Женщина на одно утро. Волшебная гора - Алиса Клевер

– Даша, что ты делаешь? – удивился Андре, но я только замотала головой и склонилась над постелью.

– Мама, ты слышишь меня? Мама? Мамочка? – прошептала я, глотая слезы. Она лежала, как восковая фигура – неподвижная и безмолвная.

– Ее привезли ночью. Кажется, соседка по пансиону, где размещались актеры, заметила, что в номере вашей мамы горит свет. Она-то и вызвала «Скорую». Только вот обнаружили ее поздно. По всей вероятности, мадам Синица пролежала в таком состоянии какое-то время.

– Сколько она пролежала? – уточнил Андре, поддержав меня за талию. Я на секунду закрыла глаза, чтобы побороть головокружение.

– У вас нет воды? – попросила я, посмотрев на пузыри с жидкостью в маминой капельнице.

– К сожалению, нет, – покачала головой Жанна, пропустив вопрос Андре. – Можете купить в автомате, они стоят в холле на первом этаже. У вашей мамы раньше бывали приступы?

– Нет, никогда, – ответила я, сглатывая, чтобы хоть как-то избавиться от невозможной сухости во рту. Закашлялась и получила еще один полный подозрения взгляд.

– Может, были, но она вам не говорила?

– Почему вы спрашиваете? Лучше объясните, что именно с ней случилось! – Я положила ладонь на мамину руку, та была холоднее моей, но все же теплая. – Почему она впала в кому?

– Трудно сказать, – Жанна отвернулась и уставилась в свои бумаги. – Обычно кома – это последствие резкого значительного падения уровня глюкозы в крови, но что именно послужило причиной падения мы не знаем.

– Но ведь такого никогда раньше не было!

– Это не совсем так, – мягко вмешался Андре. – У твоей мамы в процессе подготовки к операции несколько раз наблюдались резкие скачки уровня глюкозы. К счастью, до комы дело не доходило, но даже в тот день, когда… твой бывший парень… – Андре запнулся и посмотрел на меня так, словно боялся закончить фразу.

– Мама не говорила мне.

– Насколько я знаю, она никому не рассказывала о своей болезни. Однако в тот день твоя мама потеряла сознание. Врачи, конечно, сразу же оказали ей помощь. Хорошо, что и сейчас она под наблюдением…

– Но почему нельзя заранее обезопасить себя от этого? – спросила я, чувствуя полное бессилие.

– Гликемическую кому у больных с серьезным стажем предугадать очень сложно, – вмешалась Жанна. – Организм соответственно реагирует на разные типы инсулина. Реакция также зависит от обстоятельств. Может сказаться даже стресс… Плохо, что ваша мама так долго пролежала без помощи.

– Долго? Как долго? – встрепенулась я. – Полчаса? Час?

– Мы предполагаем, что не менее восьми часов, – Жанна заявила об этом, понизив голос, – серьезно и тихо. Судя по ее лицу, она пыталась донести до меня всю тяжесть положения, в котором оказалась моя мать. Я еще не успела понять, что значат эти слова, но Андре отреагировал мгновенно. Он сжал мои пальцы и сделал шаг вперед.

– Восемь часов в коме? Но ведь должен же был кто-то… – возмутился он, но Жанна его перебила.

– Мадам Синица провела в пансионе весь день. Врачам «Скорой помощи» сообщили – вот, смотрите, – и Жанна ткнула пальцем куда-то в бумаги, – что она не вышла к обеду. Это никого не удивило, потому что у мадам Синицы была небольшая роль, и иногда она бывала свободна целый день… Как сказала хозяйка пансиона, в тот день у вашей мамы был выходной.

– А уровень инсулина? – вмешался Андре. – Вы делали анализы?

