В огненном плену - Карен Мари Монинг

И как мои кроссовки.

И даже в замедленном виде я бегаю быстрей, чем она сможет в этих своих сапожках. Мак ни за что не бросит в меня свое копье. И ни за что не опустит его в качестве жеста доброй воли. Она обращается с копьем так же, как я со своим мечом: мы не выпускаем оружие из рук. По собственной воле. Нет, ну я делала это ради горца, бóльшая часть которого стала Принцем Невидимых, но понятия не имею почему. Тут же единственной неизвестной переменной выступают жуткие Невидимые на крышах — явились ли они сюда, чтобы меня убить, или нет?

Есть только один способ это выяснить.

Я пытаюсь сделать стоп-кадр, но мотор даже не кашляет — мой аккумулятор мертвее мертвого. Словно больше нет машины, одни кабели, ведущие в никуда.

Я прыгаю на Мак и выбиваю ее из равновесия.

Она пытается удержать меня, но я подныриваю под ее руку и проскакиваю мимо. А когда Мак сзади хватает меня за плащ, оборачиваюсь и кусаю ее за руку. Не взмахиваю мечом, не бью. Впиваюсь в нее зубами. Как ребенок, у которого нет другого оружия.

— Ой! Ты меня укусила!

— Ух ты. Изумительная наблюдательность, Мак, — раздраженно говорю я.

Что я собираюсь сделать дальше — вцепиться ей в волосы? Тогда она может отвесить мне пощечину, сломав при этом ноготь, и мы с ней дружно начнем друг друга обзывать.

Одного только унижения из-за столь девчачьего поведения достаточно, чтобы заставить меня вытащить меч и убить Мак. Я просто не понимаю, как нормальные люди такое выдерживают. Призрачные ЖЗЛ над нами чирикают громче, но с места не двигаются.

— Отцепись от меня, дура! — шиплю я.

И пытаюсь вырваться, но Мак оказывается сильней, чем я думала.

В тот миг, когда я освобождаю плащ из ее хватки, Мак цепляется за мои волосы и тянет к себе.

— Ой! Ты дернула меня за волосы! — И это больно. Я предпочитаю сражаться на мечах, копьях, на огнестрельном оружии, на чем угодно, только не это.

— Ух ты. Изумительная…

— Заткнись! Придумай собственные оскорбления, если тебе хватит на это твоих…

— Наблюдательная Дэни. И я не дергала тебя за волосы. Я просто хочу тебя удержать. А ты пытаешься вырваться. Это ты дергаешь себя за волосы.

— …маленьких глупых мозгов! И конечно, я пытаюсь вырваться, дура ты такая! И отпусти мои волосы! — Я цепляюсь за ту же прядь, и некоторое время мы ее перетягиваем, а потом Мак отпускает мои волосы так резко, что я падаю вперед на четвереньки.

Я сразу вскакиваю, но тут же снова ныряю и быстро перекатываюсь — дважды, трижды, когда слышу свист ее копья за своей спиной. ЖЗЛ срываются с крыш, с шелестом и криками, как стая перепуганных грифов. Видимо, рассекающее воздух копье пугает и их.

На одну глупую, уязвимую секунду я приседаю у самой земли и не двигаюсь, пытаясь осознать случившееся: Мак действительно только что атаковала меня копьем, сделав очевидную попытку меня убить, то есть убрать с этой планеты, то есть покончить со мной навсегда. Похоже, я втайне даже от самой себя цеплялась за хрупкую надежду на прощение. Воздух за моей спиной словно становится холоднее от убийственной ярости, которая нависла надо мной. Если вы думаете, что эмоции не выделяют энергию, вы ошибаетесь.

Я вскакиваю на ноги, растирая щеки кулаками. Наверное, иней попал мне в глаза, когда я перекатывалась, и вызвал это жжение и слезы.

Я срываюсь на бег.

