Забытые письма - Валентина Андреевна Степанова

Иван знаком и с сестрой Женей. Семья Лиды проживала в городе Мары. В Ташкенте она, возможно, училась или работала. Сохранять письма Иван Михайлович стал после этих признаний Лидии. Следующее (третье) письмо было также из дома ее родителей.

«20.04.1945 г., г. Мары

Здравствуйте, Иван Михайлович!

Сегодня у меня хорошее настроение, что стало редким за период моей болезни. Мне немало пришлось перенести душевной тяжести. И виновата в этом только сама: несерьезно отнеслась к своей болезни, советам врачей, советам Вашим и родителей. Что же, проявила свою настойчивость, но слишком дорого пришлось поплатиться: поплатиться здоровьем. Вот и результат – потеряла несколько месяцев. Не хочу вспоминать… портить свое настроение. Все миновало, осталось в прошлом. Главное, что я чувствую себя сейчас хорошо. Чувствую: с каждым днем прибывает здоровье. К новому учебному году приступлю к занятиям совершенно здоровой.

Я немного отвлеклась. Чем же могло быть вызвано такое возвышенное настроение?! Вашим письмом, Иван Михайлович!

Только Ваши письма могут наполнять радостью мое сердце. Только Ваши письма я могу читать и перечитывать до бесконечности и так ждать… Сколько вижу в них морального и душевного успокоения. Я благодарна Вам за такие искренние дружеские письма. Вот получаю письма от друзей, письма, полные теплоты и участия, но я совершенно равнодушна к получению их, за исключением писем Евгения, но мне его просто жаль.

Иван Михайлович, разве я себя затрудняю письмами к Вам? Вы не так меня поняли. Это, пожалуй, немного обидно. Имея такое обилие свободного времени, меня не затрудняет писать Вам письма даже ежедневно. Но только письма будут получаться подобными последнему письму из Ташкента. И Вы вполне заключите, что Лида навязывает Вам свои чувства. Вот чего я боюсь больше всего в жизни! Чувствую, и это письмо останется не законченным и не отправленным.

По-прежнему отдыхаю. Чувствую себя превосходно. Как легко пишутся эти слова! Часто хожу в кино, не пропускаю ни одной картины. Большие впечатления остались от картин «Иван Грозный» и «В шесть часов вечера после войны».

В отношении папиного перевода случились осложнения. Присланный заместитель папы назначается директором фабрики. Так что, наверное, придется поработать еще.

Иван Михайлович, к чему Вы мне упомянули номер ташкентского почтового отделения? Думаете, у меня ослабла память? До сего дня не замечала перемен в этом отношении. И вообще, если бы они были, то разве бы я продолжала переписку с Вами? Разве бы я имела право думать о Вас? Но я не обижаюсь на Вас – нет! На Вас обижаться нельзя.

Желаю Вам наилучших успехов, удач, боевого счастья в окончательной победе над ненавистным врагом немцем! Желаю здоровья, бодрости и сил! С приветом Лида.

Привет Вам от мамы, папы и Жени. Да хранит Вас сила!»

P.S. Прочитала второе письмо, думаю, пойдет вместе с другим. Его я почему-то не отправила. И все-таки отправляю теперь. Чувствую, Лида запуталась окончательно. Скажу одно: не хочу скрывать правды! Думайте что хотите!…»

Приветы от родителей и сестры, болезнь, занятия с нового учебного года говорили о том, что оказалась Лида в доме своих родителей по причине своего, наверное, тяжелого заболевания. Слегка возвышенные тексты писем, возможно, дань тому времени, а может, и характеру этой девушки. Далее следовала целая череда писем из города Мары в Туркмении в месяцы выздоровления и летних каникул Лиды.

«25.04.1945 г., г. Мары

Дорогой Иван Михайлович!

Получила сегодня Ваше письмо с открыткой от 31 марта. Неужели оно написано Вами? Неужели Иван Михайлович Ремизов может писать такие письма, такие письма?!… Перечитывала несколько раз, запомнила дословно. И что же мне ответить? На сегодня просто не нахожу слов… Вот если бы сейчас я могла Вас видеть, то крепко, крепко расцеловала бы Вас.

Вы для меня – милый, дорогой, любимый – помните это.

Желаю здоровья, сил на дальнейшие боевые подвиги!

Лидия.»

Последние дни Великой Отечественной войны…      Тяжелые и ожесточенные бои идут уже на земле Германии. 9 мая 1945 года по всей территории нашей страны (а в годы войны СССР включал в себя пятнадцать союзных республик, в том числе Туркмению и Узбекистан, где училась и проживала Лидия с семьей) объявили о победе над фашистской Германией! Следующее письмо отличалось от всех отосланных ранее, так как оно было написано красными чернилами в этот самый день победы над врагом. Оля вспомнила, как бабушка Аля (она была также студенткой института в эти годы в городе Ленинграде) описывала этот день! Люди ходили по улицам, обнимали и целовали друг друга. Военных поднимали на руки! Всеобщее ликование! Из громкоговорителей на улице звучали победные марши, песни и поздравления советскому народу.

Оля очень любила рассказы любимой бабушки Алевтины Георгиевны, которая поступила учиться в институт летом 1940 года. Она совершенно одна выжила в эти студенческие и блокадные годы. В начале 1941 года вышел указ, что обучение в высших учебных заведениях страны становится платным. Родители Алевтины Георгиевны обещали ей помогать и выслали денег на оплату обучения за один семестр. Сама она работала няней в семье военного (в свободные часы и дни от учебы), и даже была у нее в стареньком студенческом альбоме их фотография. Аля сидела в библиотеке и готовилась к экзаменам 22 июня 1941 года, когда вбежала девушка и в звенящей тишине прокричала: «ВОЙНА!!!». Наступил конец мирной жизни для всех советских людей. На этот момент времени Але было всего 17 лет. Мальчиков сразу направили в военные училища с ускоренной подготовкой, а девочки-студентки рыли окопы вокруг города, часто под бомбежкой немецких самолетов. Родители находились в немецкой оккупации. Известий о них у нее не было вплоть до августа 1944 года. Бабушка работала санитаркой в военном госпитале в первую блокадную зиму Ленинграда. Ухаживала за ранеными бойцами, ходила на реку Неву за водой. Она рассказывала Оле: «Все девочки, которые лежали и «берегли силы», умерли от голода»… В эвакуации Аля работала на фабрике. Она бралась за любую работу, чтобы выжить, прокормить себя и доучиться в институте в эти тяжелые военные годы.

«Оплату за обучение, правда, довольно быстро отменили», – рассказывала она Оле.

Студентам приходилось очень тяжело жить в этих условиях, и работа была единственным средством к существованию для тех, кому не могли помочь родственники. (Босоножки на деревянной подошве были радостью.) Незадолго до смерти бабушка Алевтина Георгиевна отдала Оле небольшой блокнотик – свой дневник военных лет. Оля вдруг вспомнила об этом, и том, что он лежал в ящиках ее стола здесь, в ее комнате наверху. Она только просмотрела его в те последние дни бабушкиной