Серебряный ангел - Джоанна Линдсей

Послание, лежащее перед Дереком сейчас, было еще короче. Три предложения — три слова, три первых слова из каждого предложения: «Вы нужны мне». Конечно же, такое послание Дерек проигнорировать не мог. За прошедшие годы он получал письма от Джамиля, но они приходили обычным путем. Это было не таким, как все до него. Он нужен Джамилю! Он поедет.

Он мог уехать в Барику еще два месяца назад, когда об этом просил Маршалл. Для поездки было много причин, но ни одна не казалась важной настолько, чтобы переносить свадьбу или нарушать данное деду слово. Найти и выкупить некую английскую девушку, о которой было известно, что она оказалась в Барике, представлялось ему не таким срочным делом. Она уже три месяца находилась в плену, а посему не было никакой надежды, что она сумела сохранить девственность. Следовательно, особой нужды в его вмешательстве не было.

Это работа британского консула — выкупать попавших в рабство соотечественников. А если девушку уже выкупил кто-то другой, консулу просто придется потратить немного больше времени, чем обычно. В таком положении уже оказывались несколько женщин, как правило, красивых, а Маршалл уверял, что и та девушка была очень красива. Она к тому же была родственницей какого-то влиятельного лица, что, собственно, и заставило Маршалла заняться этим делом. Но для Дерека это большого значения не имело. Только сейчас, когда граф и так собрался ехать в Барику, он мог согласиться принять участие в ее спасении. Заодно это даст ему повод расспросить Маршалла о том, что происходит сейчас в Барике, не объясняя причин своего любопытства.

Кисмет — случается то, что должно случиться, в то время и таким образом, как суждено. Так утверждает мусульманская философия, на которой воспитывался Дерек. После почти девятнадцати лет жизни в Англии ему выпало ехать домой. Зачем, он не узнает, пока все не закончится.

Лежа под шерстяным одеялом, Шантель дрожала. Она не могла взять себя в руки, не могла остановить эту дрожь, хотя волосы ее высохли еще несколько часов назад, а каюта была довольно теплой. Дрожать заставлял ее не холод, а страх, и он же уже дважды вызывал болезненные спазмы в желудке.

Великий Боже, она была так близка к спасению. Ноги ее уже касались дна, когда небольшая лодка, врезавшись в нее, столкнула под воду. А только она вынырнула на поверхность, чтобы глотнуть немного воздуха, чьи-то руки втащили ее на борт, и девушка поняла, что другого шанса бежать уже не будет.

Ее привезли опять на корабль и поместили в ту же самую каюту. Только на этот раз двое мужчин оставались с ней до тех пор, пока она не сняла с себя промокшую одежду. Девушка была слишком утомлена, чтобы прогонять их. Только забрав все, что она сняла с себя, корсары ушли. Оставшись одна в темноте, Шантель нашла какую-то подушку, одеяло, которым можно было укрыться, кажется, уже виденный ею раньше меховой коврик и свернулась на нем в тугой клубок. Она догадывалась, что может произойти дальше, и голова раскалывалась при одной мысли об этом.

Опасаясь, что ее неожиданно схватят, девушка не сомкнула глаз. Наконец пришло утро. Свет забрезжил в маленьком окошке. Она все еще была одна. Если бы Шантель могла, она, наверное, выпрыгнула бы через это окошко в море. Это лучше, чем пережить то, что они сделают с ней, чем лежать здесь и даже просто думать о том, что ей предстоит пережить. Девушка была уверена, что будет изнасилована членами команды корсаров по очереди, а если выживет после этого, то ее продадут в рабство. И то, и другое было так непереносимо, что Шантель пыталась запретить себе думать об этом, но страх боли и унижений не покидал ее ни на минуту.

Несколько раз она вспоминала того маленького человека, который приходил к ней в каюту раньше. Почему он не появляется снова, чтобы поговорить с ней? Что с ним? Любое общение могло бы принести ей сейчас облегчение. Но возможно, это такой обычай корсаров — заставлять свою жертву страдать, оставляя ее в полной неизвестности. Страх помаленьку начал ослабевать. Он же разговаривал с ней нормально и говорил даже, что ей не причинят зла. Но что на самом деле может иметь в виду под злом корсар?

Боже, если бы она не знала, кто они такие. Если бы ее учителя не давали ей уроков мировой истории и международных отношений! Но ей было прекрасно известно, что оттоманские турки на протяжении столетий вторгаются в христианскую Европу. Она знала о варварских государствах, входящих в турецкую империю, и об их корсарах — пиратах Средиземноморья, которые совершали набеги на побережье других стран, нападали на корабли, убивали или продавали в рабство христианских пленников, не делая исключения ни для кого. Что подразумевал один из них, заверяя женщину, что ей не причинят зла? Уж конечно, совсем не то, что под этим понимала Шантель.

Когда поздним утром дверь каюты отворилась, на пороге появился совсем не тот моряк, с которым разговаривала девушка. Вошли четверо мужчин: двое коренастых, один худощавый и высокий, в длинном белом балахоне, и еще один молодой человек, заметно выделявшийся среди своих спутников, одетый в шелковую безрукавку и турецкие шаровары. На головах у всех были тюрбаны. Лица корсаров отличались резкими чертами, хотя были довольно светлыми. Лишь один из них, тот, что в белом балахоне, был без оружия. У остальных на поясах висели длинные кривые мечи.

Шантель мгновенно приподнялась на своем коврике, но осталась сидеть. Встать во весь рост она не могла, так как ее наготу прикрывало лишь одеяло. Она подняла его к подбородку, закрываясь от корсаров, и прижалась к стене. Запертая как в ловушке в маленьком помещении, с расширенными от ужаса глазами и полупрозрачной от бледности кожей, девушка не осознавала, что вошедшие были поражены ее красотой. Она впервые предстала перед ними при нормальном освещении, и корсары только сейчас смогли разглядеть свою пленницу. Они еще никогда не видели таких глаз. Немыслимы на Востоке были и достававшие до ее великолепной талии светлые, прямо серебряные волосы, один локон которых сейчас выбился из-под одеяла. Говорили, правда, что среди сиракузцев много светловолосых людей, но моряки никогда не встречались с ними и не знали, какие они на самом деле. Поистине прекрасным было и лицо девушки. И если всему этому соответствовало ее тело, то получить за нее можно очень много. А если она к тому же и девственница, цена этой невольницы удесятерится.

Собственно, Раис Мехмед и пришел, чтобы составить об этом окончательное представление. Ведь от ее ценности будет зависеть комфортабельность ее нынешнего путешествия. К тому же если она не девушка, то нет и нужды сдерживать себя и других членов команды от того, чтобы скрасить долгий путь домой с помощью ее тела. Правда, большинство его спутников отдавали должное содомскому греху, но в основном в силу обстоятельств. Женщина на борту — это удача, если, конечно, она не девственница. Мехмед уже хотел, чтобы эта пленница девственницей не была.

— Она напугана, Раис, — спокойно сказал из своего угла евнух в, белом. — Может, позовешь Хакима, чтобы сказал ей, что это простой осмотр?

Мехмед, не отрывая взгляда от девушки, отрицательно покачал головой.

— Если он будет присутствовать здесь сейчас, объясняя, что происходит, потом она ему может не поверить и не захочет учиться у него новой жизни. Лучше, чтобы он смог стать ей другом, помогая прийти в себя. Тогда он сможет помочь сделать ее более покорной, а значит, и более ценной.