Дети грозы. Книга 6. Бумажные крылья - Ирина Успенская

Измученный болью и неопределенностью, Роне с утра даже прозеркалил Дайму. Но не застал в его комнате: пустой, словно нежилой – только груды отчетов на столе и… записка, придавленная алой розой!

Сердце замерло, словно боясь спугнуть надежду: ведь это ему, правда же? Дайм знал, что Роне не вытерпит, свяжется с ним, и написал для него…

«Буду через пару дней. Срочные дела. Люблю тебя, Дайм», – прочитал Роне, зажмурился… просто так, а не потому что глазам стало мокро от счастья, такого острого, что больше походило на боль. Просто так… так бумажка явственнее пахнет морской свежестью, соснами, и… розой. Алой.

Розой?

Дайм никогда не дарил ему розы, что за глупости, дарить темному шеру розы! Вот Шуалейде…

Записка выпорхнула из замерзших пальцев и спланировала на пол.

Нет, не на пол. Роне аккуратно поймал ее воздушным потоком и вернул на место. Вместе с проклятой розой. Шуалейда получит свою записку, и розу, и признание в любви. Роне не собирается вставать между Даймом и той, кого Дайм любит. Ему достаточно просто знать, что Дайм уехал по делам. Срочным. Таким срочным, что не успел даже пары слов сказать своему бывшему любовнику.

Ну и… ладно. Ничего неожиданного. Сны это сны, а реальность это реальность. В конце концов… может быть, Дайму в его делах нужна будет помощь полпреда Конвента? Они неплохо работали вместе.

Еще бы понять, куда светлый шер сорвался так срочно.

Поиск по всему Суарду тоже ничего не дал. Дайма просто не было. Либо он очень хорошо оградил себя непроницаемыми для связи барьерами, либо… да нет же, он не может быть у Шуалейды. Если Дайм ночевал у нее, и убийца у нее… По логике – после этого труп убийцы даже класть в траву бы не понадобилось. Нечего потому что класть. Но… Вот записка для Шуалейды, а вот сама Шуалейда. Выбирает для убийцы пиратский костюм и заявляет, мол, «менестрель не в голосе».

Проклятье! Почему гениальная идея попросить у нее прощения не пришла ему в голову на месяц раньше, а? Может быть, если бы он помирился с ней сразу… когда только вернулся из Хмирны… Может быть, ему показалось, что она была готова броситься ему на шею тогда, в парке… а может быть, и нет. Ну и дубина же он. Все, как Паук говорил. Тупая бесполезная дубина.

– Хватит страдать, Ястреб. Ты не в опере, – послышался недовольный голос Ману.

Роне встряхнулся и сжал виски пальцами. Действительно, хватит. Пользы от страданий ноль целых, ноль десятых.

– Это хуже, чем опера, – буркнул он. – Я не понимаю, что вообще происходит.

– Эка невидаль. Как будто ты вот прямо всегда все понимаешь, светоч ты мудрости. Пойди и разберись. С Дюбрайном поговори, Шуалейду спроси. В конце концов, потребуй отчета с Герашана. Мне тебя учить?

– Лучше ответь, что это было сегодня ночью?

– Мертвый его знает, – пожал Ману призрачными плечами и уселся в призрачное же кресло. – На твоем месте я бы радовался. Что бы это ни было – твои кости срослись, энергорезерв полон. Явно же ничего ужасного, а?

– Меня тошнит от твоего оптимизма.

– Выпей касторки, это тебя отвлечет, – хмыкнул Ману.

– Благодарю за отличный совет. – Роне снова прикрыл глаза. – Присмотри за этими идиотами.

Он едва успел расслабиться и напомнить себе, что Ману прав – фактически ничего ужасного не произошло. Пусть Дайм пока и не пожелал с ним говорить, но он же приехал. Он жив, здоров и даже стал генералом МБ. И Шуалейда пока жива, несмотря на рискованные игры с убийцей. А значит, все хорошо.

