Гений войны Кутузов. «Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву» - Яков Нерсесов

…Кстати, рассказывали, что завидовавший его военным успехам князь Григорий Потемкин якобы не дал Репнину в 1789 г. во время 2-й Русско-турецкой войны 1787–1791 гг. снова взять крепость Измаил – эта честь выпала в 1790 г. Суворову. На самом деле дело обстояло несколько иначе. Пока стремительный Суворов громил турок под Рымником, по-прусски методичный Репнин разбил во встречном бою под Сальче авангард Газы Хасана. Турки стали быстро откатываться к Измаилу. Потемкин приказал «сесть неприятелю на плечи» и постараться взять Измаил… с ходу! В нем укрывались лишь деморализованные после неудачи при Сальче немногочисленные силы турок. Сама крепость тогда не отличалась сильными фортификационными сооружениями, как это случилось уже год спустя, когда ее пришлось брать штурмом Суворову. Сил у Репнина было примерно столько же, как у Александра Васильевича в 1790 г. Князь Репнин, безусловно, талантливый военачальник (он был хорош под Ларгой и Кагулом), поклонялся Фридриху II Великому, но, не обладая гением последнего, не умел рисковать. «Методично потоптавшись» под стенами Измаила и ограничившись одной лишь бомбардировкой, он предпочел благоразумно отступить. Не исключено, что падение тогда Измаила, наряду с недавней блестящей победой при Рымнике, могло привести к скорейшему победоносному финалу 2-й Русско-турецкой войны. Но не случилось! Репнин – человек сколь амбициозный, столь и умный – прекрасно ориентировался в придворных «раскладах», где следовало действовать по принципу: «поспешай – не спеша!» К тому же именно он по чинам был первым после Потемкина командиром в Екатеринославской армии и на случай отъезда, болезни и тем более непредвиденного происшествия должен был заменить светлейшего князя…

И все же, время триумфа Репнина-полководца в той войне еще наступит: именно он руководил штурмом Очакова. Кроме того, именно он сумел убедить Потемкина, отъезжавшего в Петербург и собиравшегося оставить общее командование армией на Суворова, не совершать ошибки. «Оставляете Суворова: поведет армию в Царьград или сгубит! Вы увидите», – наставлял он светлейшего князя. Тот послушался и предпочел более осторожного князя Николая Васильевича Репнина! Князь был человек не промах и использовал свой шанс на все 100 %. Своими смелыми действиями Николай Васильевич победоносно завершил войну, разгромив 28 июня 1791 г. при своих минимальных потерях намного превосходивших его численно турок у Мачина.

Решающую роль в том 6-часовом сражении сыграли 12 батальонов пехоты и 11 эскадронов конницы при 24 орудиях под командованием Кутузова. Совершив 25-километровый марш по труднопроходимой болотистой местности, они заняли высоты на левом фланге армии Репнина. Искусно маневрируя, Кутузов отражал бешеные атаки сильно превосходившей турецкой конницы и пехоты, а затем, дождавшись, когда его собственная кавалерия сумела выйти в тыл врагу, и сам перешел в контрнаступление, поражая неприятеля картечью и штыками. Одну за другой его солдаты занимали высоты, и, когда достигли той, которая господствует над Мачинской долиной, неприятель обратился в бегство, преследуемый русской легкой кавалерией. Против 141 убитого русского турецкий урон был более чем серьезным: 4 тысячи (?!) человек. Главнокомандующий русскими войсками генерал-аншеф князь Н. В. Репнин в донесении царице высоко оценил действия Кутузова: «Расторопность и сообразительность генерала Кутузова превосходят всякую мою похвалу…» Впрочем, отношение самого Михаила Илларионовича к Николаю Васильевичу, скорее всего, было весьма неоднозначным: довольно сдержанным. Он не только знал о причастности Репнина к партии наследника престола цесаревича Павла Петровича и ее заговору, вовремя раскрытому Екатериной II в 1786 г., а также и к берлинским масонам, определявшим политику прусского короля Фридриха-Вильгельма III. Недаром же именно Кутузову пришлось потом исправлять «некоторые ошибки» Репнина на важнейших дипломатических переговорах в Константинополе 1793 г. и в Берлине в 1797 г., «невольно или сознательно» допущенные опытнейшим и искуснейшим переговорщиком Николаем Васильевичем! Так порой бывает, когда люди стремятся «усидеть сразу на двух стульях»…

