Неуловимый - Валерий Еремеев

— И тебе не хворать, — ответил ему Юрцов и отвернулся.

Майор направился к выходу, но тут его взгляд упал на валявшуюся на полу смятую бумажку. Еще не видя, что на ней написано, он каким-то шестым чувством понял, что это такое. Платежка. Один из экземпляров. Но должен быть еще один? Может, уже успели передать по назначению? Не то чтобы он очень на это рассчитывал, но все же… Подумав, что копия платежного документа в случае уж очень неудачного расклада может стать уликой, Васильев, убедившись, что за ним никто не наблюдает, быстро нагнулся и, делая вид, что отряхивает брюки, поднял бумажку, скомкал в руке и развернул, только снова оказавшись в автомобиле.

Бланк был полностью заполнен. Подписи Светлова и бухгалтера тоже оказались на месте. Но штамп банка о том, что документ принят к исполнению, отсутствовал. Васильева перекосило от мысли, что не хватило каких-то жалких тридцати секунд, чтобы передать документы оператору. Теперь все. Осталось только отправить ее в небытие за ненадобностью. Достав зажигалку, майор напоследок пробежался глазами по платежке. С первого раза прочитать текст не удалось. Строчки в глазах Васильева стали расплываться, и он испытал острое желание промыть глаза под струей холодной воды.

Он достал влажную салфетку, протер вспотевшее лицо и еще раз внимательно просмотрел документ. Он понял, что его насторожило, — реквизиты были совсем другими, не теми, которые Светлов диктовал бухгалтеру по телефону. Но как же это могло случиться? Сам Светлов, ясное дело, отношения к подмене реквизитов не имел, просто физически не мог этого сделать. Левша не допустил бы, да и бухгалтер пришла в банк с уже готовыми документами. Значит, некое третье лицо было в курсе операции и собиралось загрести жар чужими руками. Разумеется, без участия бухгалтера корпорации тут не обошлось. Платежка готовилась ею заранее, еще на фирме, в расчете на состояние Светлова, который подпишет документ, уже не особо вдаваясь в содержание текста. Он и подписал.

Пришлось опять возвращаться к банку. Тела женщины у входа уже не было.

— Здесь у входа баба лежала — где она? — спросил он одного из санитаров скорой помощи.

— Уже увезли.

— В морг?

— В больницу. Хотя может статься, что и в морг. Очень уж сильно досталось.

* * *

На город опускался вечер. Шагая по коридору больницы в накинутом на плечи белом халате, Михаил Павлович Васильев подводил итоги. Неутешительные. Денег он не получил, зато потерял людей, которых тщательно подбирал. Вдобавок кто-то очень красиво собирался его кинуть. Бухгалтер «КомпТрейда» Анастасия Викторовна Гаврилюк, единственная ниточка к этому кому-то, третий час находилась на операционном столе, и прогнозы были неутешительными. Не то чтобы майор не имел совсем никаких версий, кто мог это сделать. Один подозреваемый у него был, но, Бог свидетель, дорого бы он дал, чтобы эти подозрения не подтвердились. Налетчиков, которые напали на «Скай-банк» и увезли Светлова, так и не поймали. О самом директоре «КомпТрейда» ходили противоречивые слухи. По одним данным, судьба его продолжала оставаться неизвестной, по другим — бандиты отпустили заложника, и теперь он давал свидетельские показания высшим чинам МВД и прокуратуры. Сам же майор, хоть и имел знакомых в прокуратуре, до поры до времени не хотел лишний раз афишировать свою заинтересованность этим делом.

Васильев повернул за угол коридора, с другого конца которого по направлению к нему шли двое мужчин. Погруженный в свои мысли, он не сразу заметил, кто именно идет ему навстречу, а когда это произошло, что-либо предпринимать было уже поздно. Быстрыми шагами в сопровождении широкоплечего седого мужчины с черными как уголь глазами к нему приближался… Светлов. Живой и здоровый. Только голова у него была теперь перемотана, а костюм потрепан и в пятнах — то ли грязи, то ли крови.

