Мастер гендзюцу: проснись, если сможешь - Эпсилон Тукана

щеки ложились тени; скользнул по широкому прямому носу, губам, линии подбородка… Еще ниже, к виднеющейся под стоячим воротом голой шее…

Парень не был красив, но в его образе витало что-то неуловимо манящее: не лицо, а, может, решительность и сила, дремлющие глубоко внутри. Сейчас он был полностью открыт и беззащитен, и от осознания власти над этой скрытой мощью захватывало дух.

Будь на ее месте Сая-чан, она бы уже полоснула ножом по нежной коже шеи, там, где проходила сонная артерия. Мальчишка бы дернулся, захрипел, умирал в конвульсиях у нее на глазах, а она бы получала удовольствие от вида крови и перерезанного горла.

Но Мэй была другой. Время будто застыло перед ней в образе спящего парня. Зачарованная, она изучала его лицо и боялась любой перемены или движения. Даже дрожания свечи. У нее не возникало и мысли прикоснуться к нему, пускай и не лезвием ножа, а самым невинным движением. Мэй боялась дышать. Даже смотреть на него опасалась, словно ее взгляд был слишком громким и осязаемым и мог каким-то образом разбудить мальчика.

«Учиха Шисуи…» — прошептал в голове собственный внутренний голос.

Такое шипящее переливающееся имя. Будто шелест деревьев под порывом ветра; неразличимый шепот, который говорит о чем-то хорошем… Почему-то именно хорошем, уж в этом Мэй была уверена.

Парень шевельнулся. Вначале слегка дернулся палец, потом дрогнули ресницы… Шисуи глубоко вдохнул и вскочил.

Мэй отшатнулась. На нее в упор смотрели красные глаза. В алой радужке крутанулись черные запятые томоэ. Мир поплыл — шаринган заслонил его весь. Для Мэй больше не существовало ничего кроме красной радужки с влажными бликами света и карусели томоэ вокруг черного зрачка, в который она неотвратимо проваливалась.

Но в гипнотическом взгляде Шисуи вдруг появилась растерянность.

— Ты… ты…

Шаринган погас. Глаза стали обычными, черными.

— Кто ты? — изумленно произнес Шисуи.

Так странно было наблюдать за ним, не спящим, а живым. Он говорил, он смотрел… Он видел ее!

Мэй бросило в жар. Перед глазами в воображении все еще крутилась карусель томоэ.

Учиха осторожно тронул ее за руку:

— Ты в порядке?

Мэй боролась с желанием отдернуть руку от ладони Шисуи — сухой и теплой. Это было приятно, но так странно. Она не привыкла, что ее замечают. Что на нее смотрят так близко, почти в упор. Чуть ли не въедаются взглядом в душу. Прикасаются к ней…

— Д-да, — выдавила она. — Все хорошо.

Шисуи слегка сжал ее руку в своих пальцах и отпустил. Осмотрелся.

— Как я сюда попал? — пробормотал он, словно обращаясь сам к себе. — И где Итачи?

Тут он снова вспомнил о Мэй.

— Ты так и не ответила, — произнес Шисуи. — Как твое имя?

Он снова смотрел на нее. Щеки вспыхнули, и Мэй с трудом подавила желание приложить к ним холодные руки, чтобы хоть как-то согнать с лица краску.

— Мэй.

— Я — Шисуи, — парень протянул ладонь и широко улыбнулся.

Мэй видела, что он чем-то встревожен. Но улыбался совершенно искренне. Она пожала руку в ответ, снова ощущая тепло его пальцев.

— Мэй-сан. Что это за место?

— Здесь… — она колебалась, не зная, как ответить: — Здесь безопасно.

Лицо Шисуи стало серьезным.

— Мне нужно выбираться.

Он поднялся на ноги, выпрямился и вдруг стукнулся головой о потолок.

— Ауч.

Учиха скривился, потирая ушибленную макушку.

— Шисуи-кун, — неуверенно начала Мэй. — Не надо.

Парень замер. Но в голосе Мэй наконец пробилась решимость:

— Не уходи отсюда. Ты погибнешь.

— Мэй… — пораженно пробормотал Шисуи.

Глава 5. Власть

Стоять, пригнув голову, оказалось совершенно неудобно, и Шисуи присел на корточки перед Мэй.

Девушка в темно-зеленом кимоно.

Ее лицо было болезненно бледным, под глазами лежали тени, а в глазах застыла печаль. Она или не высыпалась, или тяжело болела, а может, кто-то даже намеренно издевался над ней. Худая и слабая, в какой-то крохотной пещере, настолько темной, что свет свечи не мог очертить ее пределов.

Это о ней говорил Итачи.

На мгновение Шисуи показалось, что на Мэй так повлиял шаринган. Право же, он вскочил с твердой уверенностью, что все еще находится на поле боя, и машинально придавил девушку гендзюцу. Даже успел поставить несколько закладок. Он был уверен, что перед ним Сая, но, различив в ее взгляде искренний испуг, — остановился. Нет, это была не Сая. Даже внешне они были абсолютно разными.

Присмотревшись внимательнее, он понял — с Мэй это сделал не шаринган. Изможденность и тоска впитались в ее образ настолько глубоко, что секундное гендзюцу просто не могло иметь такого гнетущего эффекта.

Захотелось остаться и помочь ей, даже извиниться за свой порыв и гендзюцу. Но он не мог. Где-то там убивали его лучшего друга. Он не способен был спасти его, однако сидеть в безопасном месте, пока Сая убивает Итачи, не собирался тем более.

Мэй нервно заламывала пальцы и избегала смотреть на него.

«Здесь безопасно…»

— Мэй...

Шисуи положил ладонь на ее беспокойно шевелящиеся руки. Мэй вздрогнула и замерла. Нехотя подняла глаза на него, и он словил ее затравленный измученный взгляд.

«Почему здесь безопасно? Везде царит Сая, а здесь — безопасно».

Ответ на этот вопрос вертелся на кончике языка. Бился крыльями, но Шисуи не понимал с какой стороны стекла и никак не мог поймать его.

— Мэй, — повторил он тише. — Там мой друг. Мне нужно к нему.

— Сая-чан убьет тебя. Как других. Я не хочу…

Девушка ожесточенно затрясла головой и схватила его за руки, будто это могло помешать ему уйти. Но Шисуи пока сомневался, есть ли вообще отсюда выход. Та самая неуловимая мысль вселяла в него уверенность, что выхода нет.

— Мэй, я знаю, ты не хочешь, чтобы она убила Итачи. Ты ведь уже однажды спасла его.

Шисуи и сам не понял, откуда вырвалась эта фраза. Должно быть, ее породила все та же неуловимая идея.

По щекам девушки потекли слезы.

— Я хочу спасти хотя бы что-то… хотя бы тебя… Я не смогу двоих. У меня нет сил, здесь слишком тесно. Шисуи-кун…

В ее влажных глазах отражались боль и надежда. Она ничего не возразила, а значит, его догадки были верны: это Мэй спасла Итачи тогда, у обрыва. Она могла влиять на мир Саи.

Но как?

Внезапно сквозь тишину пещеры пробился отдаленный