Беркутчи и украденные тени - Яна Батчаева

– Я хочу показать тебе одну вещицу, – неожиданно серьезным тоном сказала Майя.

Она протянула ему каучуковый шнур, на котором крепко держался серебряный солнцеобразный кулон. В нем просматривались два наложенных друг на друга креста: один обычный и один повернутый буквой «х». Присмотревшись внимательно к прямым крестовым лучам, Рат увидел рисунки. На первом выгравировано дерево, на втором – крылья, на третьем – горящая свеча, а на четвертом – чаша, из которой льется вода.

– Это Крес. Иногда его называют «Огненная кольчуга». Благословенный амулет защитит тебя, Ратмир, предупредит о зле, придаст сил, и что не мало важно, поможет найти свой путь. Прошу, носи его не снимая. Это мой тебе подарок к четырнадцатилетию.

Громов застегнул на шее шнур, а сам оберег спрятал за пазуху. По груди тут же расползлось тепло. Он не особенно верил в силу таких вот штуковин, но не хотел обижать Майю, которая была так добра к нему. Как только Крес оказался у него на шее, воспитательница будто бы вздохнула с облегчением. Это удивило мальчика.

– Что ж, а теперь я должна рассказать неожиданную для всех нас новость. Я не буду ходить вокруг да около и скажу, как есть: Рат, за тобой приехала тетя.

Подросток изумленно открыл рот. Он уставился большими карими глазами на девушку, а та, в свою очередь несколько раз кивнула, мол: «да-да, именно это я и сказала».

– Тетя? Вы шутите? Но у меня нет живых родственников, не правда ли?! Вы сами всегда об этом твердили.

– Я знаю, мы действительно так думали, потому что после смерти твоих родителей, никто не объявился… Как бы там ни было, Ратмир, это чудо, что сейчас ты можешь обрести семью, дом…

– Не поеду, – резко перебил ее мальчик.

Он подскочил с кровати и, подойдя к окну, погрузился взглядом в жизнь Березовой улицы. Мимо проезжали машины, спешили на работу люди. Вот девочка в розовой куртке, что не хотела идти куда-то (возможно в детский сад) и буквально висела на руке своей матери, пока та, пыталась ее вести по нерасчищенному от снега тротуару. А вот мужчина, что с утра пораньше ссорился с женщиной, наверняка из-за какой-нибудь ерунды. За их склокой через стекло канцелярского магазина с ухмылкой наблюдал любопытный работник с чашкой дымящегося напитка. Жизнь шла своим чередом. Каждую секунду что-то происходило и Ратмир был окружен этим хаосом, но чувствовал себя одиноким, как никогда прежде, ведь несмотря на такое количество людей и огромные масштабы мира, в сущности, никому не было до него никакого дела, даже сейчас, когда происходил возможно переломный момент в его судьбе.

– Что? – удивилась Майя. Девушка решила, что «не поеду» всего лишь ей послышалась.

– Я против опекунства. Мое мнение на этот счет должно ведь учитываться, верно?

– Да, но…

– Вот и отлично. Тогда я никуда не поеду. Я останусь жить в приюте, а когда стану совершеннолетним, то буду предоставлен сам себе.

– Рат, ты разбиваешь мне сердце, – жалобно прошептала Майя. – Подумай, как следует, это ведь твой родной человек, единственный. Да все дети, что живут в детском доме, только и мечтают оказаться на твоем месте, а ты что ж, не рад и хочешь остаться здесь еще на четыре года? А потом что? Думаешь, это так легко начать самостоятельную жизнь в восемнадцать и не иметь возможности опереться на старшего родственника, спросить совета?

– Майя Александровна, с тех пор как погибли мама с папой прошло семь лет. Целых семь лет! Я никому не нужен был столько времени, так с чего вдруг сейчас понадобился? – возмущался Рат Громов. – Не хочу видеть тетю, которая бросила меня здесь и не вспоминала о моем существовании до сегодняшнего дня.

Майя тяжело вздохнула и подошла к Ратмиру. Сейчас, когда она встала напротив и положила руки ему на плечи, было видно, что мальчик даже чуть-чуть выше своей воспитательницы. Она улыбнулась при мысли, что ее подопечный так вырос, ведь она помнит его еще тем самым перепуганным, испачканным копотью, ребенком, который оказался на пороге детского дома в первый год ее службы. Как он возмужал за это время, окреп, стал сильнее духом. Она старалась дарить ему, как и всем остальным детям любовь, но разве, могла она заменить настоящий дом и родителей? Разве могла эта любовь излечить раны? Конечно, нет. Тепла даже ее большого и доброго сердца было недостаточно. Она замечала, как часто, подопечные приобретали жесткость, будто старались оградить себя толстыми стенами со всех сторон, а порой из малышей, так отчаянно нуждающихся в любви и ласке, вырастали не просто холодные, а злые взрослые. Видеть это было для Майи невыносимо. К счастью, Ратмир не стал озлобленным на весь белый свет, но все-таки был колючим и недоверчивым.

– Я знаю, сейчас все это выглядит непонятным. Ты зол и чувствуешь боль от того, что хорошее не случилось раньше, тогда, когда звал его, надеялся на чудо. Тебе кажется, что уже поздно, ведь ты уже повзрослел и уже пережил потери, страх и одиночество, которых можно было избежать, а сейчас будто бы в этом и смысла нет. Но я верю, что всему, что происходит или не происходит есть причина. Наступит момент, когда все станет ясно. Жизненные повороты, хорошие и плохие события, твои же собственные решения на распутье приобретут четкие очертания карты – карты твоей судьбы, и ты поймешь, для чего родился на свет и что именно должен принести в этот мир. А теперь протяни руку тому, что предлагает жизнь. Не упрямься. В конце концов ты обретешь свое счастье, Рат Громов, и будешь благодарен себе за то, что сейчас терпеливо примешь свой путь и последуешь зову сердца, а не гордости.

Ратмир понимал, что Майя права и отказываться от выпавшего шанса из-за обиды и злости как минимум глупо, но от этого было не легче. К тому же в глубине души он предчувствовал, что визит его тети несет ему куда большие перемены, чем место жительства и родственные связи. Правда вот какого рода эти перемены мальчику было пока не ясно.

Задребезжала мелодия телефона. Воспитательница ответила на звонок и Рат услышал раздраженный голос Аллы Владимировны, который требовал поторопиться и проводить мальчика в кабинет директора. Майя со своей привычной мягкостью извинилась за задержку и улыбнувшись Ратмиру, спросила, готов ли он к встрече – тот нехотя кивнул.

Они спустились по лестнице вместе, но у самого входа в кабинет Майя оставила своего подопечного. Подбодрив