Да-да. Все хорошо. Несмотря на то, что Дайм сделал свой выбор не в его пользу. Несмотря на то, что теперь, когда Дайм рядом – и не желает видеть Роне – дышать стало гораздо больнее, чем когда была какая-то надежда.

На прощение. Пусть даже не любовь. Пусть только прощение и дружбу… ну… сотрудничество… главное, чтобы Дайм хотя бы начал разговаривать с ним…

– Шуалейда вышла из своих покоев, просыпайся, – напомнил о реальности Ману.

– С мальчишкой? – вскакивая, переспросил Роне, сморщился от боли в едва зажившей лодыжке и сел обратно.

– Одна.

– Дери ее!..

Глянув в зеркало, показывающее Шуалейду откуда-то сверху, – одну, без убийцы – он дотронулся до соседнего, нарисовал сложную руну. В зеркале заклубился туман, в котором едва-едва просматривался профиль Ристаны.

– Тайна, дорогая моя, – вкрадчиво шепнул он.

– Роне, какого еще шиса тебе нужно? Я не одна! – еле слышно ответила она.

– Я знаю, милая. Планы меняются. Она не взяла с собой убийцу, так что я не приду.

– И не приходи, видеть тебя не желаю.

– Желаешь, милая, – усмехнулся Роне. – И не только видеть. Но еще больше ты желаешь оставаться живой, здоровой и на свободе, не так ли, прелесть моя?

– Короче, Роне. Я очень занята.

– А я спасаю тебя от гнева МБ и, быть может, следующего императора.

Ристана тихо, но очень экспрессивно выругалась. Признавать свои ошибки она не любила – и не признавала. Никогда.

– Итак. Ты напросишься к Шуалейде и проверишь, у нее ли убийца.

– Что?! Нет! Никогда! Ты вообще чем думаешь?..

– Головой, в отличие от некоторых. Напомнить, что тебе грозит в случае смерти Шуалейды?

– Шисов ты дысс.

– Королевам не пристало так выражаться, милая. Ты хорошо меня поняла?

– Хорошо.

– Не слышу, милая.

– Хорошо! Я пойду и… чтоб ты сдох!

– Я тоже тебя люблю, моя прелесть. Не тяни, я жду.

Стерев одну руну, Роне тут же начертил другую. Односторонний вызов, даже Шуалейда не найдет связующих нитей и передатчика. Вот Дюбрайн бы мог. Он… он…

Проклятье. Не думать о светлом шере. Надо решать проблемы по одной, а не рваться на сотню частей. И не вспоминать обрывки сна. Ему и так хватает боли, лишняя ни к чему.

Следующие полчаса Роне обдумывал, как достать убийцу из башни, если он все же там, и наблюдал за сестрами. Ристана с Шуалейдой, по обыкновению, светски шипели друг на друга, но на сей раз младшая была злее обычного. Смотреть на это было скучно, все равно ничего нового не скажут, и наверняка Ристана струсит идти в башню колдуньи.

За размышлениями о способах выманивания убийцы Роне чуть не пропустил окончание представления.

– …мы все равно желаем посмотреть на диковину, – наступала Ристана. – Идемте, дорогая! От вашего менестреля не убудет.

– Завтра с превеликим удовольствием, дорогая, – не сдавалась Шуалейда. – Как только завершится мой эксперимент с громоотводом. Сегодня стихии могут попортить вам прическу.

В подтверждение ее слов за окнами сверкнуло, стекла задребезжали от грохота молнии. Но Ристана не сдалась, хоть и побледнела. Что ж, эксперименты Шуалейды, без сомнения, опасны и неприятны, но тут у Ристаны хотя бы есть шанс выжить. А перед разъяренным Дюбрайном – шансов нет. Какая досада, что до Ристаны это дошло только сейчас, а не перед тем, как она отправилась в гильдию нанимать убийц.