Битвы божьих коровок - Виктория Платова

— В прошлом году, кажется… Нет, в позапрошлом…

— У тебя разжижение мозгов, сестренка. А это нелечится.

Еще через год, когда юношеские прыщи, терзавшие Кирилла,пошли на убыль, он стал просто невыносим. Иногда он поджидал Настю в теплицеили в саду и принимался изводить ее непристойностями.

— Ну-ка, скажи братцу, ты хоть оргазм-то получаешь?

Подобные вопросы приводили Настю в полуобморочное состояние.И подобные слова тоже. Уж не море ли, засиженное курортниками, нашептывало ихбратцу?

— Или по старинке? Сунул, вынул и пошел?

— Как ты можешь?!

— Не-ет, я думаю, все по-другому… Он же грузин,волосатый самец… — Именно это обстоятельство почему-то выводило из себя Кирюшу,который до сих пор не решался брить даже подбородок.

— Он хевсур…

— Один черт! Пилит тебя полночи, а ты лежишь и думаешьсовсем о другом пилильщике. Который портит твои яблони!

— Да нет, — по инерции поправляла Настя. —Яблони портят как раз плодожорки. И листовертки. А пилильщики опасны только длясмородины.

— Дура ты дура!

Кирюша, как всегда и бывало, сползал в привычную плоскость“тупости сестры”. И это было лучше, чем разговоры о сексе. Это, во всякомслучае, было понятно. И Настя успокаивалась. И даже пыталась умиротворитьнеистового брата.

— Если хочешь, Кирилл, мы можем сходить на море. Вследующее воскресенье…

— Обещаешь?

— Обещаю…

Но на море они так и не сходили. В ближайшую к тому воскресеньюпятницу случилось нашествие совки на капусту, а после нашествия Кирюша объявил,что поступает в музучилище и перебирается в общежитие.

Ровно полтора года он солировал в училищном хоре (за этовремя великодушный Заза успел отмазать его от армии, сунув взятку районномувоенкому), а потом вдруг объявился в доме с пустой спортивной сумкой и новостьюгода.

— Я уезжаю, — объявил он.

— Куда? В область? — спросила Настя. Областнойцентр был для нее центром вселенной. Недосягаемым центром.

— В гробу я видел область. Я уезжаю в Петербург. ВПитер.

Это была не вселенная. Это было нечто за гранью пониманияНасти. Где-то между Огненной Землей и Антарктидой. А от зимнего пальто, котороеЗаза хотел подарить ему на восемнадцатилетие, Кирюша отказался. Он всегда отказывалсяот подарков хевсурского зятя.

— А зачем ты едешь в Питер?

— Надоело все. Не могу здесь больше оставаться.

Он бросил в сумку яблоки и головку свежей брынзы. Ипоцеловал сестру.

— Я напишу. А это тебе.

Кирюша вытащил из-за пазухи плотный пакет, завернутый вбумагу.

— Что это?

— Потом посмотришь…

Последним, что увидела Настя, были спина брата и заросшийлегкими волосами затылок. Он шел по осеннему саду, беспечно надламывая веточкигруш (недавно привитой “Вильяме летний”), прямо к калитке в заборе. Солнцесветило так ярко, а спина брата казалась такой родной, что Настя заплакала. Такгорько она не плакала с похорон матери.

Как только за Кириллом захлопнулась калитка, Настяразвернула сверток. Что ж, подарок был вполне в стиле брата, махнувшего рукой накрестьянку-сестру: “Энциклопедия растений”.

А вечером разразился скандал.

Перед тем как уехать в неизвестность, Кирилл подложил Зазепоследнюю свинью: вырыл кувшин мукузани, приготовленный специально длясовершеннолетия Илико, и нагло распил его прямо в саду. Он покусился на самоесвятое — на традицию, и этого Заза не простил ни ему, ни Насте. Целую неделюНастя выслушивала проклятия в адрес брата: гаденыш, неблагодарная тварь, вор иприживала, шэни набичуар <Грузинское ругательство>!..

— Шэни дэда моутхан! — неожиданно ответила такимже ругательством Настя. — Не смей оскорблять моего брата!

Это был первый бунт за десять лет. Зазу как током ударило.

— А ты нэ смэй осквэрнять свой рот такими словами,жэншина! — прикрикнул Заза на жену. Но скандал прекратился.

…Конечно же, Кирюша не написал. Он пропал на три года, он ниразу не вспомнил о них и ни разу не напомнил о себе. Он и понятия не имел, чтоее едва не убило сорвавшимся куском черепицы, что Зазе сделали операцию нажелудке, а Илико уезжает учиться в Англию. Недаром они с Зазой работали докровавых мозолей и все эти годы не разгибали спины. Набралась кругленькаясумма, да и родственники подкинули — цхалтубские и зугдидские. Илико Киачели,сын Зазы Киачели, будет первым в роду, кто поедет учиться за границу!

Все лето Илико и Заза оформляли документы и паспорта, а задва дня до их отъезда позвонил Кирилл.

— Если бы ты могла… — Казалось, голос шел не из трубки,а из могилы.

— Что случилось? — крикнула Настя. Ничего.Короткие гудки.

Вышедший на крик Заза подозрительно посмотрел на нее. Настяслишком редко повышала голос, чтобы это осталось незамеченным.

— Кто звонил? — спросил он.

— Никто… С почты. — Зазе совсем не обязательнознать, что звонил ее брат, вор и приживала. — Пришли семена БереАлександр, поздний сорт, помнишь, я заказывала? Они сказали, что бандерольслегка надорвана… Я схожу… Возьму.

…С проводами Илико звонок брата отошел на второй план. Сынуезжал с легким сердцем, он давно не принадлежал матери, а теперь вообщеперестанет принадлежать кому бы то ни было. Впереди его ждет совсем другаяжизнь.

— Вот увидишь, мой сын вырастет и прославит род. Небудет копаться в земле, как мы, — сказал ей Заза, стоя у такси, котороедолжно было отвезти их с Илико в областной центр. А оттуда — в Москву. А оттуда— в Англию.

Он никогда не говорил — “наш сын”. Всегда только “мой”.

— Пока, дэда <Мама (груз.)>. — Илико крепкообнял Настю, он так редко ее обнимал. — Я напишу…

Совсем как Кирюша. Тот тоже сказал ей — “я напишу”, но так ине написал.

— Буду чэрэз двэ нэдэли, — Заза даже не сталутруждать себя прощальным поцелуем. — Нино и Тамрико помогут тебе с садом.Я договорился.

Нину и Тамару, их ближайших соседок, Заза иногда нанимал — вособенно урожайные годы.

— Хорошо. — Настя снова потянулась к сыну, нодверцы такси захлопнулись, и машина рванула с места.

"Что же я забыла? — подумала она, глядя наклубящуюся густую пыль. — Ах да! Я забыла заплакать…”

…Дом сразу же опустел, даже горы овощей и фруктов его неспасали. Если бы она могла, то поехала бы следом за мужем и сыном. Сорвалась ипоехала. Но у Насти даже не было заграничного паспорта. Почемудвенадцатилетнего ребенка нужно было отправлять в Англию? Есть же хорошие,замечательные школы и в области. Не говоря уже о Москве.