Homo sapiens? Как мы все про***ли - Том Филлипс

Как ни странно, это был не первый раз, когда нечто подобное случилось с одной из рек-участниц описанной выше экологической катастрофы. Не уверен, что существует речная книга рекордов и номинация за наибольшее число случаев изменения русла, но Амударья точно попала бы в короткий список. На протяжении веков и сама природа, и череда политических режимов попеременно меняли течение реки: она впадала то в Аральское, то в Каспийское море, то в оба одновременно. Считается, что во II веке н. э. она упиралась прямо в пустыню, где испарялась. Пока наконец она не направилась в Аральское море. В начале XIII века она пережила наиболее кардинальное вмешательство со стороны Монгольской империи (подробнее об этом вы прочтете в последней главе): добрая половина ее вод была перенаправлена в Каспийское море. Однако река снова вернулась в Аральское море незадолго до начала XVII века. В 1870-е, задолго до появления Советского Союза, Российская империя всерьез рассматривала план по переброске вод Амударьи снова в Каспий: тогда сочли, что пресная речная вода, смешивающаяся с солеными водами озера, расходуется зря. Но… так это не работает, друзья мои.

Именно земледелие заставило нас радикально менять природу, и часто мы не могли предвидеть последствий. Но теперь мы поступаем так же не только во имя урожаев. Сельское хозяйство было в значительной мере вытеснено промышленностью и необоримым и бездумным стремлением человечества зарыть в землю то, что ему больше не нужно. Примером неожиданности, которая может последовать за тем – пожар на реке Кайяхога теплым летним днем 1969 года, около полудня. Как вы понимаете, реки не должны себя так вести. Для тех читателей, кто слабо знаком с теорией рек, поясню: реки – это большие естественные каналы для находящейся в движении воды, а воду, как правило, не причисляют к воспламеняющимся веществам. Реки выполняют целую массу работы: они переносят воду с возвышенностей к низменностям, с их помощью метафорически описывают ход времени, они оставляют на своем месте высохшие русла, чтобы дети могли припомнить хоть что-то из своих уроков географии. Но вдруг покрыться языками пламени… это совершенно не о них.

Так вот, реке Кайахога этот трюк удался. Более того, это был уже не первый подобный случай в ее биографии. Совсем не первый. Сказать по правде, Кайахога, которая медленно петляет по северным промышленным районам Огайо, делит Кливленд на две части и после впадает в озеро Эри и которую один из кливлендских градоначальников XIX века описал как «сточную канаву в центре города», была такой грязной, что пожары на ней случались не меньше 13 раз за последний 101 год. Она горела в 1868, 1883, 1887, 1912 (от последовавшего за пожаром взрыва погибли пять человек), 1922 и 1930 годах. В 1936-м пожар был таким крупным, что его не могли потушить пять дней кряду. И это, я настаиваю, нетипично для рек. Она снова загорелась в 1941 году, и в 1948-м, и после – с наиболее печальными последствиями – в 1952-м, когда вспыхнуло масляное пятно толщиной в три сантиметра, спровоцировав серьезное возгорание, от которого пострадали мост и корабельный док и убытки от которого оцениваются в 1,5 млн долларов.

По сравнению с пожаром 1952 года пожар 1969-го был детским лепетом. Тогда можно было стать свидетелем впечатляющего зрелища: загорелись загустевшая масляная смесь, промышленные отходы и мусор. Вся эта груда пылающего хлама (языки пламени достигали высоты пятого этажа) постепенно опускалась на дно реки. Пожарным всего за полчаса удалось установить контроль над пламенем – очевидно, кливлендская пожарная команда успела набраться опыта в тушении речных пожаров. Горожане, судя по всему, так привыкли к происшествиям такого рода, к чертовым пожарам на этой дурацкой реке, что этот случай удостоился заметки длиной в пять небольших абзацев в глубине местной газеты.

