Сплошное свинство - Алексей Онищенко

Я вглядывался в лицо Рокота. Он действительно плыл. «Плыть» на нашем жаргоне означало терять веру. Когда все твои установки, все твои убеждения оказываются бессильны перед свершившимся фактом и стекают, подобно воде из бачка унитаза, в дурно пахнущее ничто. Картина не из легких. Потеря веры, может быть, самое тягостное зрелище на земле. Но я знал Рокота, знал его жизнь и потому не сочувствовал. Ни капли. Ни йоты. Его вера стоила того, чтобы ее потерять.

Он верил, что непобедим. Он просыпался каждое утро с радостной улыбкой и делал то, что считал нужным, совершенно не заботясь о том, как его действия отзовутся в судьбах других людей. И он чувствовал себя под защитой, не задумываясь, откуда эта защита происходит. Но вот произошла досадная оплошность, которую он просмотрел. Два маленьких человека, которых он презирал и едва ли относился к ним иначе, чем к мебели, обыграли его по всем статьям. Он не думал о том, правда ли это. Он не жалел Вику, которая, если верить моим словам, тоже была заражена. Он думал только о том, что оказался смешон и жалок. Что он проиграл. И это осознание поражения делало его открытым для справедливого возмездия.

Рокот схватил бутылку и ударил ее о стену. Остатки коньяка хлынули на дорогой паркет. В руке у Большого Босса заблестела, переливаясь при свете ночной иллюминации из окна, шипастая розочка.

— Кто тебя послал? — спросил Рокот, приставив острые края стекла к моему горлу.

С него уже слетел весь лоск респектабельного джентльмена. Передо мной стоял дикий невежественный варвар, одержимый лишь жаждой мести. И это радовало мое сердце, потому что мстящий человек всегда находится в проигрыше. Ибо месть не дается жаждущим ее.

— Сам не догадываешься? — Я инстинктивно отклонился от режущей кромки стекла.

— Неужели Васильченко? — сузились его глаза.

Я неопределенно пожал плечами. Васильченко, разумеется, тут был ни при чем. Сам способ мести я вычитал в какой-то желтой газетенке, из тех, что внимательно изучал по вечерам Свин. Но открывать карты пока не собирался.

Рокот в сердцах бросил горлышко бутылки в панорамное окно. Раздался звон стекла. В комнату ворвался холодный ночной ветер. Всхлипы Виктории стали гораздо громче. Большой Босс ходил по комнате, грозя кулаком невидимому врагу.

— Тварь! Ах, тварь… Нашел-таки способ! Ну ничего, я до тебя еще доберусь! Ты у меня попляшешь, стратег долбаный…

Телохранители безучастно наблюдали за происходящим. Ветер дул все сильнее и сильнее, и я первый раз за вечер обеспокоился своим здоровьем. Так, не ровен час, и воспаление легких можно подхватить. Вот ведь ирония судьбы — ехать в Испанию с носовым платком в руке…

— Клиент готов, — торжествующе провозгласил в моей голове Свин. — Он впустил в себя страх и горечь. Теперь правосудие найдет его. Можно вызывать милицию.

— Боюсь, что до милиции дело не дойдет, — мысленно ответил я.

— Почему?

— Она в комнате, — сказал я вслух и закрыл глаза.

Она действительно была в комнате. Маленькая фигура в бордовом балахоне, вроде тех, что носят послушники в католических монастырях. Талия подпоясана простой белой веревкой. Капюшон низко опущен, так что лица не видно совсем. Впрочем, Ее лица не видел никто. Никто и никогда.

— Что за бред ты несешь? — наклонился ко мне Рокот. — Кто в комнате?

Я еще раз посмотрел на маленькую фигуру в бордовом балахоне. Я видел Ее довольно часто. Но так и не смог спокойно воспринимать Ее присутствие. Теперь мне стало по-настоящему холодно. Холодно и тоскливо. Никогда нельзя быть уверенным, кого Она заберет на этот раз.

— Так кто в комнате? — повторил свой вопрос Рокот. — Кто и где?

Я взялся за его рукав и показал за спины телохранителей.

— Ну и что? Кто там?

— Смерть, — ответил я и опустил глаза. Встретиться со взглядом из глубины темного капюшона было выше моих сил. Даже Свин боялся Смерти. Что уж говорить обо мне…

Рокот выпрямился и нервно расхохотался:

— Ты слышишь, Алла?! Этот придурок видит смерть за твоими плечами…

Телохранительница улыбнулась в ответ. Я отметил, что выражение цирковой собачки исчезло с ее лица. Близкое присутствие Смерти всегда преображает людей, даже если они и не осознают полностью того, что происходит.

— Самое смешное, Босс, — сказала Алла, — что Гаврила, в общем-то, прав…

В следующее мгновение в ее руке оказался пистолет. Охрана Рокота пользовалась нормальным оружием. Хотя и здесь не без вычурностей: более практичному, но некрасивому и неблестящему «глоку» предпочли хищный профиль «беретты».

— Что ты такое говоришь, Аллочка? — осипшим голосом спросил Рокот. — Почему он прав?

— Потому твоя смерть действительно в моих руках, — ответила телохранительница и нажала на курок.

Выстрел прозвучал довольно глухо. Это когда смотришь боевик со всякими там сабвуферами и усилителями от «ямаха» выстрелы резонируют в комнате, как эхо на вершинах Альп. А в реальности звук выстрела глухой и тихий. Словно хлопнули по надутому воздухом полиэтиленовому пакету.

Стреляла Алла отлично. Да если бы и не так, промахнуться с расстояния двух шагов в человека было невозможно. Мозги Рокота выплеснулись на зеркальную стену. Большое грузное тело еще мгновение оставалось стоять, затем рухнуло на пол. Из простреленной головы ударил вверх фонтанчик крови.

Вика побелела от ужаса. Я тоже почувствовал беспокойство. Дело принимало довольно неожиданный оборот.

Алла подошла ко мне. Каблуки ее черных лайковых туфель с хрустом давили стекло. По дороге она ступила в лужу крови, натекшую из головы Рокота, — на паркете отпечатались маленькие аккуратные красные следы.

— Так кто же ты такой? — спросила телохранительница, присев рядом со мной на корточки.

— Тот же, кто и ты.

— Не ври. Ты — непростой человек. Сразу видно.

— Польщен, раздавлен и опрокинут.

— Иронизируешь, — ухмыльнулась Алла, взводя боек «беретты». — Что ж, твое право. Позволь выразить тебе самую искреннюю благодарность.

— Я сыграл тебе на руку?

— Более чем. Мне тоже заказали Рокота.

— И ты ждала подходящего момента, — начал понимать что к чему я.

— Именно. Сам знаешь, Сергеевича, царство ему небесное, тоже не пальцем делали. А мне надо было все обставить так, чтобы подозрение не пало на нас с ребятами. Мне ведь еще работать в этом городе. Репутация— без нее никуда не денешься…

— А теперь…

— А теперь ситуация складывается как нельзя лучше. Стопроцентная классика. Муж вернулся домой и застал жену в постели с любовником. Возникла потасовка, плавно перешедшая в перестрелку. Мы с ребятами подтянулись, но было слишком поздно. Любовник убил оплот российской государственности. А мы убили любовника. Все чисты, как роса майским утром.