Расстояние между Васильевым и его недавним пленником неумолимо сокращалось. Михаилу Павловичу стоило больших усилий, чтобы не развернуться и не побежать от Светлова со всех ног. Оставалась лишь слабая надежда, что Светлов не узнает его без очков и парика. Но одежда-то на майоре была та же самая, что и днем, и уж ее-то Светлов наверняка запомнил.

Рука Васильева потянулась к карману. Вспомнился старый анекдот про Штирлица, который при виде окруживших дом эсесовцев тоже засовывал руку в карман, думая при этом: «Это конец. А где же пистолет?» Когда-то это вызывало смех, теперь лишь раздраженную гримасу. Как бы это на самом деле не стало концом всему…

Майор отвернулся, делая вид, что его ужасно заинтересовал агитационный плакат, направленный на профилактику кишечных заболеваний. Он надеялся, что Светлов пройдет мимо, не разглядывая его, но случилось наоборот — поравнявшись с майором, Светлов повернулся к нему, замедлил шаг и сделал маневр, чтобы заглянуть в лицо. А вот это и в самом деле конец. Такой, что и пистолет не поможет. «Как глупо. Зачем я повелся на уговоры этой глупой бабы? — клял себя Васильев. — Чего мне не хватало?»

— Прошу прощения, вы часом не доктор? — спросил Светлов.

— Нет, — мотнул головой Васильев.

Интерес в глазах Светлова мгновенно погас, сменившись полным равнодушием. Миновав Михаила Павловича, он и сопровождающий пошли в сторону операционного блока, где целая группа высококлассных хирургов все еще кромсала ножами тело Анастасии Гаврилюк.

Благополучный исход опасной встречи майора почему-то не обрадовал. Что-то не так. «Что-то совсем не так», — думал Михаил Павлович, выходя в вестибюль. Он был настолько сбит с толку, что, вместо того чтобы побыстрее исчезнуть и не испытывать судьбу, дожидаясь, когда Светлову придет в голову мысль, что человека, с которым он пересекся в коридоре, он уже где-то видел, майор сел на скамейку у гардероба и задумался. Что-то необычное было в самом облике Светлова, но он никак не мог понять, что именно.

В больницу зашла женщина, тащившая за руку ребенка трех-четырех лет.

— Хочу домой, хочу мультики, — ныл ребенок.

— Будут тебе мультики, — успокаивала мать. — Сейчас только бабушку навестим и пойдем домой. Ты же любишь свою бабушку? Она тебе сказки рассказывала. Мы отнесем ей лекарства, отнесем ей покушать. Ты же не хочешь, чтобы бабушка осталась голодной?

— Хочу мультики про Губку Боба, — продолжал гнуть свою линию малыш, пытаясь освободиться, но мать держала его крепко.

У нее была красивая фигура с тонкой талией, жилистые руки с веснушками и такая же жилистая крепкая шея, как у гимнастки, на которой болтались янтарные бусы. Васильев задержал взгляд на ее шее и в тот же миг понял, что именно не давало ему покоя — шея. На шее у Светлова, которого похитили его люди, осталось пятнышко от ожога электрошокером. Ярко-красное, продолговатое и хорошо заметное, даже издалека. На шее у Светлова, с которым он столкнулся в коридоре, ничего подобного майор не увидел.

Побыв еще немного на месте, Васильев подумал о том, что дело даже не только в этом пятнышке, которое он и правда мог не заметить из-за неудачного освещения, а в самом Светлове. Он был не такой, каким майор видел его сегодня в полдень, словно речь шла о совершенно разных людях. Васильев опять посидел и подумал. «Чушь собачья, — решил он, — ясен пень, человек, который пережил за один день два похищения, будет отличаться от того человека, каким он был до этих событий».