…Между прочим, фельдмаршальского жезла – вполне заслуженной награды после столь блестящей победы – генерал-аншеф Репнин от императрицы Екатерины так и не дождался. (Добрая и справедливая «матушка-императрица» ограничилась престижнейшим орденом Св. Георгия I кл.; его, кстати, получали очень немногие!) В последние годы Екатерина не очень-то жаловала князя Николая за его близость к берлинским масонам и влияние на ее нелюбимого сына Павла. Вполне возможно, что она посчитала, что неблагонадежный полководец не может быть фельдмаршалом Российской империи. Более того, в отсутствие Григория Потемкина Репнин попытался заработать славу главного миротворца и, опираясь на свою недавнюю блестящую победу под Мачином, на переговорах с турецкой стороной опростоволосился. Не зная намерений императрицы, он «дал повод туркам во всяком пункте чего-нибудь для себя требовать». Такой промах столь искушенному дипломату, каким принято считать Николая Васильевича, на самом верху не простили. В общем, все сложилось не так, как хотелось бы нашему герою. Вожделенный жезл вручил ему в 1796 г. сын Екатерины II, Павел, к которому он всегда был близок…

Излишне болезненно ревнивый до славы Александр Васильевич относился к Николаю Васильевичу очень неприязненно. Впрочем, так он относился ко всем, кто, не имея суворовских военных заслуг, стоял выше его на служебной лестнице. Ярким примером тому служит «Записка А. В. Суворова о службе» (1790 г.), где он перечислил «для памяти» имена всех военачальников, обошедших его по службе, и указал против каждой фамилии свои претензии и неудовольствия к «совместникам». «На вершине нет места для двоих!» – любил повторять аксиому полководцев всех времен и народов «нечаянно пригретый славой» победителя самого Бонапарта сэр Артур Уэлсли, более известный как герцог Веллингтон. Особых личных обид между ними не было – умный Репнин всегда вел себя по отношению в порывистому Суворову очень тактично: «Александр Васильевич – единственный из нас, кто не соблюдает стратегии и тактики, но побеждает исправно», – дипломатично повторял он. Правда, по другой версии, его характеристика полководческого стиля Суворова все же была более ехидной: «натурализм» (примитивизм)! А все победы Суворова он приписывал сугубо слепому везению. В то же время Суворов бесился из-за зависти к менее талантливому в военном деле, но более удачливому по службе «собрату по оружию». Одно упоминание имени Репнина, которого он за гнусавый тембр голоса ехидно прозвал «гугнивым фаготом», раздражало Суворова. Александр Васильевич даже оставил «Записку о Н. В. Репнине» (1792 г.), которую он сам назвал «экстрактом» всех обид и персональных оскорблений, нанесенных ему давним соперником. Репнин в рукописях Суворова предстает сущим злодеем: «Стравил меня со всеми и страшнее». Даже когда ему передавали, что Репнин хвалил его, то Александр Васильевич выражался не совсем прилично. «Как жабе далеко до быка, так Мачину до Рымника!» – горячился Александр Васильевич. Более того, узнав, что победа при Мачине была добыта при помощи его суворовских войск, блеснувших под Фокшанами, Рымником и Измаилом, Суворов и вовсе не сдержался: «… Лучше вовсе не было бы Мачина!» Спору нет, Мачин не шел ни в какое сравнение с Рымником, но все же был не хуже Фокшан. Впрочем, так бывает даже с такими великими полководцами, как «русский Марс»: полководческая слава во все времена была самой ревнивой из страстей, так как она – замешенная на море крови – не делится на двоих!