Иероглиф «Измена» - Надежда Первухина

Пэй на негнущихся ногах подошел к Сюэ и низко поклонился ей.

– Лицезреть вас, великая госпожа, непосильное, счастье для меня, – сказал он.

– Ах, – засмеялась Сюэ. – Простец, а говорит на языке высокородных. Как звать тебя, рыбак? Сколько тебе лет?

– Вашего смиренного раба зовут Пэй, о госпожа. Впустую я прожил на земле двадцать два года… О нет! Теперь, когда я увидал вас, могу сказать, что прожил жизнь не впустую!

– Так что же, я прекрасна? – спросила Бирюзовая Царица.

– Прекраснее, чем звезды в небесах, и совершеннее божественных вершин горы Шицинь, – пылко сказал Пэй.

– Да ты поэт, рыбак! – снова засмеялась девица, а за нею и все гости. – Угощу-ка я тебя вином…

Рыбак, которого Су Данян уже угостила уксусом, побледнел.

– Ваш смиренный раб не смеет пить вино, – сказал он. – Это пристало лишь богатым да знатным…

– Чепуха! – отрезала Сюэ. – Выпей со мной. Эй, подайте нам шансинского! У меня в горле пересохло!

Служанка подала две чарки с вином.

– За твою удачу, рыбак! – весело воскликнула Сюэ.

– За ваше процветание, госпожа! – ответил ловец креветок.

Они выпили. На этот раз на лице ловца креветок отразилось удивление и удовольствие – шансинское вино было в меру крепким, в меру сладким и ароматным. Тут произошла странность: видно окончательно запьянев, Бирюзовая Царица повалилась всем телом на рыбака, что опять-таки породило среди зрителей смешки и непристойные намеки. Пэй стоял ни жив ни мертв. Наконец он вежливо подхватил девицу под руки и усадил в кем-то подставленное кресло. Сюэ тут же захрапела, погруженная в крепкий сон пьяниц. Тут уж вмешалась Су Данян:

– Ступай, ступай, дорогой Пэй. Видишь, моя девочка совсем выбилась из сил. Если захочешь снова ее увидеть, приходи в другой раз.

Рыбак, отвешивая бессчетные поклоны, поторопился уйти. Вскоре послышался плеск воды, разгоняемой веслами, – это отчалила лодка Пэя.

Сонную Бирюзовую Царицу на руках отнесли в ее покои. А замершее на миг веселье возобновилось с прежней силой. Заиграли флейтистки, принялись танцевать танцовщицы, а гости опять пили и кутили.

– Как тебе эта забавная сценка, друг? – спросил Ши Мин у молодого поэта.

– Пожалуй, я опишу ее в своем следующем стихотворении, – сказал Юйлин Шэнь. – Страсть молодого рыбака к прекрасной певичке… Кстати, Бирюзовая Царица и впрямь была бы недурна, если б не была столь пьяна.

– Твоя правда, друг! – расхохотался Ши Мин.

Между тем рыбак Пэй споро греб, с каждым взмахом весел отдаляясь от роскошной «Летящей ласточки» в темноту сонных предместий. Наконец он остался один на реке. Кругом было тихо и пустынно. Тогда рыбак засветил в лодке крошечный фонарик, при свете которого можно было разглядеть разве что ладонь. На свою ладонь и смотрел сейчас рыбак, смотрел сосредоточенно и холодно. На ней лежал развернутый шелковый носовой платок. На платке темнели столбики иероглифов.

«Требуются дополнительные сведения по нашему вопросу. Встреча в известном месте. Будьте осторожны и внимательны. Пароль прежний» – вот что прочел неграмотный рыбак на шелковом платке. Затем он опустил платок в воду и старательно смыл с него все написанное. При этом лицо у Пэя было вовсе не простецкое, а строгое и сосредоточенное. Казалось, что теперь это совсем другой человек.

Покончив с платком, Пэй потушил фонарик и поплыл дальше в своей лодке – навстречу тишине, темноте и безвестности, трем лучшим своим друзьям.

Сегодня день писем. Принцесса бледна

И еле выводит слова:

«О мой повелитель, восходит луна,

Но я почему-то жива.

О мой повелитель, тебя я молю,

Чтоб небо осталось при нас.

А тот, кого я без печали люблю,-

Он мой завершает рассказ.

О мой повелитель, как флейта поет

У входа в запретный дворец!

И сердце, печальное сердце мое

Почуяло, видно, конец.

Но, может быть, я ошибаюсь. И с тем

Письмо завершаю. Прости».

Принцесса уходит путем хризантем,

И нету прекрасней пути.

«Великий государь и брат мой!

Ваша смиренная сестра Фэйянь вновь осмеливается беспокоить вас по известному вопросу. Вопрос сей касается вашего семейного положения.

Государь, вы уже в том возрасте, когда юноше прилично стать мужчиной и выбрать себе законную супругу. Наложницы, сколь бы ни были они важны в расписании дворцовых покоев, все же не заменят той, которая станет носить почетный титул императрицы…»

Принцесса Фэйянь написала это и задумалась, грустно подперев рукой щеку. Письмо своему державному брату писать не хотелось. Фэйянь корила себя за это пренебрежение вопросами продолжения императорского рода, но ничего не могла с собой поделать.

Жизнь на Лунтане, острове драконов, приучила принцессу Фэйянь к блаженной неге и беспечности. Остров драконов был прекрасен. Здесь царили мир и процветание, потому что вряд ли бы кто-то осмелился потревожить покой всесильных и равных богам драконов. Лунтан походил на шкатулку, полную редкостей, диковин и драгоценностей. Горы Лунтана сплошь заросли яркой, сочной зеленью, широколиственными деревьями-исполинами, гулять под тенью которых было истинным удовольствием. Солнце просвечивало сквозь невесомое кружево листвы и пестрыми бликами ложилось на траву, на цветы и затерянные в глуши горных лесов родники, журчащие тонко и нежно, словно кто-то играл на флейте. Водопады Акан и Синли завораживали своей гордой красотой. Вода с грохотом и снопами брызг низвергалась в глубокие ледяные озера… Над водопадами всегда стояли в воздухе разноцветные радуги. Гора Итань была вся изрыта пещерами и подземными ходами – здесь когда-то обитали первые драконы, праотцы нынешних. Теперь подданные острова драконов селились в рукотворных дворцах, изваянных прихотью и выдумкой людей-архитекторов, а гора Итань и ее пещеры считались священными, местом паломничества и поклонения драконам-предкам.

Рукотворные дворцы, площади, галереи и мосты появились на острове драконов сравнительно недавно – всего какую-то тысячу лет назад. Тогда у берегов Лунтана потерпело крушение судно великого мореплавателя Ро Кимчена, уроженца далекой и неизведанной страны Жемчужный Завет. Ро Кимчен вместе с оставшейся в живых командой поклонились хозяевам-драконам и постепенно познакомили последних с такими благами цивилизации, как архитектура и садоводство. Тогдашний повелитель Лунтана дракон Баосюй Старший милостиво отнесся к пришельцам. Ро Кимчен предложил повелителю заключить договор со своей страной. Договор заключили, и следующие несколько лет на остров приплывали корабли из Жемчужного Завета и привозили строителей, рабочих, архитекторов, землемеров и геомантов. Уроженцы Жемчужного Завета выстроили на Лунтане дворцы и молитвенные башни – пагоды, террасы и чайные павильоны, храмы и беседки. Взамен правители Жемчужного Завета попросили у повелителя Лунтана лишь одного: вечного покровительства драконов царствующему дому Жемчуга. Драконы не раздаривают свое покровительство всем подряд и, наоборот, сторонятся всяческих связей, но тут делать было нечего – дворцы уже были выстроены, а драконы не хотели, чтобы их сочли неблагодарными. Так остров драконов стал покровительствовать стране под названием Жемчужный Завет.