Прикосновение теней - Карен Мари Монинг

За нашими спинами Принцы Невидимых начали мягко звенеть, словно черный хрусталь. Я помнила этот звук. И знала, что за ним последует. Поэтому сжала руку Дэррока.

— Только не они. Больше никогда.

Дэррок повернулся к Принцам и выплюнул резкий приказ на языке, от которого у меня заболели уши.

Они исчезли.

И в тот миг, когда я перестала понимать, где они и не приближаются ли они ко мне, я потянулась за копьем. Оно тоже исчезло.

Принцы Невидимых не могли целенаправленно телепортироваться в Зеркалах. Дэррок сказал мне, что каждая попытка для них была лотереей. Все портило проклятие Крууса.

Я сказала, что камни не лучше и при любой попытке их раскрыть меняют измерение в направлении стен ледяной темницы, из которых когда-то были вытесаны.

Я удивилась тому, что Дэррок этого не знает, о чем и сообщила ему.

— Ты не понимаешь, чем является жизнь при Светлом Дворе, МакКайла. Те, кто сохранил истинные воспоминания и знание о нашем прошлом, ревниво хранят их. Версий Старого Порядка и противоречивых рассказов о нашем происхождении не меньше, чем Зеркал в Холле Всех Дней. Мы видели Невидимых только в день битвы Короля и Королевы, в день ее смерти. С тех пор неисчислимое количество раз мы пили из котла.

Дэррок с нечеловеческой грацией и текучестью шагает вдоль края обрыва. Феи движутся, как гладкие величественные хищники, рожденные с уверенностью в том, что они никогда не умирают — а если и умирают, то редко и при особых обстоятельствах. Дэррок не утратил своего высокомерия или же вернул его себе с той плотью Невидимых, которую съел. Он не надел красной мантии, когда-то пугавшей меня. Высокий, гибкий и мускулистый, Дэррок походил на денди, рекламирующего «Версаче». Длинная грива посеребренных луной волос была стянута на затылке. Безусловно, он был сексуален. Его сила и уверенность в себе напоминали мне о Бэрронсе.

Я не спросила, почему Феи пьют из котла. Я поняла. Найди я котел, я бы тоже из него выпила, чтобы стереть всю боль и начать жизнь сначала, с чистого листа. Я бы не горевала, поскольку в моей памяти для этого не осталось бы поводов. То, что Фейри пьют из котла, означает, что они чувствуют. Если не боль, то, по крайней мере, определенный дискомфорт.

— И как же мы отсюда выберемся? — спросила я.

От ответа Дэррока меня внезапно охватил озноб. У меня возникло ощущение чего-то куда большего и неопределимого, чем просто дежа вю, — неизбежности, которая наконец оглашена.

— Через Белый Особняк.

В ту ночь, когда рушились стены, а я пряталась в церкви, моей единственной целью было дожить до рассвета.

Я не знала, доживет ли мир вместе со мной.

И я думала, что это была самая длинная ночь в моей жизни. Я ошибалась.

В самую длинную ночь своей жизни я иду бок о бок с моим врагом, оплакиваю Иерихона Бэрронса и бичую себя за причастность к его смерти.

Ночь бесконечна. Я проживаю тысячи часов за секунду. Считаю от одного до шестидесяти, снова и снова, отсчитываю минуты от его смерти, надеюсь, что, если их наберется достаточно, боль притупится и я смогу перевести дыхание, не почувствовав при этом ножа в сердце.

Мы не останавливаемся ни для еды, ни для сна. В сумке Дэррока запас мяса Невидимых, которое он потихоньку ест на ходу, а значит, он способен продержаться дольше, чем я. Рано или поздно мне придется отдохнуть. Мысль о том, что я окажусь рядом с Дэрроком практически без сознания, мне неприятна.

В моем арсенале есть неиспытанное оружие. У Дэррока, скорее всего, тоже. Наше перемирие — яичная скорлупа, и мы оба шагаем в армейских ботинках.

— Где Король Невидимых? — спрашиваю я в надежде отвлечься и скоротать время. — Его Книга вырвалась на свободу. Я слышала, что он хотел ее уничтожить. Почему же он ничего с ней не сделает?

Попытки выудить информацию похожи на рыбалку. До тех пор пока я не знаю возможностей Дэррока и не разобралась со способностями своего темного озера, имя моей игре — хитрость. Я не позволю себе ни одного резкого шага. От меня зависит воскрешение Бэрронса.

Дэррок пожимает плечами.

— Король исчез очень давно. Кто-то говорил, что он слишком безумен, чтобы беспокоиться о Книге. Другие считают, что он не может покинуть темницу Невидимых, где спит вечным сном в гробнице из черного льда. Но есть и те, кто уверяет, будто Король не попал в темницу и сожаление о смерти фаворитки было единственным, чему он позволил себя связать.

— Это подразумевает любовь. Фейри на нее не способны.

— Спорное утверждение. Я узнаю в тебе себя и нахожу это... привлекательным. Это скрашивает мое одиночество.

Перевожу: я служу ему зеркалом, а Фейри любят смотреть на свое отражение.

— Фейри действительно хотят скрасить свое одиночество?

— Лишь немногие Фейри могут выдержать изоляцию. Некоторые утверждают, что энергия, направленная на объект, не способный отразить или отобразить ее, будет рассеиваться, пока не останется ничего. Возможно, это наш недостаток.

— Как аплодисменты для феи Динь-Динь[4], — поддразнила я. — Зеркало, одобрение.

Дэррок косится на меня.

— Так вот из чего сделаны Фейри. Из энергии?

Он снова косится на меня, напоминая мне В'лейна, и я знаю, что Дэррок никогда не будет обсуждать сущность Фейри ни со мной, ни с любым другим человеком. Смертность не лишила его мании величия. А может, даже усилила ее. Теперь Дэррок понимает людей, что делает его еще более опасным. Я отложила эту идею, чтобы обдумать ее позже. На Фей влияет железо. Почему? Они состоят из энергии, которую можно «закоротить»?

— Ты признаешь наличие недостатков у Фей?

— Мы не идеальны. Что такое бог? Подумай. Согласно вашим мифам, он был так разочарован попыткой создать вашу расу, что вынужден был начать все заново. Мы, по крайней мере, заперли наши ошибки в темницу. Ваш бог позволил своим бродить на свободе. Вашему мифу о сотворении мира всего несколько тысяч лет, а он уже куда более абсурден, чем наш. И при этом вы удивляетесь, что мы не можем вспомнить своего происхождения, с момента которого прошло более миллиона лет.

Разговаривая, мы с Дэрроком постепенно сближались и осознали этот факт одновременно. И так же одновременно отпрянули друг от друга, возвращаясь на прежние позиции, с которых можно будет вовремя заметить нападение. Часть моего сознания умилилась.

Принцы Невидимых до сих пор не появились. И я рада этому. Пусть они больше не привлекают меня сексуально, само их присутствие пугает меня. Рядом с ними я чувствую себя плоской, лишенной чего-то жизненно важного, виноватой, преданной способом, которого я не знаю и не хочу знать. Возможно, причина в том, что однажды я оказалась под ними, моя личность была обнажена до кожи и костей. А может, они действительно проклятие человечества. Возможно, «материал», из которого их создал Король Невидимых, был настолько жутким и чуждым, что сами они стали для нас материальными эквивалентами черных дыр. Невероятная красота лишь усложняет ситуацию. От их чувственности невозможно спастись. Я вздрагиваю.