Бойся мяу - Матвей Юджиновский

насладиться его измученным видом или поддержать сестру. Нет, просто у них за спинами великим подрагивающим костром алел закат. Такого в городе не увидишь.

В конце этого зеленого строя дорога расширялась, а затем уходила направо – до этого места всегда доезжал их автобус. Что-то вроде остановки. Они выходили, разминая затекшие ноги, а затем еще минут сорок, а то и час, шли, довольные, легким шагом до деревни. Без этой пешей прогулки деревни и не существовало. В тот момент времени, когда они покидали автобус и топтались на остановке, она находилась так же далеко, все в том же нигде, как и когда они только садились в автобус в своем городке. Невозможно попасть в бабулин дом без такого вот ритуала. Паломничества к лазурным воротам.

Однако когда они наконец достигли начала этого пути – отнюдь не ровного и асфальтного, а пути из сваленных друг за другом бетонных плит, – судьба, похоже, решила сделать для них исключение. Пожалела юных и таких смиренных путников.

Едва они миновали третью по счету плиту, которая от размазанной по ней грязи казалась гигантской плиткой шоколада, как позади послышались тарахтение, лязг и скрип. Женек не удивился бы, если в следующую секунду грянул бы залп и земля рядом взлетела бы на воздух. А может, и они сами. Грохот приближался. Кряхтенье переходило в рычание. Они обернулись.

Конечно, никакой танк их не преследовал. Лучше. Гораздо лучше – их нагонял трактор. Он взобрался на плиты и, подрагивая на стыках и неровностях, тащил за собой повозку.

Ребята выстроились у края плиты. Женька не устоял – сумка перевесила – и все же слетел одной ногой в грязь. Поскальзываясь, с Катиной помощью поднялся. Мрачно-синий в сумерках трактор сбавил прыть и, чуть не доезжая, замер. Дверца кабины раскрылась, и выглянул водитель. Высокий паренек в тряпичной кепке-берете и в комбинезоне поверх голого торса, на ногах сапоги. Он широко улыбнулся и покачал головой. Совсем как в старых черно-белых фильмах, что так любили родители.

– Куда вам? – крикнул он.

Женя указал рукой дальше по дороге, Катя повторила. Тракторист ухмыльнулся:

– Так это ясно.

– В Нюргещи, – уточнила Оля. И тоже махнула рукой.

– Ну и мне туда, – кивнул парень. – Какая улица?

Путники переглянулись и пожали плечами.

– Кажется, не первая… ну, не та, которая сразу при въезде. А дальше… Следующая как раз. Наверно, вторая… Видимо, – попыталась объяснить Оля, а рука ее бегала по волосам.

– Первая, вторая. Нету таких… А дом какой? Чей?

– Перепелицыных, – ответила вразнобой троица.

– Синий с белым?

– Ага. Да, – теперь они кивали и все так же невпопад.

– Айда, поехали, – мотнул он головой и залез обратно. Но тут же вылез: – Подброшу, но не на крылечко. Извиняйте, мне налево.

– Спасибо, – отозвалась Оля.

– Спасибо, – повторила Катя.

И вместе они уставились на Женька. Один взгляд говорил: «Ну, теперь-то можно?», второй – «Даже не думай…»

– Залезайте в прицеп… если… э-э… не боитесь. Да нет, там сено было, сейчас ничего.

Женя первым направился к трактору, сестры за ним.

– С навоза уж три дня прошло, – закончил парень чуть тише. И опустился на сиденье, но тут же подскочил и шустро спрыгнул на землю. – Как? Сможете? Наверно, это… Я, давайте, я помогу.

Он опустил борт прицепа. Подпрыгнул и залез на площадку. Высотой она была на уровне Женькиных глаз.

– Давайте сумку, ага. – Он перехватил сумку и поставил к борту. – Ну, кто? Пацан? Руки давай.

Парень присел, ухватился за запястья Женька и легко рывком поднял его – он взлетел, повис и поспешил закинуть ноги на прицеп. Затем тракторист его притянул, и вот он уже стоит наверху.

– А упрись ногой… Ага, вот так. Теперь руку. – Парень затащил Катю.

– Так… Держу-держу. – Это он помог Оле.

Затем спрыгнул обратно.

– Только это… присядьте. Ну, найдешь-те, где почище. И держитесь крепко. – И закрыл борт.

Искать идеальное место в сумеречном свете Оля не стала. Просто накидала к одному борту остатки сена. Туда они и опустились. Тут же ожил трактор, забухтела труба. И прицеп мелко затрясло. Они поехали.

«А ведь действительно вышло приключение», – подумал Женя с приятной, но тихой радостью. И было интересно, тяжело и даже страшно. И совсем не скучно. Красиво и необычно. Может, чересчур громко. Но зато теперь было тихо. Нет, трактор звучно ревел и пыхтел, прицеп грохотал, подскакивая и покачиваясь. И все же было тихо. Спокойно и как-то по-родному.

Закат миновал свой пик и медленно стягивал с неба огненные краски. Они еще бегали по Женькиному лицу. И по усталым, задумчивым лицам Кати и Оли. Наверное, мы запомним их навсегда, мелькнула мысль, эти лучи, оттенки, обагренные языки умирающего костра. Золоченные крылья феникса, которому миллиарды лет.

Женя уснул. И снилось ему что-то, но было слишком темно. Вроде угли, подхваченные вихрем. Или лава, выползающая из мглистых трещин. И земля дрожала, а небо было черное-черное, а звезды пропали. Когда землетрясения смолкло, он проснулся. Его пихала Катя. Оля стояла у опущенного борта и опускала сумку.

Слезла Оля, слезла Катя, затем и он плюхнулся кроссовками в грязь. И тут же вспомнил, хотя и не забывал, что в деревне заканчивались и плиты. Только земля и трава.

– Спасибо большое, – поблагодарила Оля.

– Спасибо. Спасибо, – промямлили Катя и Женя. Наверное, она тоже успела уснуть.

– Да ничего, – улыбнулся парень, подняв борт. – Ну, счастливо.

Чуть помялся, посмотрел вниз по улице. Потом добавил:

– Вам, значит, вверх. А я вот… я там, тут рядом тоже… Мне налево. Я это… Артем Я.

– Ой! Да, точно, – спохватилась Оля. – Артем? Хорошо… Ольга.

– Жен… – раскрыл было рот Женька, но Катя пихнула его в живот.

– Ну, будем знакомы, – парень махнул рукой, кивнул чуть и направился шустро в кабину.

Трактор снова затарахтел. А они почавкали по грязи в сторону дома.

Шли долго, но не далеко. Держались за руки, поскальзывались, ругались. Перешагивали, перепрыгивали лужи или переходили по доскам. Вскрикивали, но не падали. И смеялись.

А когда показался заветный бело-голубой забор, когда свернули к знакомым лазурным воротам, когда стали счищать грязь с подошв о скобель, вдруг лязгнул засов и дверь в воротах распахнулась. И выбежали к ним Лариса и Таня. Налетели на Олю, стиснули в объятиях. А за дверью во дворе причитала и махала руками бабушка. И дядя Юра стоял, улыбаясь, на дорожке к дому. Из окошка выглядывал маленький Сашка.

Лариса и Таня, сестры из Комсомольска, потащили блудных родственников домой. Бабуля заспешила по дорожке, зазывая в дом и повторяя что-то про жаркое и пироги.