Непокорный рыцарь - Софи Ларк

К тому времени, как взъерошенный и расхристанный Вик вваливается в кухню, на столе его уже ожидают поджаренный тост и яйцо пашот.

–Ешь давай,– говорю ему я.

–Что-то я сомневаюсь, что способен на это,– отвечает он, с отвращением глядя на еду.

–Съешь хотя бы тост.

Брат берет половину кусочка и пробует его безо всякого энтузиазма.

Он плюхается на стул и пробегает пятерней по густым спутанным волосам.

–Слушай, Милл,– говорит он, опустив взгляд,– мне очень жаль, что вчера все так вышло.

–Где ты взял эту дрянь?– требую я ответа.

Вик ерзает на стуле.

–У Ливая,– бормочет он.

Ливай Каргилл – это тот придурок-наркоторговец, в чьем доме мы вчера побывали. Он ходил со мной в одну школу. Как и большинство сволочей с той вечеринки.

–Ты работаешь на него?– гневно шепчу я, чтобы не разбудить отца, который все еще спит и не должен этого слышать.

–Иногда,– мямлит Вик.

–Ради чего?– яростно обрушиваюсь на него я.– Чтобы накупить себе дорогого дерьма вроде этих кроссовок и тусоваться с придурошным Энди? Это стоит того, чтобы спустить в унитаз свое будущее?

Брат даже не в силах смотреть мне в глаза. Несчастный и пристыженный, он не сводит взгляд с обшарпанного линолеума.

Он спустил в унитаз не свое будущее, а мое. Тот коп приедет сегодня за мной. И вряд ли я отделаюсь штрафом.

Несмотря на мою злость, я не жалею о своем поступке. Вик умен, хоть сейчас по нему этого и не скажешь. У него высшие баллы по биологии, химии, математике и физике. Если он возьмется за ум в этом году и не будет прогуливать уроки, сможет поступить в престижный универ. Возможно, даже получит стипендию.

Я люблю своего братишку больше всего на свете. Я скорее сяду за него в тюрьму, чем позволю ему угробить свою жизнь, даже не успев ее толком начать.

–Давай на работу,– велю я ему.– А потом никаких гулянок с Энди и Тито. Я хочу, чтобы ты вернулся прямиком домой и записался на дополнительные летние курсы, как и собирался.

Вик хмурится, но не смеет мне перечить. Он понимает, что еще легко отделался. Брат хватает вторую половину тоста и направляется к двери.

Я допиваю свой кофе и съедаю яйцо пашот, которое не захотел Вик. Оно оказалось вкрутую. Я так погрузилась в свои мысли, что не следила за таймером.

Отец все еще спит. Возможно, стоит сварить пару яиц и ему. Папа никогда раньше не спал так подолгу, но в последнее время проводит в кровати по десять-одиннадцать часов. Говорит, что стареет.

Я решаю дать ему поспать еще немного, беру свежевыстиранную спецовку и спускаюсь в мастерскую. Мне нужно закончить с той коробкой, а затем приступить к замене тормозных колодок на «Хонде-Аккорд» мистера Бриджера.

Папа присоединяется ко мне, когда на часах уже десять утра. Он выглядит бледным и уставшим, его тонкие волосы топорщатся над наполовину лысой головой.

–Доброе утро, mija,– говорит он.

–Привет, пап,– отвечаю я, вставляя в коробку передач новый уплотнитель.– Выпил кофе?

–Да,– говорит он,– спасибо.

Моему отцу всего сорок шесть, но он выглядит гораздо старше. Папа среднего роста. У него открытое дружелюбное лицо и крупные руки с толстыми пальцами, которые, кажется, не способны удержать и гаечный ключ и все же с легкостью управляются с мельчайшими деталями и болтами.

Когда отец был юным, то мог похвастаться густой черной шевелюрой и разъезжал по округе на мотоцикле. Все девчонки мечтали, чтобы он подвез их до школы на заднем сиденье своего «Нортона Коммандо». Так они с мамой и познакомились. Папа был старшекурсником, а мама еще училась в школе. Но уже через два месяца она забеременела.

Они так и не поженились, хоть и жили пару лет вместе на цокольном этаже в доме моей бабушки. Мой отец сходит по маме с ума. Она действительно была очень красива и умна. Папа велел ей продолжать учебу, а сам взялся работать механиком и приглядывать за мной по ночам.

Денег было в обрез. Мама с бабушкой не ладили. Папа часто злился из-за того, что у него больше не оставалось времени играть в футбол, и целыми днями питался теми же бутербродами с арахисовым маслом и куриными наггетсами, что и я.

Мама скучала по своим друзьям и беззаботным денькам. Она стала приходить домой все позже и позже, но не с учебы, а с вечеринок. В конце концов ее исключили, но чаще появляться дома мать не стала. Наоборот, порой мы не видели ее по несколько дней.

Я помню это время, совсем немного. Моя мама могла появиться раз в неделю или две, и я бежала со всех ног, чтобы увидеть эту красивую даму, от которой пахло дорогим парфюмом и которая носила яркие обтягивающие платья, прямо как мои куклы Барби. Она не брала меня на руки и не сажала к себе на колени. Стоило папе начать задавать слишком много вопросов, или бабушке – отпускать колкости, как мать снова уходила. А я стояла у окна и плакала, пока папа не брал меня на руки, а потом делал мороженое или отводил в гараж, чтобы показать что-нибудь на своем мотоцикле.

В конце концов папе удалось поднакопить достаточно, чтобы купить «Аксель-Авто». Мы переехали из бабушкиного дома в квартиру над мастерской. Моя мама никогда не навещала нас здесь. Я даже не была уверена, что она знает про это место.

Затем, однажды, когда мне было уже десять, посреди вечера раздался звонок в дверь. Поначалу мы его не услышали, потому что в окно барабанил дождь, а по телевизору шел сериал «Скорая помощь». Мы с отцом ели попкорн из гигантской миски, которая стояла на диване между нами.

Когда в дверь позвонили еще раз, я подпрыгнула, опрокинув миску. Папа задержался, чтобы все собрать, а я бросилась открывать. За дверью стояла женщина. На ней не было никакого плаща, волосы намокли – и блузка тоже. Мокрая одежда плотно облепила ее тело, выдавая худобу.

Мы не сразу узнали друг друга. Через какое-то время она сказала: «Камилла?»

Я уставилась на нее, разинув рот. Может, она подумала, что я злюсь. Может, услышала, как отец спросил: «Кто там?», направляясь к двери. Так или иначе, женщина развернулась и сбежала вниз по ступенькам. А Вик остался на пороге.

До этого он прятался за ее ногой. Это был двухлетний малыш, слишком маленький для своего возраста, с огромными темными глазами и совсем еще светлыми нестрижеными волосами. Из-за этих волос и пушистых ресниц я даже не сразу поняла, что передо мной мальчик. Вик сосал большой палец, а в другой руке держал того игрушечного Человека-паука.

Мы привели его в дом. Папа стал обзванивать друзей матери, которых знал, ее родителей и родных. Никто понятия не имел, где она. Он предложил привезти мальчика к ее родителям, но те пригрозили полицией. Они так и не простили мою мать за то, что она забеременела мной.

Так что Вик остался на время у нас. Но оказалось, что навсегда. Вообще, тогда мы даже не знали его имени, а сам малыш еще не мог нам ничего сказать. Я предложила имя Вик, потому что обожала сериал «Закон и порядок» исчитала полицейские машины «Краун Вик»[12] чертовски крутыми.