Очарованный кровью - Дин Кунц

Мужчина в кладовке, — возможно, способный на зверства бесконечно худшие, чем те, что могли прийти в голову Вульцу, — снова потянул за цепочку выключателя. Свет погас со щелчком, сопровождавшимся негромким лязгом металлических звеньев, а в поле зрения Кот снова появились обутые в ботинки ноги, которые приблизились к кровати. На округлости черной кожи блестела свежая капелька крови.

Мужчина собирался опуститься на одно колено возле кровати.

Милый Боженька, он увидит меня, прячущейся под кроватью, как дитя, задыхающейся от собственного подавленного крика, мокрую от пота, растерявшую все свое достоинство в отчаянной борьбе за то, чтобы сохранить жизнь, чтобы выйти отсюда невредимой и живой, невредимой и живой…

В голове Кот промелькнула сумасшедшая мысль, что когда мужчина заглянет под кровать, она окажется лицом к лицу не с человеком, а с огромным жуком-пальметто с выпученными фасеточными глазами.

Потом она подумала о том, как за считанные минуты она оказалась отброшена назад к своей детской беспомощности, к первородному примитивному ужасу, который, как она надеялась, ей никогда больше не придется испытать. Этот всепобеждающий страх сразу лишил ее того уважения к себе, которое она воспитывала и пестовала на протяжении стольких лет; уважения, которое она заслужила, черт его дери! — и несправедливость произошедшего наполнила ее глаза жгучими слезами.

И тут расплывающиеся черные башмаки повернули от кровати и направились к открытой двери в коридор.

Что бы ни подумал мужчина об одежде, которая висела в кладовой, он явно не догадался, что в гостевой комнате кто-то остановился.

Кот яростно заморгала, стараясь стряхнуть с ресниц слезы, мешавшие ей четко видеть предметы.

Пришелец остановился на пороге и повернулся, в последний раз оглядывая комнату.

Кот перестала дышать.

В глубине души она была рада, что не пользуется дезодорантами. Кот не сомневалась, что пришелец без труда нашел бы ее по запаху.

Мужчина выключил свет, шагнул в коридор и плотно закрыл за собой дверь.

Его шаги удалялись в том же направлении, откуда он пришел, поскольку гостевая была последней комнатой в коридоре второго этажа. Звук его башмаков быстро затих, заглушённый бешеными ударами сердца Кот.

Ее первым и самым сильным желанием было оставаться в своем тесном убежище между ковром и пружинами кровати до самого утра или еще дольше — до тех пор, пока тишина в доме не перестанет напоминать о неподвижности притаившегося хищника. Но, с другой стороны, она не знала, что случилось с Лаурой, Полом и Сарой. Любой из них — или все они — могли быть еще живы — серьезно ранены, но живы. Может быть, страшный пришелец специально не стал их убивать, чтобы помучить в свое удовольствие. Истории, подобные этой, с завидной регулярностью печатались в газетах, поэтому Кот не видела ничего невероятного в многочисленных кровавых сценариях, которые вихрем проносились у нее в голове. Если кто-то из Темплтонов еще жив, то она, Котай, является их последней надеждой на спасение.

И все же свои детские убежища она покидала куда с меньшим страхом, чем сейчас, выбираясь из-под кровати в доме Темплтонов. Разумеется, теперь она могла потерять гораздо больше, чем тогда, когда десять лет назад вырвалась из-под опеки своей беспутной родительницы. Кроме жизни на карту было поставлено и самоуважение, доставшееся ей в результате десятилетия непрекращающейся борьбы с внешними обстоятельствами. Оставшись под кроватью, Кот могла бы чувствовать себя в относительной безопасности; самой поставить под удар все, чего она сумела достичь, со стороны выглядело чистой воды безумием, однако, собственное спасение за счет других было трусостью, а трусость пристала только маленьким детям, которые не имеют пока сил и опыта, чтобы защищать самих себя.

Котай просто не могла сдаться и перейти к пассивной обороне, как бывало в детстве. Для нее этого означало бы полную потерю уважения к себе, медленное самоубийство. В бездонную яму нельзя временно отступить — в нее можно только провалиться, полностью и навсегда.

Выбравшись из-под кровати, Кот встала на четвереньки и некоторое время оставалась в этом положении не в силах решиться на большее. Каждое мгновение она ждала, что дверь вот-вот с треском распахнется, и пришелец бросится на нее, размахивая окровавленным тесаком.

Дом казался пустым и тихим, как лишенная воздуха поверхность луны.

Кот поднялась на ноги и бесшумно пересекла темную гостевую. Не в силах смотреть на три темных пятнышка, где впитались в ковер капельки крови, она постаралась обойти это место.

Потом Кот прижалась ухом к щели между дверью и косяком, стараясь уловить в коридоре шорох или сдерживаемое дыхание. Она не услышала ничего, но подозрительность не оставляла ее. Кот ясно представляла себе, как мужчина стоит прямо за дверью. Как он довольно улыбается при мысли, что она скорчилась у порога и прислушивается. Как он ждет, ждет терпеливо и уверенно, потому что знает, что в конце концов она все равно отворит дверь и шагнет прямо к нему в руки.

Хрен тебе!

Котай опустила руку на ручку двери, повернула и болезненно сморщилась, когда выходящий из своего гнезда язычок чуть слышно заскрежетал. Слава богу, петли оказались хорошо смазанными, и дверь отворилась бесшумно.

Даже в чернильной темноте коридора, к которой ее глаза еще не успели привыкнуть, Кот увидела, что никто ее не подстерегает. Тогда она шагнула вперед и также Осторожно закрыла за собой дверь.

Комнаты для гостей находились в короткой части изогнутого буквой «Г» коридора. Справа от Кот начинались ступеньки черной лестницы, ведущей в кухню, слева был поворот в длинную часть коридора.

Первую возможность Котай отвергла сразу. По черной лестнице они с Лаурой спускались, когда ходили гулять на виноградники. Изношенные деревянные ступени скрипели и стонали, а лестничная клетка действовала как резонатор, усиливавший любые звуки наподобие железной бочки. В доме, где царила такая сверхъестественная тишина, нечего было и думать о том, чтобы спуститься по лестнице, не привлекая к себе внимания.

Зато главная лестница — как и весь коридор второго этажа — была устлана мягким ковром.

Из-за угла лился неяркий, янтарно-желтый свет. Выцветшие красные розы на обоях не отражали его, а скорее, поглощали, став при этом черными, загадочным образом приобретя объем и глубину, которых у них не было прежде.

Кот рассудила, что если преступник стоит где-то между источником света и изгибом коридора, то он должен отбрасывать длинную, вытянутую тень на ковер или на этот мертвый сад черных цветов. Но тени не было.

Прижимаясь лопатками к стене, Кот подкралась к повороту и, после некоторого колебания, заглянула за угол. Длинная часть коридора была пуста. Царивший здесь мягкий полумрак разгонял теплый желтый свет, выбивавшийся из полуоткрытой двери по правую руку. Это была спальня Сары и Пола. Вторая дверь, также приоткрытая и освещенная, располагалась с левой стороны в дальнем конце коридора за главной лестницей. Там находилась комната Лауры.