Мой рюкзак камнем падает с плеч. У, черт, Мак упустила меня, но, когда я уклонилась, поймала лямки моего рюкзака, а в нем вся моя еда! Я не знаю ни единого магазина в радиусе пятидесяти миль, где можно было бы найти продукты на полках. Моя сверхскорость вернется, а когда она вернется, мне срочно нужно будет подкрепиться. Я скольжу по льду, останавливаясь, и поворачиваюсь, чтобы забрать рюкзак.

Мак стоит, поставив на него одну ногу и подняв сияющее копье. Его края острые, как у бритвы. Мне кажется, что я вижу свое имя, которое на нем написано.

Посыл понятен.

— Ты не справишься без еды, Дэни. Прекрати от меня убегать. Я хочу всего лишь поговорить с тобой.

— Ты меня не обманешь! — Ненавижу Мак за то, что она продолжает притворяться. Вот с лобовой атакой я бы справилась. А это уклончивое дерьмо — просто низость.

— Я и не пытаюсь.

Еще как пытается. Она только что пыталась отрубить мне голову, вот зараза!

— Ну так что? Я должна поверить, будто ты отыскала меня, чтобы, типа, простить? По-твоему, я такая дура?

Глаза Мак наполняются тенями, и теперь она выглядит печальной.

— Жизнь — сложная штука, Дэни.

— Что это должно означать?

От злости и раздражения я готова выпрыгнуть из собственной кожи, словно виноградина во время отжима. Ненавижу, когда люди бросаются обобщениями, которые ты не в силах интерпретировать. Жизнь — сложная штука, поэтому я убью тебя быстро? Жизнь — сложная штука, поэтому я запытаю тебя до смерти, медленно, и все это время буду говорить, чтобы в процессе еще и свести тебя с ума? Жизнь — сложная штука, следовательно, я могу простить тебя, если ты во искупление вины совершишь Геракловы подвиги? Вариации бесконечны. Разве кто-то не знает, что жизнь — сложная штука? Меня интересует только то, как соотнести это с винтиками и болтиками моего существования. А ничего подобного люди никогда тебе не рассказывают.

— Иногда то, что мы считаем путем к свободе… становится нашими цепями, — произносит Мак. — Ты либо носишь их, либо ломаешь, и я… я не хочу их носить.

— Чувиха, нет никаких цепей. Я не вижу тут ничего, кроме тебя, себя, оружия и смерти, в случае если ты не отвалишь от моего рюкзака и не уйдешь. К тому же, даже если ты скажешь, что прощаешь меня, я ни за что тебе не поверю! Я всегда буду ждать момента, когда ты наконец решишься меня убить. Ты хочешь меня убить. Признайся. Просто скажи это вслух. Будь честной, чтоб тебя! Ты знаешь, что хочешь моей смерти! Я вижу это по твоим глазам!

Несколько секунд Мак ничего не отвечает, словно всерьез задумалась над выбором фраз, которые собирается произнести, и, пока она не начинает говорить, я не замечаю, что затаила дыхание в ожидании слов, от которых воздух едва не взрывается в моих легких.

— Я не хочу твоей смерти, Дэни. Именно поэтому я тебя и искала.

— И почему же нет? — ору я. — Я заслуживаю смерти!

Моя рука взлетает ко рту, словно я могу поймать вырвавшиеся слова и каким-то образом затолкать их обратно. Я в ужасе. Мне даже неизвестно, откуда они вообще взялись. В моей библии не так уж много грехов. И величайший из них — опустить руки. Я только что нарушила главное свое правило. Жизнь — это дар. Ты борешься, чтобы его сохранить. И никогда не перестаешь бороться. Никогда.

Ты никому не нужна. Твоя родная мать запирает тебя в клетке, оставляет и забывает о тебе. Просто умри. Это избавит от страданий всех, включая тебя. Возможно, тогда Мак сможет жить. Той жизнью, которой должна была жить ты.