Спорим, что ты умрешь? - Алексей Макеев

— Да никак не объяснить, — отмахнулся капитан. — Шутка, глупость, дурацкий розыгрыш. Черт вас побери, детектив, у нас четыре нераскрытых убийства и партия паленых алмазов якобы из Якутии, которую никак не могут освидетельствовать…

Боже, он так хотел достичь спокойствия Будды…

— Освидетельствовать можно пьяного водителя, капитан, — пробормотал Максимов. — А полиморфную модификацию углерода — лучше не пытаться. Проверьте рентгеном — представьте, что это туберкулез. Могу подсказать: алмаз для рентгена прозрачен.

— Послушайте, — разозлился не на шутку капитан, — чего вы от меня хотите? Выселить из пансионата людей, которые заплатили за отдых бешеные деньги? Да тут же цены монблановские! Они не мне потом в подъезде «темную» устроят — ВАМ! Ходить и спрашивать, что за остряк написал это глубокомысленное послание? Искать неизвестно что? Счастливо оставаться, детектив. Ваше счастье, что бензин казенный…

Надо отдать ему справедливость — просто так капитан не уехал. Прогулялся по коридорам, заглянул на кухню. Раздосадованный ароматами, спустился в столовую, где с печального благословения Ордынцева полакомился бужениной (в качестве компенсации за потерянное время) и только после этого удалился.

Иной реакции Максимов и не ожидал. Но он свой долг порядочного гражданина с честью выполнил.

До ужина оставалось больше двух часов. Солнце неудержимо стремилось к косогору. Еще на три градуса похолодало. «А почему я должен мыкаться и ходить мрачнее тучи?» — подумал Максимов. Информацию надо собирать. Он нацепил полосатую болоньевую курточку, выбрал подходящий комплект лыж с ботинками и побрел бороздить снежные просторы.

Насчет сибирского Куршевеля Букашин явно погорячился, но публика на трассе подобралась веселая. Спуск с горки оккупировала четверка молодых людей, одетых в разноцветные пуховики. По мере головокружительных виражей, выхлеста адреналина и позорных падений выяснилось, что меж собой молодые люди практически незнакомы, прибыли в «Отрадное» независимо друг от друга (в промежутке с одиннадцати до тринадцати часов), а сошлись благодаря лыжне. Знакомы только тяготеющая к иронии брюнетка Инга Локтионова (помощница преуспевающего адвоката) и смешливая, чертовски хорошенькая Виола Новицкая — студентка журфака. У последней папа работает в пожарной инспекции, вследствие чего и спонсировал поездку. Но чтобы сэкономить на полную катушку, Инга с Виолой проживают в одном номере (который, кстати, недалеко от апартаментов сыщика) и совместно ведут «хозяйство».

Интеллигентный очкарик Олег Ворович — «консультант охранных фирм по проблемам технического обеспечения». Странная профессия. Коренастый шатен Пустовой — о месте работы отзывался туманно, что-то связанное с обеспечением законности (не затем он ехал за тридевять земель, чтобы говорить о работе). Этот тип, в отличие от прочих, сразу стал посматривать на Максимова как-то предвзято (мол, что за суперприз?). Оба с непокрытыми головами, «стиляги», красуются перед дамским обществом. Очкарик явно тяготеет к ироничной брюнетке, а шатен Пустовой — к смешливой Виоле. Очкарик с юмором повествовал, как прошлой зимой он отдыхал в Зельдене, где парил над Альпами на параплане, увлекался рафтингом, продырявил надувную камеру, бодаясь с деревом, катался на собачьей упряжке, запряженной очаровательными маламутами (стартовал причем в Австрии, а финишировал в Германии). Как испытывал на тобогане (санки такие) самую длинную саночную трассу в долине Пицталь — шесть километров безостановочного спуска! А вот теперешней зимой решил не ездить по Европам, надоело. В Сибири лучше. И девушки красивее.

Пробное забрасывание удочки ничего не принесло.

— А кем вы работаете, Константин? — улыбчиво поинтересовалась Виола. — Что вы говорите — частным сыщиком?.. Это такие добровольные помощники полиции, что ли?

— Им эти добровольные помощники — как мобильники в гробу, — не очень вежливо фыркнул Пустовой. Остальные захохотали.