– Конечно! – воскликнула Жанна так, словно Андре ей в лицо плюнул. – Естественно, мы сделали все анализы, но что мы можем сказать после того, как прошло столько времени? Да, она колола инсулин – в больших дозах и в сложных сочетаниях. Маркировки на ампулах не наши, российские. Но это не имеет значения. Вы как врач должны понимать, что через такое длительное время уже невозможно сказать, сколько инсулина было в крови изначально, когда случился приступ, и что именно его спровоцировало.

– Что вы имеете в виду? – спросила я, и недовольство промелькнуло по холеному лицу докторши.

– Я имею в виду, что в сложившихся обстоятельствах мы не могли ничего сделать. Поймите вы, гипогликемическая кома – распространенная опасность диабета.

– Особенно такого типа, какой был у твоей мамы. И все же нужно еще раз все проверить. Знаешь, как бывает. Привозят пациента без страховки, иностранку… – сказал Андре по-русски. Жанна обеспокоенно облизнула пухлые, как у Джоли, губы. Именно такие, наверное, заказывают пластическим хирургам.

– Вы не могли бы говорить по-французски? – попросила она.

– Простите нас. Я просто объясняю, что именно может стать причиной гипогликемии.

– О, да все, что угодно. Может, ваша мама забыла сделать укол! – всплеснула руками Жанна. – Может, сделала лишний, не услышала щелчок дозатора.

– Или перепутала инсулин короткого и длительного действия, – предположил Андре. – Вообще-то мадам Синица женщина умная и весьма дисциплинированная.

– Даже если ваша мама ничего не перепутала и все сделала правильно, такое вполне могло произойти. Иногда у пациентов с диабетом случаются непредсказуемые скачки сахара. Уровень глюкозы меняется довольно быстро… К тому же прошло больше восьми часов, а это слишком долго, – просветила нас Жанна.

– Слишком долго для чего? – воскликнула я, снова заметив это непонятное недовольство на лице докторши. Я закашлялась, и Андре помог мне сесть на стул рядом с маминой постелью, затем обернулся к Жанне.

– Да принесите же вы воды!

– Сейчас, – нахмурилась докторша и вышла из палаты. Андре присел на пол около моих ног и с силой сжал обе мои руки. Я посмотрела на него, умоляя молчать, но он только покачал головой и вздохнул.

– Это плохо, да? – спросила я, и мой собственный голос показался мне ненастоящим. – Мама совсем плоха?

– Нет, Даша, нет. Не знаю, пока трудно сказать. Плохо то, что она не приходит в себя после проведенного лечения, но ведь тут все зависит от индивидуальных особенностей организма. Я, конечно, не видел результатов энцефалограммы, но…

– Только не надо обманывать меня! – выпалила я, не зная, как удержаться и не начать истерику. Руки тряслись. Я понимала, эта докторша хочет сказать, что моя мама слишком долго пролежала в коме. Но чем это грозит?

– Такое длительное пребывание в состоянии комы… Понимаешь, когда мозг столько времени остается без питания, изменения могут стать необратимыми. Но все может пройти и без осложнений. Сейчас нельзя паниковать, нужно сделать все возможное и ждать. Твоя мама давно болела, а вы даже не догадывались. Значит, она всегда справлялась! И потом, ведь выходят же люди из комы.

– Да, выходят! – кивнула я, и почувствовала, как меня немного отпускает – страх остался, но дышать стало легче.

Жанна вернулась с тонким и высоким стеклянным стаканом, содержимого которого едва хватило на пару глотков. Равномерный, высокого тона сигнал, идущий от аппарата, сводил меня с ума. Жанна начала задавать вопросы по страховке, возможной транспортировке и о документах, подтверждающих родственные связи. Я не могла найти ответа ни на один из них, не хотела, потому что на самом деле эта суровая красотка мне совсем не нравилась, и я не хотела, чтобы она лечила мою маму. Я отвечала ей сухо и односложно. Да, болела. Да, лечилась. Нет, я не знаю, какие еще препараты кроме инсулина она принимала. Да, возможно, они остались среди ее вещей. Я посмотрю.