Мастер незабываемого соблазнения - Карен Бут

– Ты хочешь сказать, что моя бывшая невеста высказалась в газете по поводу этого скандала? Не думаю, что я смогу прочесть это без тебя.

Мелани съежилась, зная, какие неприятные вещи ему придется узнать о себе. Если бы ее бывший когда-нибудь сказал о ней нечто столь же ужасное, она, вероятно, свернулась бы в клубок и умерла.

– Мне кажется, мы должны беспокоиться не об этом.

– Нет, я хочу знать. Скажи мне. – Это было произнесено решительно и категорично.

– Помни, ты сам настоял. – Мелани вывела статью на экран телефона и сделала глубокий вдох. – Цитирую: «Я хотела бы сказать, что это меня удивило, но это не так. Адам всегда испытывал огромную слабость к хорошеньким девушкам. Я вообще не знаю, способен ли Адам воспринимать женщину всерьез. Я убеждена в том, что любить он не способен. Я испытываю к нему жалость, но надеюсь, что когда-нибудь он поймет, что значит любить женщину, и наконец проявит себя с хорошей стороны». – Я, я, я…

Адам вскочил с дивана, подошел к камину и начал яростно подбрасывать поленья.

– Я понимаю, что ты злишься, но поджигать дом все же не стоит, – пошутила Мелани, пытаясь разрядить обстановку.

– Ты понимаешь, насколько оскорбительно и больно мне это слышать! Я не способен любить? Она была моей невестой. Мы собирались пожениться и иметь детей.

– Ты, похоже, очень любишь ее.

– Любил. Но это в прошлом. – Адам повернулся к ней лицом. – В ту минуту, когда она ушла, я понял, что она никогда не любила меня.

Мелани задалась вопросом, как бы все обернулось для нее, если бы она раньше поняла, что не любима. Ей потребовались месяцы после ухода Джоша, чтобы осознать это.

– Почему она решила уйти? Ничего, что я спрашиваю?

– Она сказала, что я слишком занят работой. – Он пожал плечами и оставил поленья в покое. – Я думаю, она была разочарована тем, что я не хотел проматывать состояние Лэнгфордов и летать на частном самолете с вечеринки на вечеринку в разные концы света. Это нелепо. Я много работаю, потому что именно так я устроен. Я не знаю никакого другого образа жизни.

– Нет ничего зазорного в любви к труду.

– Конечно нет, но я не готов рассказывать об этом репортерам. Я просто должен принять все те ужасные вещи, которые она сказала обо мне.

– Мне жаль. Я знаю, как это трудно, когда твоя личная жизнь выставлена напоказ.

– Я совсем не тот парень, что заснят на тех фото. Ты же понимаешь это, правда?

– К сожалению, другие люди воспринимают тебя именно так.

Адам покачал головой с отвращением.

– Все это так смешно. Не можем ли мы вернуться к моему плану? Просто игнорировать все эти публикации?

– Нет, если ты не хочешь, чтобы люди, услышав твое имя, первым делом вспоминали задницу Порции Уинфилд.

Адам фыркнул от смеха и снова плюхнулся на диван.

– Давай продолжим.

Мелани закрыла блокнот и положила его на журнальный столик. Она решила переключиться на более безопасную тему.

– Давай обсудим твой гардероб. Я бы хотела, чтобы в большинстве фотосессий ты выглядел стильным и расслабленным одновременно. Костюм мы оставим для бизнес-изданий, а для глянцевых журналов, я думаю, подойдут темные джинсы и классическая рубашка. Без галстука. Рубашка должна быть лавандового оттенка. Этот цвет подчеркнет твои глаза, а женщины хорошо реагируют на мужчину, который не боится носить одежду мягких, пастельных тонов.

– Ты шутишь? Я ношу синий, серый и черный. Я не распознаю лавандовый цвет, даже если он подойдет ко мне и заговорит.

– Я не прошу тебя выбрать карандаш такого цвета из коробки. Я прошу тебя надеть рубашку.

– Никакой лаванды. Ни за что!

Мелани поджала губы. Сколько еще сражений ей предстоит?

– Ладно, пусть будет голубая рубашка. Светло-голубая. Ничего слишком темного. Тебе придется сделать макияж для телевизионных программ. Не самому, конечно. Обо всем позаботятся профессионалы, тебе нужно будет просто сидеть спокойно. Это безболезненно.

– Откуда ты это знаешь?

– Изучала в колледже. Моя специальность – паблик рилейшенз, или связи с общественностью.

– Я о лаванде. О том, что женщины любят более мягкие тона.

– Скажем, я выросла в семье, в которой внешнему виду уделялось большое внимание. – Мелани немного сгладила ситуацию, не желая открывать семейную банку с червями.

– Да? Расскажи.

Мелани отмахнулась:

– Поверь мне, это скучно.

– Послушай, мне нужен психотерапевтический перерыв после интервью моей бывшей. Просто расскажи мне.

Мелани решила не отмахиваться от вопроса в основном потому, что она ненавидела, когда он сам так поступает.

– Мои родители серьезно относились к внешнему виду, хотя моя мать умерла, когда я была маленькой, так что я не помню ее нравоучений по этому поводу. – То, как Мелани относилась к смерти матери, сама она не считала нормальным. Но она была слишком мала, когда потеряла ее, и не воспринимала как реального человека. – Я скорее помню это по отцу.

Адам нахмурился:

– Например?

Мелани пожала плечами. Она много раз говорила себе, что не должна допускать, чтобы эти воспоминания заставляли ее чувствовать себя маленькой и никчемной, но именно это она и чувствовала каждый раз.

– Он заставлял меня надевать платья, старательнее причесываться, чтобы больше походить на моих сестер. Я была самой младшей из четверых дочерей, немного букой, книгочеем. Они же думали только о конкурсах красоты. Моя мать, будучи юной, выигрывала все проводившиеся конкурсы, но она и впрямь была ошеломительно красива. Я знала, что никогда не стану такой.

– Почему? Ты очень привлекательна.

Она покраснела. Глупо, но ей было приятно услышать от Адама, что она красива или по крайней мере привлекательна.

– Там требовалось больше. Ты должен был выйти на сцену, улыбаться, махать ручкой определенным образом и следовать еще миллиону правил, которые кто-то когда-то установил для этих конкурсов. Я не могла себя заставить делать все это.

– В итоге ты участвовала хоть в одном конкурсе? Или бунт начался в раннем детстве?

Мелани снова вспыхнула, не справившись со смущением.

– В одном. И я на самом деле выиграла его, но с меня этого было достаточно.

– Маленькая мисс Вирджиния?

– Да. Но я не скажу, какой титул мне присвоили, иначе мне придется убить тебя. Это слишком унизительно.

– Ну, теперь ты точно должна сказать мне. По крайней мере, одну унизительную историю о тебе я должен знать, чтобы уравновесить мои злоключения.

Она покачала головой: