Три мешка хитростей - Дарья Донцова

– Спи давай, – пробормотал жених, не раскрываяглаз, – слон есть просит.

– Слон?! – изумилась я.

Но Олег уже мирно сопел. Я тоже попыталась смежить веки,однако не тут-то было. Минут через пять по комнате пронесся вой, утробный,низкий, хватающий за душу.

– Олег, – похолодела я, – проснись, слышишь?

– Угу, – бормотал майор, – гиены жратьсобрались.

Тут уже я перепугалась окончательно и принялась трястибудущего супруга что есть мочи.

– Немедленно вставай.

– О господи, – взмолился бедолага, – в кои-товеки собрался похрапеть до десяти. Ну что еще?

– Ты к психиатру не ходил?

– Зачем?

– Что за чушь несешь? Слон, гиена, слава богу, не вКении живем, а в Москве, тут из бродячих животных только кошки да собаки.

В это мгновение со двора долетел крик, полный предсмертноймуки.

– Однако полседьмого, – пробормотал жених, –делать нечего, придется вставать.

– Ты можешь определить время без часов? –удивилась я.

Жуткий крик пролетел еще раз, и у меня быстро-быстрозабилось сердце.

– Тут будильника не надо, – спокойно пояснил Олег,нашаривая тапки, – ровно в шесть трубит слон, он получает сено, черезпятнадцать минут жрачку дают гиенам, затем приходит черед гиббонов, это они такпротивно орут, а уж в семь начинают рычать львы.

Режим, понимаешь, святое дело. Звери не люди, им естьследует давать вовремя.

На всякий случай, я отодвинулась в самый угол дивана,натянула на себя одеяло и прихватила толстый том Марининой в твердом переплете.Ужас, но будущий муж, очевидно, в одночасье сошел с ума. Если нападет на меня,стану отбиваться при помощи Каменской.

Олег поглядел на меня и захохотал.

– В окно посмотри. Наш дом стоит возле зоопарка. Я-топривык к этим звукам, но когда в первый раз услышишь, жуть берет.

Я осторожно глянула вниз. Там простиралась огромнаятерритория, уставленная клетками.

– Но вчера они молчали!

– Так мы пришли около десяти вечера, звери спят в этупору, они вообще рано укладываются, впрочем и встают спозаранку. Одна соватолько дрыхнуть не желает, иногда слышно, как она кричит: «Ух-ух-ух!»

Я отложила Маринину и расслабилась. Сколько раз убеждалась:всякое мистическое событие имеет вполне реальное объяснение.

Всю свою жизнь до переезда в новую квартиру я провела водном дворе. Быт в нашей хрущобе был провинциальный, почти деревенский. Всезнали все про всех. Ничего тайного ни у кого не водилось. Да и как возможноскрыть хоть что-нибудь, если в любое время года невзирая на погоду возлеподъездов толпится народ. Улучить момент, чтобы проскользнуть в домнезамеченной, просто невозможно. С утра – мамаши с детьми, после обеда –старушки с вязаньем. Руки-то у них заняты, зато глаза и языки всегда свободны.Около шести-семи вечера на лавочках появляются мужики с бутылками пива идомино, а когда жены затаскивают супружников в квартиры, наступает часмолодежи. До поздней ночи гремит музыка и раздаются раскаты хохота. Причеммолодых не пугает ни проливной дождь, ни тридцатиградусный мороз; правда,иногда они перемещаются в подъезд, к батарее. Словом, окажись я в родном двореи спроси про Полину, мигом бы получила подробный отчет. Дворовая общественностьтут же выдаст полную справку – вес, рост, чем болела, что ела на завтрак,сколько зарабатывает, с кем спит и о чем мечтает…

Но 29-й дом по Волкову переулку – совсем другой. Это элитныйкооператив, выстроенный в конце семидесятых годов. В свое время, когда органыМВД еще вызывали у людей уважение, их сотрудникам частенько давали жилплощадь втаких домах, причем даром. Существовало даже правило – из 200 квартир десятьотходило мэрии, или, как тогда говорили, Моссовету. Олегу просто повезло. Онжил в общежитии и скорей всего так бы и остался на всю жизнь в «коридорнойсистеме», но в 1979 году его, тогда еще совсем молодого и неопытного,подстрелил какой-то бандит. Это сейчас пистолет таскает в кармане каждыйвторой, а в брежневские времена любая стрельба моментально превращалась всобытие. К тому же произошел этот неприятный случай аккурат накануне Днямилиции.

Олега отвезли в госпиталь, сделали операцию и,перебинтованного, увешанного какими-то трубками, спустили в отделение как раз втот момент, когда министр МВД, кажется, это был покончивший потом самоубийствомНиколай Щелоков, раздавал больным милиционерам подарки: продуктовый набор,сигареты и детективы Адамова. Увидав Олега, начальство расчувствовалось, сминаянакинутый на плечи белоснежный халат, село к нему на кровать и принялось«допрашивать» раненого.

Олег кратко ответил на все интересующие вопросы: жены нет,детей тоже, гол как сокол.

– Нехорошо, парень, – отечески пожурилминистр, – надежный тыл работнику нашей системы необходим, что невесту неищешь?

– В общежитии живу, в девятиметровке, – спокойнопояснил Олег, – какие уж тут дети!

Щелоков нахмурился и повернулся к помощникам, стоявшим за спиной.

– Нехорошо получается, товарищи. Наш сотрудник геройскипроявил себя, вступил в неравный бой с врагом… Следует быстро решить вопрос.

– Конечно, конечно, – закивала свита.

– Поправляйся, – велел министр, – получайквартирку, женись и основывай милицейскую династию, нам такие, как ты, оченьнужны.

На следующее утро принесли ордер и ключи. Вот почему Олегоказался в престижной квартире с десятиметровой кухней.

В моей хрущобе, узнав, что рядом поселился милиционер, мигомбы стали ходить в гости с бутылкой, а потом звать разбираться в семейныхскандалах. В 29-м доме соседи лишь вежливо здоровались, столкнувшись у почтовыхящиков или в лифте. Здесь никто не играет во дворе в домино, не выбивает ковры,а на веревках не висит бесчисленное количество белья, да и веревок никаких нет…

Я подошла к подъезду, потыкала в домофон, но из квартирыПолины не донеслось ни звука. Пришлось ждать, пока из здания вышел мужчина, закоторым тянулся шлейф аромата дорогого одеколона и качественного табака.

Лифт поднял меня на последний этаж, и я уперлась в дверь,естественно, железную, только не обитую кожей или дерматином, а простовыкрашенную темно-коричневой краской.