Смертные машины - Филип Рив

— Нет, — отрезал Кроум. — На тебя и твой воздушный корабль у меня другие виды. Я хочу, чтобы ты полетел вперед и посмотрел, что может встретиться Лондону на пути к цели.

— Кроум, это работа для корабля-разведчика Департамента планирования, а не для «Лифта»…

— Нет, — снова оборвал: его лорд-мэр. — Я не хочу, чтобы слишком много людей знали о том, куда мы ведем мегаполис. Они об этом, конечно, узнают, но в свое время. Кроме того, есть одно дело, доверить которое я могу только тебе.

— А как же девушка? — спросил Валентин.

— О ней не волнуйся, — ответил лорд-мэр. — Мой агент выследит ее и довершит то, с чем ты не справился. От тебя сейчас требуется только одно, Валентин, — подготовить корабль к полету.

Встреча подошла к концу. Поняв, что лорд-мэр вот-вот покинет атриум, Кэтрин поспешила по коридору, чтобы миновать поворот до того, как откроется дверь. Мысли ее вращались быстрее, чем барабан в стиральной машине, выставленной в зале Древних технологий Лондонского музея.

Поднявшись в свою комнату, она попыталась разобраться с услышанным. Она-то надеялась найти ответ на мучивший ее вопрос, а вместо этого получила новые. В одном она не сомневалась: у отца был от нее секрет. Чего раньше не случалось. Он всегда рассказывал ей обо всем, интересовался ее мнением, спрашивал совета, а вот теперь шептался с лорд-мэром о том, что девушка-убийца — «призрак из прошлого», что какого-то агента пошлют по следу Лондона, чтобы он нашел ее и… Что сделает агент, когда найдет? Могли Том и девушка-убийца остаться в живых? И почему лорд-мэр отправляет отца в секретный разведывательный полет? Почему никто не должен знать, куда направляется Лондон? И что такое, скажите на милость, МЕДУЗА?

Весь день они упорно шли вперед, вдоль шрама, который оставлял Лондон на мягкой почве Охотничьих земель. Они видели мегаполис, но он становился меньше и меньше, по мере того как все дальше уходил от них на восток, и Том понял, что в самом скором времени Лондон просто исчезнет за горизонтом. Его охватила тоска. Жизнь подмастерья-Историка третьего класса не приносила много радости, но теперь годы, проведенные в Музее, казались золотым веком. Ему недоставало старого суетливого доктора Аркенгарта и напыщенного Чадли Помроя. Ему недоставало койки в продуваемой насквозь спальне в общежитии и ежедневных долгих часов работы, и ему очень хотелось вновь повидаться с Кэтрин Валентин, пусть он и провел в ее компании лишь несколько минут. Иногда, закрывая глаза, он ясно видел перед собой ее лицо, добрые серые глаза, обаятельную улыбку. Кэтрин понятия не имела — в этом он не сомневался, — что за человек ее отец…

— Смотри под ноги! — рявкнула Эстер Шоу, и Том, открыв глаза, увидел, что подвел ее к самому краю колеи, оставленной гусеницами Лондона.

Они шли, шли, шли, и Том, наконец, понял, почему ему особенно недостает мегаполиса: там кормили. Не то чтобы вкусно, если говорить о еде, которую подавали в столовой Гильдии, но и она была лучше, чем ничего. Когда он спросил Эстер Шоу, как им спастись от голодной смерти, та ответила: «Могу поспорить, ты жалеешь о том, что сорвал с меня рюкзак, лондонский мальчик. В нем лежало несколько добрых кусков вяленого собачьего мяса».

Вскоре после полудня они наткнулись на кусты с сероватой листвой, которые не раздавили гусеницы Лондона. Эстер сорвала несколько листочков, двумя плоскими камнями растерла их в кашицу.

— Они были бы куда вкуснее, — заметила она, когда они ели эту ужасную вегетарианскую слизь, — если б я смогла развести костер. Все необходимое тоже осталось в рюкзаке.

Потом она поймала лягушку в одной из глубоких лужиц, уже образовавшихся в колее. Тому не предложила, а он старался не смотреть, как она ее ела.

Он никак не мог понять, с кем имеет дело. Эстер по большей части молчала, а когда он пытался заговорить с ней, бросала на него яростные взгляды, отбивающие всякое желание продолжать беседу. Но иногда, совершенно неожиданно, начинала говорить сама.

«Земля поднимается, — могла сказать она. — Значит, Лондон замедлит ход. Подъем на большой скорости приводит к перерасходу топлива». Потом, через час-другой: «Моя мама говорила, что Движущиеся города — это глупость. Тысячу лет назад их имело смысл строить: люди спасались от землетрясений, вулканов и ледников, сползающих на юг. А теперь они кружат по земле и пожирают друг друга только потому, что людям не хватает ума их остановить».

Тому ее разговоры нравились куда больше молчания, хоть он и думал, что ее мама проповедовала опасные идеи Лиги противников движения. Но когда он пытался превратить монолог Эстер в диалог, она замолкала и поднимала руку, чтобы скрыть свое лицо. По всему выходило, что в одном худеньком теле жили две Эстер: суровая мстительница, думающая только о том, как убить Валентина, и энергичная, умная, милая девушка, которая изредка поглядывала на него из-под обезображенного шрамом лица-маски. Он даже подумал, а нет ли в ней чуточку безумия. Невелик труд сойти с ума, когда на твоих глазах убивают родителей.

— Как это произошло? — мягко спросил он. — Я хочу сказать, твои отец и мать… Ты уверена, что именно Валентин…

— Заткнись и шагай, — отрезала она.

Но уже после наступления темноты, когда они забились в маленькую ложбинку, чтобы хоть как-то укрыться от холодного ночного ветра, она вдруг рассказала свою трагическую историю.

— Я родилась на голой земле, но не на такой, как эта. Мы жили на Дубовом острове, который находится далеко на западе. Когда-то он был частью Охотничьих земель, но землетрясения привели к тому, что суша вокруг опустилась и возник остров, расположенный слишком далеко от берега, чтобы на него позарился голодный мегаполис, и слишком скалистый для водоплавающих городов. Остров этот сказочно красив. Зеленые холмы, отвесные скалы, речушки бегут по дубовым лесам. Стволы деревьев серые от лишайника.

Тома передернуло. Каждый лондонец знал, что только дикари жили на голой земле.

— Я предпочитаю чувствовать под ногами прочную палубу, — заявил он, но Эстер его не слышала: слова лились из ее перекошенного рта непрерывным потоком, остановить который она, похоже, не могла.

— На острове был город, назывался он Данроуминг. Когда-то он тоже двигался, но его жителям надоело постоянно убегать от более крупных городов, вот они и переправили свой на Дубовый остров, сняли колеса и двигатели и зарыли в холм. Так он простоял больше сотни лет, и все забыли о том, что когда-то его использовали как транспортное средство.

— Какой ужас! — ахнул Том. — Именно к этому и призывает Лига противников движения!

— Мои отец и мать жили не в самом городе. — Эстер говорила, глядя поверх него. — Их дом стоял на границе вересковой пустоши, у самого моря. Отец был фермером, мать — Историком, как и ты, только ума у нее, естественно, было куда больше. Каждое лето она улетала на своем корабле, выискивала в земле артефакты древних технологий, но осенью обязательно возвращалась. Зимними вечерами я обычно поднималась в ее кабинет на чердаке, ела тосты с сыром, а она рассказывала мне о своих приключениях.