье сизых облаков, наполовину ушедшее за холм. Чего суетимся, воруем, пишем стихи, охотимся за женщинами, боимся милиции? От собственной малости суетимся, от ничтожности. Небесная картина перечеркнет тебя своей красотой, и это обидно. Хочешь, чтобы и тебе удивились, и ты природа, и ты чего-то стоишь. И на тебя надо полюбоваться. Красота затягивает, и начинаются мечты, соблазны, стихи.

Он понял, что соскучился по Нине за четыре часа. Бессмысленная трата бензина, а также фиолетовый закат, тоже практически бесполезный, сделали свое дело: захотелось счастья.

Наутро палило так, как порой бывает на исходе лета, когда наступает последний приступ жары перед окончательной сдачей веселого времени года. После завтрака, не сговариваясь, все оказались в купальне: и депутат, увивавшийся за Наташкой, и фурия с бледным художником, и восточная красавица Тамара без ангела, погрузившегося в рыбалку, и чиновник при культуре. Все были слегка возбуждены. Шишкина нашли чересчур простодушным для дела и столь тонкой компании свидетелей-преступников. Они гордились масштабом: рукопись Пушкина — это вам не шутки! Шум начнется обязательно.

Другое дело, что цель кражи казалась загадкой. Авилов в беседах не участвовал, следователь оставил его на десерт, на вторник, в 11.00, но и он согласился, что выгоды в деле не наблюдалось и даже из спортивного интереса проделывать такие штуки не стоило. Маньяк или извращение какое-то, а «распиливает» мутную историю Миша Шишкин из деревни Простоквашино. Авилов заметил сплоченность публики. Происшествие сблизило. Еще пару дней назад, на городище, все были сами по себе, а теперь присутствуют общие темы и повышенный взаимный интерес. Конечно. Ведь кто-то из них это все-таки сделал.

Чиновник с депутатом обсудили убыточность культуры. Огромные затраты, сомнительная прибыль. Пичугин, круглый и вальяжный, полагал, что заповедник устроен рационально, музей имеет постоянный приток посетителей, пансионат обеспечен приезжими, и речь лишь о том, как увеличить прибыль. Наташа возразила, что культура бесприбыльна по определению, а если ставить дело на экономическую основу, то заповедник превратится в зоопарк. Авилов подивился задиристости, ей явно хотелось спорить с жабой, но Алексей Иванович снисходительно усмехался и разглядывал золотые лакированные ноготки на ее ступнях. Пара критиков вполголоса переругивалась. С их стороны долетали гневные выкрики.

— Бессмысленный шутник! — восклицала рыжая.

— Да он меня раздражал, — отбивался художник.

— Это патология — так шутить. Нечего делать — займись переводом.

Авилов поймал на себе взгляд Гены и изумился. Правый глаз лохматого отправился к носу и, достигнув цели, как ни в чем не бывало вернулся на место. Он растолкал разомлевшую Наташку, но всезнайка отмахнулась: «Обычное блуждающее косоглазие!» Обычное! Что ж тут обычного! Дефекты внешности к добру не приводят. С другой стороны, самый странный из встречавшихся Авилову экземпляров выглядел вполне заурядно. Второй раз за последние дни ему припомнился «кавказский пленник», да минует меня судьба беглеца! «Замыслил я побег… замыслил я побег в страну… какую там страну?» Страна-то велика, да что по ней бегать?

Тамара, истомленная умными беседами, отправилась купаться, кокетливо призвав Авилова, и тот на пирсе даже поддержал ее за локоток, недооценив коварство восточной женщины. Побултыхавшись у берега, она вздумала его догнать, но, заплыв чересчур далеко, огласила тихие дубровы звериными воплями. Когда Авилов подплыл, она была не похожа на человека, хватала за шею и едва не отправила его к праотцам. Пришлось вмазать по уху, чтобы расслабилась. После недолгой битвы они добрались до места, где нащупывалось дно, но Авилов чувствовал себя так, будто он схватился с дьяволом и дьявол его повредил.

— Животное, — обронил он, плюхнувшись на полотенце рядом с Наташкой. — Безумное животное.

— Спаситель женщин, — улыбнулась Наталья. — Дамский угодник, Пушкин.

— Это была моя кличка…

— У тебя и кличка была? На зоне?

Авилов в ответ хлопнул ее по твердой попке. К ним подошла Тамара.

— Я ужасно себя вела, я должна извиниться.

Ну, хоть это поняла, спасибо!

— Макс будет вам благодарен.

Еще бы, спасти такое сокровище!

— Он не простит себе, что ушел на рыбалку.

Сильное преувеличение! Таких мужчин не бывает, выдает желаемое за действительное! На Тамару накатила откровенность, и им пришлось выслушать получасовую историю беззаконной страсти. Как Макс отвоевал красавицу у прежнего мужа, как до поры до времени процветал их бизнес, как их подставили и все прочее, все ужасы периода первоначального накопления. Авилов наконец подал голос:

— А почему вы не на Канарах, не в Анталии, не на Майорке? Любите Пушкина?

— С этим местом у меня связано много хорошего. — Тамара потупилась.

— Вы здесь не впервые?

— К чему скрывать? — Авилову подумалось, что Тамара и впрямь существо многослойное, сундучок с потайным дном.

— У вас, наверное, везде поклонники? — он лицемерно вздохнул.

— Вы догадливы, — она недовольно скривилась.

Или слишком грубая лесть? Но лесть грубой не бывает.

— Нетрудно догадаться. Вы аппетитная женщина.

— Надо же! — подивилась Наташка. — Мне такого услышать не удавалось. — Тамара насторожилась.

— Ты не нуждаешься в похвалах.

— Нет женщин, не нуждающихся в похвалах, — Наташка полезла в сумку за фотоаппаратом. — Хочу сделать на память групповой снимок.

Она принялась поднимать и переставлять участников, выбирая удачный ракурс, подцепила кстати появившегося Тамариного супруга, выкрикнула «Cheese!» и на этом успокоилась. Плечи у всех покраснели, и группа свидетелей, среди которых, несомненно, присутствовали преступники, разошлась отдохнуть перед обедом.

Наташка моментально испарилась из гостиницы, и Авилов подумал, что, наверное, у нее есть причина, чтобы сбегать, и хорошо бы знать какая. Такое впечатление, что она по горло занята. И с каким упорством сюда его тянула. После случившегося это стало выглядеть подозрительно. Даже очень подозрительно. Впрочем, она никогда не сидит на месте и вечно находит себе занятия: то бегать, то рыться в книжках, то строчить. Исчезновение Наташи не было вопросом особой срочности, гораздо важней было навестить в больнице Шурку, чтоб ситуация не ушла из-под контроля. Нужно понять этого чумака, с чего он вдруг кувыркнулся с крыши. Перед этим Авилов заглянул к Нине и провел небольшой «совет в Филях».