— Хочу вас огорчить, Дмитрий, — ядовито улыбнулся Максимов. — Мобильники в гробу незаменимая штука. Цыганского барона хоронили на прошлой неделе. У них ведь как принято? — цыгане как огня боятся неких «мулло» — мертвецов, которые имеют пакостную привычку возвращаться к живым родственникам. А чтобы избежать этой радости, надо воткнуть железные иглы в сердце покойника, обложить его железом — прижать, короче, чтобы не встал. И обязательно уничтожить личные вещи усопшего, иначе тот осерчает и заявится. Вот поэтому в могилы цыганских баронов и бросают все подряд — вплоть до любимой стереосистемы. Бросили и мобильник… А вечером звонок — в буквальном смысле с того света: вы что, ромалы, охренели? Где это я?.. Соплеменники и взмолились: отвяжись, чего мы тебе не положили? Все есть. Отстань от нас. А тот не отстает — да живой я, откапывайте скорее, пока не задохнулся… Кома была у человека, плохо совместимая с жизнью, а выкарабкался из нее уже в гробу, от страха…

Максимов неуклюже оттолкнулся палками. А когда пытался прийти в себя, гадая, не сильно ли отбил дурную голову, Виола, звонко смеясь, тянула его за ноги, торчащие из сугроба. Брюнетка так и осталась тяготеть к очкарику, а Виола, до прихода сыщика мило щебечущая с Пустовым, внезапно поняла, что ее избранник не Аполлон, а мир не без добрых мужчин. А если мужчина сравнительно молод, обладает самоиронией, благоухает «Кориоланом»…

Пустовому это не понравилось.

До наступления темноты произошла еще одна занятная сценка. В гараж вкатила ярко-красная «Тойота-Надя» (Максимов как раз заходил в дом), а несколько минут спустя, когда они с Виолой в коридоре обменивались впечатлениями от прогулки, из номера выскочил, блистая масляной улыбкой, Снежков. Весело насвистывая, загарцевал куда-то вниз. Причиной возбуждения стал упитанный моложавый господин с бараньими кудряшками (по имени, как выяснилось далее, Борис Крайнев) — сбежавший методом обмана от жены, чтобы удариться в смысл жизни.

«Мужчин» поселили в разных номерах, но неясностей в принципе не было. Да они и не делали тайны из своих отношений.

В психологических триллерах на этом месте звучит напряженная музыка. До времени негромкая, щадящая, но уже как-то тревожно скребущая по нервам. Поздний вечер. Завершение трапезы. Тонкий вкус обеспеченных постояльцев ублажается пюре с индейкой, засыпанным ароматной, нежнейшей субстанцией, торжественно провозглашенной тертыми трюфелями. Надо думать, это китайские трюфеля по 30 евро за килограмм, выброшенные на мировой рынок с целью сбить фантастическую цену. На вкус ничем не отличаются от европейских, но у последних цена — тысяча долларов за килограмм. Все без исключения постояльцы собираются в баре-гостиной. Это идеальное местечко, где можно в спокойной обстановке переварить ужин. За окном безудержно холодает, но в гостиной тепло, уютно, камин из обожженного кирпича, медленная музыка ублажает взыскательный вкус. Полумрак. Молочные абажуры с умиротворяющим спокойным светом — в полукруглых стенных нишах. Ворчливая кухарка Люсьен подвозит сервировочный столик с безалкогольными напитками. Уходит косолапо, кривя негритянскую мордашку. Администратор Ордынцев вновь меняет профессию — теперь он квалифицированный бармен. Смотрится неплохо в роли Фигаро. И горничная Ксюша, сующая свой любопытный нос, делает схожий вывод: внимательно визирует старшего по званию, грустно вздыхает, испаряется. Вплывает призраком дворецкий Шульц. Плавно подгребает к Ордынцеву, что-то шепчет ему на ухо (тот кивает) и, задрав плоский нос, удаляется. Ордынцев временами косится на сыщика, вспоминая неприятное письмо. Бледнеет. Кошки на душе скребут. Он старается не подавать виду. В дальнем углу за бутылочкой шампанского проводят время положительные Душенины. Зоя Андреевна щеголяет в шерстяном платье, увешанном минералами. Она в меру накрашена, томно улыбается. Спутник жизни безостановочно трындит, временами прихлебывая и плавно жестикулируя. В противоположном углу милуются геи. Обладатель тройного подбородка Крайнев что-то вкрадчиво мурлычет блондину. Снежков, истомленный в одиночестве рукоблудием, млеет, как будто его гладят по шерстке. Жеманно хихикает, зажимая рот ладошкой.