Итак, вас публично опозорили. Как незнакомцы из социальных сетей превращаются в палачей - Джон Ронсон

Я сдался. Джона отвез меня обратно в отель. В машине я уставился на свои колени, истощенный, как телефонный продажник после длинной смены.

Потом Джона внезапно сказал:

– Я решил принести публичные извинения.

Я посмотрел на него.

– Правда?

– На следующей неделе, – ответил он. – В Майами. На ланче Найтов.

Фонд Джона С. и Джеймса Л. Найтов «Найт фаундейшн» был основан владельцами «Чикаго дейли ньюз» и «Майами херальд», дабы спонсировать молодых журналистов и их инновационные идеи. Джона сказал, что для руководства фонда запланирована конференция, и его попросили выступить на ней с основным докладом в последний день. Выступая в защиту диджитал-медиа, они планировали вести онлайн-трансляцию его речи на своем веб-сайте.

– Я пишу ее, все зачеркиваю и переписываю заново, – сказал Джона. – Вы не прочтете? Возможно, после этого мы сможем обсудить, вписываюсь ли я в ваше повествование.

* * *

Я сидел в самолете и читал речь Джоны. Это было жесткое начало – неприкрытое объявление вины, за которым следовал отчет о стыде и сожалении:

Меня поразила его прямота. На прогулке Джона настаивал, что если он и решит дать мне интервью, то одной из тем, закрытых для обсуждения, будет стыд. Он сказал, что это слишком личное и конфиденциальное. Но к следующему предложению стало понятно, что со стыдом он намеревался покончить настолько быстро, насколько возможно, и перейти дальше. Такой извинительной речи, как вскоре стало ясно, еще не было. Он планировал объяснить свои недостатки с точки зрения нейробиологии. Это был доклад Джоны Лерера об уникальных пороках умных людей, подобных Джоне Лереру. Он начал сравнивать себя с непреднамеренно ошибающимися учеными, работающими в криминалистических лабораториях ФБР. Невинных людей осуждали за терроризм, поскольку гениальные ученые в ФБР были

В пример он привел адвоката из Орегона, Брэндона Мэйфилда, которого ФБР ложно обвинило в причастности к терактам в Мадриде в 2004 году. Отпечатки пальцев были обнаружены на сумке со взрывчаткой, найденной на месте взрыва. Когда ФБР внесло их в свою базу, имя Мэйфилда всплыло, обозначив совпадение.

ФБР задержало Мэйфилда на две недели, после признав, что совпадение отпечатка в действительности было «даже не близким». Фактически, бюро пало жертвой предубеждения, известного как «предвзятость восприятия». Сотрудники принимали в расчет только ту информацию, которая подтверждала их уже сформировавшееся убеждение, что Мэйфилд и есть преступник. Они подсознательно отфильтровывали доказательства, свидетельствующие о его невиновности. После скандала ФБР внедрило новые жесткие реформы, призванные искоренить ошибки. Было бы великолепно – речь Джоны подходила к концу, – если бы нечто подобное могло произойти и в его случае:

Это был тот хеппи-энд, которого, как считал Джона, и хотят американцы. Сидя в том самолете, я осознал, что понятия не имею, хорошая это речь или плохая, хорошо или плохо она будет принята общественностью. История про ФБР была косвенной и уклончивой. В случае Джоны все было не совсем так, как с ФБР. Так уж случилось, что я и сам исследовал опасности, связанные с предвзятостью восприятия, и я согласен с Джоной: это и впрямь весьма опасное предубеждение, часто лежащее у истоков судебной ошибки. В действительности, с тех пор, как я впервые узнал о феномене предвзятости восприятия, я начал видеть его везде. Везде. Но даже такой поборник этого предубеждения, как я, видел, что к Джоне это не имеет отношения. Намеренно исказить цитаты Боба Дилана, чтобы они подошли к тезису о том, как работает креативность, – это не предвзятость восприятия.

Так что мне отступление про ФБР показалось не совсем ясным, но все же был неплохой шанс, что речь будет похожа на концовку фильма «Певец джаза» с Нилом Даймондом, где опальный синагогальный кантор завоевывает сердца верующих, напомнив им, как прекрасен его голос. Я отправил Джоне письмо, в котором написал, что считаю его речь отличной. Он поблагодарил меня в ответном письме. Я спросил, можно ли мне поехать с ним в Майами. Он ответил отрицательно.

* * *

– Я автор книги о креативности, в которой содержалось несколько выдуманных цитат Боба Дилана… Я солгал журналисту по имени Майкл Мойнихэн…

Джона неподвижно стоял за трибуной на конференции «Найт фаундейшн». Я смотрел его выступление из дома, с экрана компьютера. В прежние времена прибыльных публичных выступлений его голос становился то выше, то ниже, делая акцент на том или ином слове, но теперь он звучал плоско, словно испуганный ребенок, выступающий перед классом. Это была самая важная речь в его жизни. Он умолял, чтобы ему дали второй шанс. И вдобавок, словно вся эта ситуация и без того не была для него стрессовой, «Найт фаундейшн» решили водрузить за его головой огромный экран, на который вывели живую ленту Твиттера. Все смотрящие выступление из дома могли напрямую твитнуть свое текущее мнение насчет мольбы Джоны о прощении, используя хештег #infoneeds, и этот комментарий всплывал моментально – в реальном времени, огромными буквами – рядом с лицом Джоны. Второй экран был расположен на уровне его глаз.

Я видел, как глаза Джоны косятся на него.

В течение предыдущих семи месяцев Джону стыдили, высмеивали и изгоняли. Он нетвердой походкой бродил по каньонам Лос-Анджелеса, покрытый неизменным налетом вины и стыда, с неизменным комком боли. И теперь вдруг появился свет. Мне казалось, что я стал свидетелем чуда. Прямо как в случае с создателями спам-бота мы знали, когда пристыдить и когда остановиться. Словно мы инстинктивно поняли, что кара Джоны достигла справедливого пика, и настало время послушать, что он скажет.