Сын проклятого медведя (ЛП) - Т. С. Джойс

есть какая-то мощеная дорога, скрытая волнами. Его шины погрузились примерно на шесть дюймов, а затем он плавно пересек небольшой канал.

Его грузовик скрипел и подпрыгивал на размытой дороге, пока он петлял между деревьями. Там были вечнозеленые растения и всклокоченные кустарники, которые потеряли все свои листья, из-за чего это место выглядело наполовину заселенным привидениями, наполовину похоже на чертову рождественскую открытку, которую мама использовала, чтобы отправить ко всем домой в трейлерные парки. Она даже не разозлилась на Нокса и папу с их традицией рисовать скрытые члены на пейзажных картинках, как извращенная версия «Найди кота». Папа называл это: «Найди Дилдо». Мама привыкла к их непослушанию, а папа говорил, что все с нетерпением ждут рождественских открыток семьи Фуллеров, чтобы найти спрятанные колбасу с фрикадельками.

Еще пять минут езды, и Нокс остановился у въезда на охрененное выжженное кольцо. Прямо перед его шинами был выжженный след, который тянулся через весь лес. Он готов поспорить на свою шерсть, что дракон выжег лес и раскидал пепел, описав идеальный круг на этом месте, потому что так звери не смогут претендовать на чужую территорию, тупо инстинкты этого не допустят.

Главный шок находился в центре поляны. Дом. Это был не трейлер. Вир скрывался в золотом дворце. Боже, какой пи*дец. Заносчивый огнедышащий, как и его отец. Конечно, он не спрятался бы в трейлере. Позёр.

Особняк был двухэтажным, с балконами и свечами в каждом окне. Сзади был огромный пруд, и это был… это был лебедь? Для лебедей было слишком холодно. Нокс определенно собирался съесть питомца Вира. Лебеди, наверняка, на вкус как курица.

Нокс осмотрел двор, но все было тихо. Слишком тихо. Волосы встали дыбом на затылке, он медленно проехал дальше и припарковался прямо перед раскинувшейся галереей. По углам были вырезаны горгульи. Желание разрушить это место было непреодолимым. Все, что ему нужно, это около двух десятков баллончиков с красной краской, и он быстро сделал бы это место уютным. Он повсюду бы нарисовал дурацких мультяшных драконов с большими выпученными глазами и крошечными члениками крылатой ящерицы. Боже, он ненавидел драконов. У Торрена был худший вкус на друзей.

Нокс вытащил Глок из наплечной кобуры, проверил, заряжена ​​ли обойма, и вставил ее с металлическим щелчком. Накинув куртку на оружие, он толкнул дверцу грузовика и вышел, осматривая поляну глазами, все его инстинкты были настороже. Волосы всё ещё стояли дыбом, в сознании кричали сигналы тревоги. Здесь не было никаких звуков. Никаких мелких животных в лесу, никаких поздних птиц. Даже лебедь неподвижно сидел в воде и смотрел на него так, словно этот пернатый гад знал что-то, чего не знал он.

Мягкий звук кольнул прямо на краю его чувств, и он инстинктивно среагировал, нырнув в сторону. Боль пронзила его левый бицепс, и он одним плавным движением вытащил пистолет. Стиснув зубы от боли, вызванной стрелой, торчащей из его руки, он перевел внимание на примерное место откуда стреляли. Торрен перезаряжал арбалет на крыше. Подонок.

Он поднял свое оружие, прицелившись, чтобы случайно того не убить, в отличии от этой пустоголовой гориллы, и сделал два выстрела. Торрен закричал, скатился с крыши и тяжело приземлился с другой стороны дома.

— Черт, — пробурчал Нокс, выдергивая стрелу из руки. Тепло потекло по его бицепсу. Его куртка сковывает его движения, поэтому он пожал плечами и бросил стрелу на землю.

— Бл*дский арбалет? Ты мог меня прикончить! — закричал он, и его гулкий голос эхом отразился от гор.

— В этом весь смысл, идиот! — Торрен закричал прямо перед тем, как раздались предательские хлопки, которые сигнализировали о том, что Торрен перекидывается в зверя. Дерьмо.

В спешке Нокс избавлялся от кобуры. Торрен бросился за угол дома. У Нокса были серьезные проблемы, потому что ярко-зеленые глаза огромной гориллы были полны ярости и сулили ему смерть.

Чччеррт!

Нокс закрыл глаза и позволил зверю гризли вырваться из него. Еще до того, как боль от изменения утихла, он бросился на Торрена, потому что отступать было невозможно. Он знал эту игру. Сколько раз он дрался с Торреном? Сколько раз он сражался со всеми альфами в горах Деймона? Было необходимо заявить о себе, чтобы его зверь был непоколебим. Сейчас просто очередная драка, и, по крайней мере, Торрен хромал на переднюю руку, когда рванулся к Ноксу на костяшках пальцев.

Ни один из них не замедлился, и сила, с которой они столкнулись, едва не вышибла дух из Нокса. Торрен ударил его кулаком по спине, как раз в тот момент, когда Нокс впился зубами в плечо гориллы прямо над ключицей. На этот раз Нокс собирался убить его или умереть. Чертов Торрен, всегда предпочитал этого мудака-дракона всем остальным.

За ним! Он рвал его когтями и зубами, не обращая внимания на кулаки Торрена. Горилла открыла свою массивную пасть, обнажив острые как бритва клыки, прежде чем впиться зубами в шею Нокса. Кто истечет кровью первым, а? Вот в чем вопрос. Нокс укусил сильнее и рванул голову назад, разодрав плечо Торрена.

— Стоять.

Слово было произнесено тихо, но оно произвело на Нокса волну ужаса.

Сила, которую он не понимал, оторвала его от Торрена и швырнула на землю. И судя по столкновению Торрена с землей, он, должно быть, тоже это почувствовал.

Нокс карабкался, разрывая землю, своими изогнутыми шестидюймовыми когтями ухоженную траву, пытаясь подобраться к Торрену и покончить с этим. Его концентрация была полной, как и у Торрена, поскольку кобель тоже рвался к Ноксу.

Кто-то небрежно встал между ними. Причудливые мокасины, классические брюки, рубашка с воротником и окровавленная стрела, вертящаяся между пальцами, Вир смотрел на Нокса свысока, как на жука.

— Я сказал, остановись, — холодно сказал он, и его глаза заблестели серебром. Зрачки там были вытянутые, как у змеи. Змея, змея, Вир был чертовой змеей за то, что притворялся альфой Нокса. Сражайся, Медведь! Борись!

Но этот второй приказ заморозил Нокса на месте, словно статую в диковинной галерее, окружавшей дом. Он едва мог дышать, и каждый мускул сжимался в его попытке разрушить чары Вира, наложенные на его зверя.

Вир опустился на колени между ними, не отрывая от Нокса змеиных глаз.

— Перекинься, — пробормотал он.

Нокс взревел от боли, когда его животное разлетелось на миллион кусочков. Звёзды усеяли его взор, когда его рев превратился в мужской крик. Было слишком больно. Погано. Нокс свернулся калачиком и трясся, как осенний лист, пытаясь совладать с болью и желая, чтобы она утихла, но Вир делал что-то ужасное с его внутренностями. Нокс