Рядом с тобой - Дебора Тернер

— Ты сказала своим родным, что тебя изнасиловали?

— Зачем? Это только расстроило бы их. И о ребенке-то они узнали лишь после того, как Ник родился.

— Что же, все это время тебе никто не помогал? — недоверчиво спросил Патрик, впившись глазами в ее лицо.

— После того как я бросила университет, я устроилась домохозяйкой к двум дантистам там же, в Крайстчерче. Они хорошо ко мне относились и, когда пришло время рожать, отвезли в больницу и даже навещали меня там. Мне удалось скопить кое-какие деньги, я заранее подыскала себе квартирку в Вангарее и, едва Нику исполнилось три недели, переехала туда.

— По сути, ты была одна, — подытожил Патрик, нахмурившись. — У твоих родственников есть какие-нибудь предположения относительно отца Ника?

— Я на эту тему с ними не разговаривала.

— Прости меня, — неожиданно сказал Патрик.

— За что?

— За все.

Кейт не забыла, что с ней сделал подонок Шон, — разве можно такое забыть? — но она уже давно научилась жить с этим.

— Я не хотела чувствовать себя жертвой, поэтому оставила прошлое в прошлом.

— Мудрое решение, — одобрил он.

Кейт вскинула голову, услышав, как слегка дрогнул его голос, но лицо Патрика не выражало никаких эмоций.

— Скорее здравое, — слабо улыбнулась она.

Патрик убрал со стола пустые тарелки и пошел на кухню за вторым блюдом. Кейт проводила взглядом его высокую стройную фигуру — воплощение захватывающей мужской красоты. Внутри у нее шевельнулось что-то мягкое и теплое и медленно разлилось по телу, приятно будоража кровь.

Кейт быстро отвела глаза. Патрик открыл широкие двери на террасу, и в гостиную проник свежий соленый бриз. Сквозь пальмовые ветви был виден песок, серебряно сверкавший в лунном свете, с пляжа доносились негромкие голоса, мелькали чьи-то тени. Комната наполнилась звуками моря, которым вторили удары ее сердца.

Внезапно Кейт почувствовала, как в ней просыпается желание — сладкое, томительное и неумолимое — и затопляет ее, ломая оковы долгого воздержания. Ее прикосновение к любви было таким скоротечным…

Ну хватит, сказала она себе, выпрямляя спину. У тебя нормальная жизнь, и по возвращении домой все вернется в прежнее русло. Если ты встретишь мужчину, которого сможешь полюбить и который полюбит Ника как своего сына, ты, возможно, станешь счастливее.

Когда с ужином было покончено, Патрик спросил:

— Насколько я понял, ты так и не получила диплом? — Кейт покачала головой. — А ты не учишься заочно? — Снова получив отрицательный ответ, он удивился: — Почему?

— У меня на это нет ни денег, ни времени.

— Такая голова, как у тебя, не должна пропадать зря, а работа в магазине одежды вряд ли дает твоему мозгу хорошую нагрузку. И беседы с Ником здесь не помогут — он еще слишком мал. — Патрик сделал паузу и сухо добавил: — Но, возможно, у тебя есть еще кто-то, с кем можно интересно поговорить.

Под внешне безразличным тоном Кейт уловила беспокойные нотки.

— Я много читаю, в Вангарее великолепная городская библиотека. У меня есть друзья и очень хорошие соседи — Анна и Джейкоб. Им около восьмидесяти, они бежали из Германии, когда к власти пришел Гитлер. Несмотря на преклонный возраст, они живо всем интересуются и обожают поговорить. Анна постоянно балует Ника, а Джейкоб дает ему уроки игры на фортепьяно.

— Каковы успехи?

— Джейкоб говорит, что Ник не гений, но способности есть. Сам же Ник, выучив несколько нот, считает себя великим пианистом, — улыбнулась Кейт.

Патрик рассмеялся. Это был смех человека, который имеет в этом мире все, что хочет, или уверен, что может иметь. Когда-то эта уверенность Патрика, впитанная с молоком матери, покорила сердце юной Кейт, возможно, потому, что самой ей явно недоставало этого качества. Лишенная родительской опеки и заботы, она всегда чувствовала себя аутсайдером, которому надо много трудиться, чтобы пробиться в жизни.

Кейт скользнула взглядом по его рукам — красивым и сильным. И нежным, мысленно добавила она, и от воспоминаний, как умеют они ласкать, у нее участился пульс. Опасаясь, что может так зайти слишком далеко, Кейт поспешила вновь заговорить о сыне:

— Если Ник чем-то увлечется, он хочет знать об этом все досконально и изводит вопросами окружающих. Потом у него появляется новая страсть — и все начинается сначала. Боюсь, как бы из него не получился этакий мотылек.

— По словам бабушки, мой дед, прозванный Черным Пэтом, был таким же, — рассмеялся Патрик, подливая вино в бокалы. — Единственным непреходящим его увлечением была авиация. Интересно, что из Ника получится, когда он вырастет. Кстати, почему ты назвала его Николасом?

— Так звали моего отца.

Второе имя ее сына было Патрик — еще один пример ее пустых мечтаний. Если Ник и унаследовал какие-то черты характера Черного Пэта, то не от Патрика. Шон, к сожалению, тоже был внуком этого достойного джентльмена.

— Жаль, что я не знал твоего отца. Вы с Ником похожи на него?

— Нет, у нас больше общего с моей мамой.

— Она, должно быть, была очень красивой.

— Я совсем не помню ее, — с сожалением призналась Кейт. — Мне ведь было всего три года, когда она погибла. Но, судя по фотографиям, мама была гораздо интереснее меня.

— Мне трудно в это поверить. У нее были такие же потрясающие глаза, как у тебя?

Кейт ощутила предательский жар в груди.

— Вокруг нее была какая-то светящаяся аура, что-то вроде божественного сияния, которое проникало через объектив камеры и запечатлевалось на пленке. Мне очень грустно, что я потеряла ее так рано.

— Почему она не оставила занятий альпинизмом, имея маленькую дочь?

— Тетя Джин говорила, что мои родители собирались завести еще одного ребенка и погибли как раз при восхождении, после которого планировали расстаться со своим хобби. Я думаю, что они никогда не сделали бы этого: мама и папа были прирожденными альпинистами. В том, что они погибли, покоряя очередную вершину, есть что-то символическое. Я не такая смелая, как они.

— Да-а? — с веселой иронией протянул Патрик. — Я всегда считал тебя очень опасной, даже когда тебе было четырнадцать, — девочку с огромными грустными глазами, чувственными губами и золотистой шелковой кожей. Я боялся тебя до смешного, и, когда ты превратилась в красивую девушку, мне все труднее и труднее было помнить о том, что ты на шесть лет моложе меня.

— Я совершенно обычный человек, — возразила Кейт, стараясь сохранить самообладание.

Висящая над столом лампа отбрасывала тени на лицо Патрика, высвечивая резкие скулы, твердый подбородок и удивительно красивой формы рот. В выражении этого лица нет и намека на ранимость или невинность, с ядовитой завистью подумала Кейт. Патрик поднял глаза, и она поняла, что он наблюдал за ней из-под опущенных ресниц.