Слуги дьявола - Сергей Владич

Но еще до того, как представиться королю, Гуго и его благородный товарищ Жоффрей де Сент-Омер тайно посетили Храм Гроба Господня. Воздвигнутый по приказу царицы Елены, матери византийского императора Константина Великого, на том самом месте, где, как гласили предания, был распят, похоронен, а затем воскрес Иисус Христос, этот Храм с IV века стал главной святыней христианства. Много раз с благоговением в сердце воины-крестоносцы преклоняли колени перед его алтарем, но в этот раз их миссия была не совсем обычной. И причиной тому стала удивительная встреча на пустынной дороге Малой Азии, которая круто изменила всю дальнейшую жизнь благородных рыцарей…

* * *

Проведя в седле весь день, ближе к вечеру, когда безжалостное солнце уже почти спряталось за неприветливыми скалистыми горами Анатолии, отряд остановился в ложбине на ночлег. Напоив коней, рыцари сняли седла, чтобы дать животным отдохнуть, и расположились кругом вблизи костра. От усталости даже говорить не хотелось, и вскоре после короткого ужина большинство из них уже спали глубоким сном. Гуго де Пейн и Жоффрей де Сент-Омер вполголоса обсуждали планы на следующий день и тоже готовились отойти ко сну, как вдруг прямо из непроницаемой темноты ночи перед ними возник человек, одетый в монашескую сутану с капюшоном на голове. На плече у монаха висела холщовая дорожная сумка.

— Мир вам, славные рыцари, и да сопутствует вам святой Георгий, — сказал он хрипловатым голосом. — Не позволите ли странствующему монаху провести ночь вблизи вашего костра? Ночью в пустыне одинокому путнику небезопасно.

— Сначала скажи, кто ты, откуда и куда идешь? — спросил Жоффрей.

— Я иду из Иерусалима и теперь держу путь в Эфес, а далее в Константинополь, — ответил путник.

— Обет рыцарей Иисуса Христа велит нам давать приют страждущим братьям во Христе, но мы все же хотели бы знать, что ты делаешь ночью тут, в забытых Богом пустынных горах Малой Азии, — произнес Гуго де Пейн. — Кроме того, ты не открываешь своего лица, — заметил рыцарь, — мне это не по душе.

— Прошу, позволь мне не делать этого. Страшная болезнь много лет назад изуродовала мое лицо, и с тех пор я предпочитаю, чтобы его видели только мои глаза да око Господа.

— Ладно, подсаживайся к нам и расскажи, что ты делал в Святом Городе и почему теперь тебе нужно в Эфес и в Константинополь, — смягчился Жоффрей. — Мы бедные рыцари, но закон гостеприимства блюдем.

— Да благословит вас Господь! Так сказал Иисус: «Блаженны бедные, ибо ваше есть Царствие Небесное», — смиренно заметил монах и сел к огню. — Я из бенедиктинского монастыря, что в Везеле, это в Бургундии. В Иерусалим пришел вслед за Христовым воинством восемь лет назад, чтобы помогать больным и страждущим. Но теперь я принял новый обет взамен старого и должен его исполнить.

— Что же это за обет такой, если ради него ты оставил столь благородное и богоугодное дело? — спросил удивленный рыцарь.

— Я принял обет служения Господу нашему Иисусу Христу и его Божественной Супруге Марии Магдалине.

— Что?! — воскликнул Жоффрей, не веря своим ушам. — Что ты сказал? Как смеешь ты, богохульник!

Он вскочил, выхватил из ножен меч, одним прыжком повалил монаха на спину и занес над ним оружие. Гуго кинулся к товарищу и сжал его руку, пытаясь удержать от греха.

— Опомнись, — угрожающе прошипел Жоффрей. Он готов был немедленно растерзать кощунствующего монаха. — Что говоришь ты? Я не ослышался? О какой супруге Иисуса идет речь? В своем ли ты уме? Как Сын Божий мог быть женат?

— Подожди, Жоффрей, — произнес Гуго примирительно, продолжая удерживать занесенную над монахом руку с мечом, — дай ему сказать, убить его мы всегда успеем.

Жоффрей опустил оружие.

— Ладно, пусть будет по-твоему, но право прикончить этого богохульника я оставляю за собой.

Монах стал подниматься, и в этот момент пламя костра осветило его лицо, более не прикрытое капюшоном. Жоффрей и Гуго застыли от ужаса. Лицо монаха и правда было изуродованным, но не болезнью. Его пересекали несколько ужасных глубоких шрамов, какие оставляют на человеческом теле острый меч или нож.

Монах поспешно накинул капюшон, снова сел у костра и смиренно произнес:

— Я лишь скромный слуга моей королевы, и смерть мне не страшна, я уже смотрел ей в глаза, причем не раз, и больше не боюсь. Один мудрец как-то сказал мне: «Если хочешь жить, не бойся смерти, она чаще приходит туда, где от нее прячутся».

— Мне по душе твои слова, — к удивлению Жоффрея, заявил Гуго. — Мы тебя выслушаем, но будь правдив, иначе горе тебе!

И монах поведал им удивительную историю, которая приключилась с ним за несколько лет до описываемых событий.

— На протяжении длительного времени я ухаживал за ранеными рыцарями и слабыми здоровьем паломниками в госпитале, посвященном святому Иоанну, что неподалеку от Храма Гроба Господнего. И вот однажды на порог этого госпиталя явился странный старик. Он едва смог дойти до дверей и упал, потеряв сознание, — настолько этот человек был истощен. Я подхватил его, перенес внутрь и ухаживал за ним до самого конца, пока Господь не призвал его к себе. Старик этот оказался греком, паломником из монастыря Святого Лазаря, что в Константинополе. Он много лет изучал древние книги в Египте и Сирии и нашел там множество мудрых свидетельств о Спасителе, коих не знают и поныне… И пришел он в Святую землю не только поклониться Гробу Господнему, но решил также сам пройти весь путь служения и проповеди Иисуса Христа — в Галилее, Самарии и в Иудее. По дороге он не ленился говорить с людьми, учиться у местных раввинов и священников… Так он попал в местечко Мигдал-Эль, откуда родом была Мария Магдалина. И там узнал он, что название этого города означает не что иное, как «высокий храм Божий», и что на самом деле была Мария благородной крови…

— Но ведь Святое Писание говорит, что Мария блудницей была, из нее сам Господь семь бесов изгнал! — перебил его Жоффрей.

— Нет, неправда все это, истинно говорю я вам! Нет такого в Святом Писании! Нигде — ни в евангелиях, ни в посланиях апостолов — об этом ничего не сказано! — воскликнул монах. — Но слушайте дальше. Так прошел этот старик все селения вокруг Тивериадского озера, Галилею и, когда пришел час возвращаться в Иерусалим, решил удалиться, по примеру Спасителя, в пустыню Иудейскую на сорок дней, чтобы очиститься и укрепить дух свой. И на исходе последнего дня было этому старику видение: явилась ему прекрасная дева в золотом сиянии и сказала: «Земную твердь, и Небеса, и все живое и неживое в этом мире создал Творец. Но после него жизнь всему сущему на земле дает женщина, и в этом она сродни Творцу… Ибо сказано: Адам произошел от двух дев: от Святого духа и Земли девственной». И еще она сказала, что настанет золотой век для людей, и будет отмечен он пришествием Великой Матери Мира… Старик записал ее пророчество, вот оно, я помню его слово в слово:

«В тысячелетии, следующем за этим тысячелетием, люди наконец откроют свои глаза.

Они больше не будут закрепощены в своих головах и своих городах, но будут способны видеть от одного конца Земли до другого и понимать друг друга.