Красные против белых. Спецслужбы в Гражданской войне 1917-1922 - Олег Шинин

Так, например, американский профессор О. Файджес в традиционном для западной историографии ключе утверждает, что ВЧК действовала вне правового поля, не было никакого опубликованного декрета о ее организации, существовал лишь некий «секретный протокол»[89]. Вскоре после своего создания, – делает заключение другой американский исследователь Р. Саква, – ВЧК стала независимым ведомством, несмотря на попытки большевистских лидеров, таких как Каменев, поставить ее деятельность под партийный контроль[90].

Д. Ричелсон в книге «История шпионажа ХХ века» считает, что В.И. Ленин, столкнувшись с массовым сопротивлением власти большевиков, пришел к выводу, что для установления диктатуры пролетариата необходима «специальная система силовых мер».

Февральский 1918 г. декрет, подписанный лично Лениным, уполномочивал ЧК проводить репрессии против активных контрреволюционеров. «Подразделения комиссии (ЧК)» должны были «безжалостно казнить» контрреволюционеров на месте преступления. Поначалу ЧК пользовалась своим правом казнить и миловать весьма сдержанно. Но после событий, разыгравшихся в августе 1918 г., положение переменилось. Высадка английских и французских войск в Архангельске, а также операции западных разведок заставили большевиков заключить, что Антанта замышляет свержение советского правительства. С объявлением «красного террора» ЧК получила мандат на убийство[91].

Как и Д. Ричелсон, О. Гордиевский и К. Эндрю считают, что В.И. Ленин не представлял себе масштабов оппозиции, с которой ему придется столкнуться после революции, и в связи с этим главным оружием ЧК стал террор. При этом они отмечают, что Ф.Э. Дзержинский, как и В.И. Ленин, отличался исключительной честностью, работоспособностью, готовностью пожертвовать как самим собой, так и другими во имя идеалов революции. Он и его помощники прибегали к «красному террору» только как к объективно необходимому средству классовой борьбы. Однако некоторые из простых членов ЧК, особенно на местах, наслаждались властью жестокости, не вдаваясь в высокие идеологические рассуждения. По жестокости ЧК можно сравнить со сталинским НКВД, хотя масштабы расправ были гораздо меньше. Вплоть до лета 1918 г. чинимый ЧК террор в какой-то мере смягчался деятельностью левых эсеров, на помощь которых большевики полагались на начальном этапе[92].

Р. Фалиго и Р. Кофер в своей книге «Всемирная история разведывательных служб» характеризуют Ф.Э. Дзержинского как представителя идеала революционера, по примеру себя подбиравшего и ближайшее окружение. Они полагают, что он с полной ответственностью выполнял поставленные задачи, без жалости к кому бы то ни было, но и без излишнего пристрастия… Однако уже в конце 1920-х – начале 1930-х гг. чекистов с революционными идеалами сменили карьеристы[93].

А вот американский историк Д. Рэйфилд утверждает, что благодаря Ф.Э. Дзержинскому у ВЧК и ее преемниц появился псевдорыцарский образ «щита и меча революции», а также убежденность в том, что органы госбезопасности должны быть центральной или высшей властью. Внесудебные полномочия ВЧК, как он считает, были введены непосредственно Дзержинским, хотя он всегда подчеркивал подчиненность руководителю партии[94]. Аналогичной точки зрения придерживаются В. Митрохин и К. Эндрю. По их мнению, после убийства М.С. Урицкого и покушения на В.И. Ленина ЧК самостоятельно объявила террор[95].

Р. Пайпс посвятил целый параграф обоснованию принципиальных отличий «красного террора» от белого и террора якобинцев во время французской революции. Террор большевиков, по его мнению, являлся государственной политикой, носил систематический характер, был повсеместным и, как правило, бессудным. ВЧК была создана специально для проведения террора и стала государством в государстве[96]…

Как и ранее, иностранные авторы проводят прямые аналогии между советскими и царскими органами госбезопасности. Так, Ф. Найтли утверждает, что много сотрудников ЧК было набрано из бывших работников царской тайной полиции – охранки – просто из-за нехватки агентурных кадров. Чекисты, по его мнению, переняли также и методы охранки по борьбе с подрывными элементами, например[97].

Создание внешней разведки иностранные авторы связывают с потребностью большевиков противодействовать российским эмигрантским организациям. Так, Д. Ричелсон считает, что к 1920 г. Советы тревожили не немцы, а русские эмигрантские организации. Подобные организации, иногда прибегая к помощи правительств стран, давших им приют, стремились продолжить сражение с большевиками. Они обучали, экипировали и внедряли на советскую территорию отдельных индивидуумов и группы, сеявшие антисоветскую пропаганду и пытавшиеся поднять восстания и организовать стачки. В случае необходимости они прибегали к террористическим актам и саботажу, как и большевики.

По указанию Ленина Дзержинский подготовил предложение учредить специальные подразделения для осуществления актов террора против эмигрантов и рекомендовал создать боевые организации, которые будут внедряться в наиболее враждебные группы, дабы переманивать их агентов в Россию и истреблять их. Для проведения подобных операций Дзержинский учредил иностранный отдел (ИНО)[98].

В то же время начинают появляться работы западных историков, основанные на серьезном анализе значительного количества документальных источников, в которых предпринимаются попытки непредвзято рассмотреть проблемы создания и деятельности органов безопасности в единстве их кадрового обеспечения и правового регулирования, разведывательной и контрразведывательной работы, и конечно осуществления политического розыска, связанного с реализацией широкомасштабного государственного террора[99].