Но если отношение многострадальных жителей Кливленда к речным пожарам можно описать фразой «ох, опять», этого совсем нельзя сказать об остальных американцах. Многое изменилось с тех пор, как Кайахога горела в последний раз. В конце концов, это было в шестидесятых, а тогда общество уже пережило шок от совершенно новых идей: «вести меньше войн», «перестать быть такими расистами» и «может быть, уже хватит насиловать нашу планету». А потому журнал Time, обратившийся к пожару несколькими неделями позже, вписал его в контекст пространной статьи о состоянии американских рек – она вышла под заголовком «Американская канализационная система и цена оптимизма». В ней помещалось, в частности, такое памятное описание событий в Кливленде: «Шоколадного цвета, маслянистая, бурлящая от выходящих наружу газов, она скорее сочится, чем течет… открытая канализация, приносящая в озеро Эри пенистые грязные волны». Эта журнальная статья захватила внимание нации, и люди по всей стране стали требовать перемен в известной степени благодаря потрясающей воображение фотографии, сопровождавшей текст, – на ней пожарные отчаянно стараются потушить лодку, объятую пламенем, поднимающимся от воды. Вообще говоря, та лодка была снята не в 1969-м: это была архивная фотография 1952 года, потому что пожар 1969-го потушили так быстро, что на место не успел прибыть ни один фотограф и ни одна съемочная группа. Кадр не произвел впечатления на страну в 1950-е, но теперь пришелся как нельзя кстати. Иногда правильно выбранный момент решает все.

С 1800-х годов промышленные предприятия Огайо радостно сливали отходы да и продукты производства в Кайахогу. По этому поводу случались регулярные, но вялые протесты. Так, СМИ, политики и общественность время от времени выступали с заявлением: «Ммможет, нужно что-то уже сделать с этим?» Но никто ничего не делал. Несколько полумер приняли после войны, но они в основном были нацелены на то, чтобы сделать реку безопасной для кораблей, но не побороть склонность этих вод к спорадическим возгораниям.

И все же немного несправедливо, что именно Кайахога стала национальным символом человеческого бездействия перед лицом уничтожения природы: за год до пожара городские власти Кливленда таки приняли пару законов, чтобы в конце концов очистить реку. Некоторые городские чиновники весьма оскорбились тем фактом, что река в их ведении стала визитной карточкой удручающего состояния американской водной системы (до такой степени, что об этом даже стали слагать песни). «Мы тут кое-что уже предприняли, чтобы кое-что здесь почистить, а потом начался пожар», – сказал один из них в свое оправдание.

В конце концов, их река была в стране не единственной, которая горела. Река Баффало вспыхнула в 1968 году, за год до пожара на Кайахоге. А река Руж в штате Мичиган загорелась всего через несколько месяцев после Кайахоги, в 1969-м. («Если у вас есть река, которая горит, у вас есть проблема – и причина разразиться плачем», – с горечью писала газета Detroit Free Press после этого инцидента.) Кайахога также не единственная река в США, которая горела несколько раз. В XIX веке река Чикаго периодически вспыхивала, причем каждый раз жители собирались у берегов, чтобы поглазеть на это, будто на торжества по случаю Дня независимости. Ей, несомненно, стоит присудить победу в номинации «Река в Америне, горящая регулярнее других».

И все же история о полыхающей реке сделала свое дело – нация начала действовать. Зарождающееся движение в защиту окружающей среды, уже подготовленное литературой по теме, например книгой Рейчел Карсон 1962 года «Безмолвная весна», стало конденсироваться. (Первый День Земли был объявлен уже в следующем году.) Конгресс заставили действовать, и в 1972 году он проголосовал за Закон о чистой воде. Постепенно состояние водных артерий США улучшилось, и теперь о пожарах на реках ничего не слышно. Это история с хорошим концом – редкость для этой книги, – люди в кои-то веки сделали то, что должны были, чтобы дела пошли в гору. И абсолютно исключено, что администрация Трампа когда-нибудь попытается отменить стандарты чистой воды, вдруг обеспокоившись тем, что промышленным предприятиям запрещено в должной мере загрязнять реки. Ха-ха. [Закрывает руками уши] О, мне только что сказали, что как раз это они только что сделали.