Бешенство небес - Лев Жаков

Лицо монарха пылало, запах наркотика кружил голову. Он начал подвывать, слизывая комочки гношиля, до которых мог дотянуться языком, покачиваясь и скрипя зубами, пока не опрокинулся на спину. Корзина накренилась и чуть не упала с настила, но Лен Алоа ухватил ее за борт. Онолонки остался на досках, а туземку толкнули внутрь, после чего Бром Бом выкрикнул что-то – монарх не расслышал, что именно, в голове его гудело.

Ему показалось, что где-то неподалеку зазвучала музыка – возможно, она раздавалась лишь в его сознании, а может быть, это Бром велел играть нескольким владеющим примитивными инструментами туземцам. Лежащий на дне корзины пленник не видел, как люди опустились на колени и склонили головы. Он вдруг захохотал, потому что понял: его приносят в жертву! Но кому? Быть может... ему самому? Или Лану Алоа, богу Нижних Земель?

Кто-то пнул корзину: соскользнув с края настила, она закачалась на веревке, медленно опускаясь. Нахака, скуля, повалилась на своего повелителя.

Когда днище корзины ткнулось в каменный выступ, вверху перерубили веревку, и она упала следом. Обнимая хозяина за плечи, наложница лежала на нем и рыдала, а он молча глядел вверх, лишь тихо сопел.

Донесся крик, и что-то большое полетело вниз. Зрачки Уги-Уги расширились, он замычал, стараясь перевернуться. Туземка подняла голову, оглянулась и вскочила. Выпрыгнув из корзины, навалилась на борт, безуспешно пытаясь оттащить ее в сторону, потом, наоборот, надавила и в конце концов перевернула на бок. Выкатившийся наружу монарх чуть не сверзился в провал – замер на самом краю выступа, вращая глазами.

И все же Нахака спасла его от смерти или увечья. Через мгновение после того как корзина перевернулась, все еще связанный онолонки, живот которого был проткнут кривым копьем, рухнул на спину там, где она только что была. Во все стороны брызнула кровь; Нахака завизжала.

Уги-Уги понял, что произошло, хотя не видел этого. Он лежал спиной к корзине, скосив глаза. Ниже был еще один каменный выступ, куда монарх в приступе извращенного остроумия приказал посадить Диша Длога, чтобы глаза парализованного торговца видели прииск и все то богатство, которого он лишился.

Выступ маячил темной узкой тенью в дрожащих потоках едкого, разъедающего пространство света. На камнях валялось перевернутое кресло, из сиденья торчала стрела. Торговца там не было.

Впрочем, у монарха Суладара сейчас хватало других забот, чтобы раздумывать над судьбою бывшего партнера.

– Низвергнуты... – простонал Уги-Уги. – Мы низвергнуты! Эй, девка! Развяжи нас быстрее!

От болота между деревьями текли облачные ручейки – словно белая сетка накрыла землю по другую сторону расселины. Арлея шла за Эрлангой, плечом к плечу с Лигом. Юнга, повесив пушечку на спину, размахивал тесаком, круша ветви и молодые стволы. Из зарослей перед ним то и дело вылетали жуки размером с куриное яйцо и, громко жужжа, уносились прочь; иногда с веток вспархивали бабочки, иногда проносились, тонко звеня, крылатые змейки.

– Скоро их догоним, ваш’милость, – пробормотал боцман. – Хотя...

– Что? – спросила она, разглядывая меняющуюся растительность.

– Они, может, всю жизнь по джунглям, а мы ж непривычны к этому делу, потому медленнее их... Или нет? Ежели они капитана тащат, – может, и догоняем все же. Следы, сдается мне, свежие, потому... – Его бормотание заглушил треск тонкого ствола, который Эрланга с корнем вырвал из мягкой земли. Отбросив дерево, здоровяк зашагал дальше, и Арлея с Лигом последовали за ним, но тут же вновь остановились: впереди был изгиб облачного ручья, такого широкого, что пришлось по очереди перепрыгивать.

– А вона другой. – Юнга ткнул пальцем влево, где за деревьями виднелся еще один поток.

– Много их тут, – согласилась Арлея. – Видите, вон еще... и дальше... Ладно, идем, идем!

Шелест звучал уже со всех сторон; бесчисленные облачные ручьи текли между стволами и зарослями в одном направлении, туда же, куда шли путешественники. Деревья теперь росли реже, стало немного светлее, воздух посвежел.

– Тихо! – шикнул вдруг боцман. – Не колоти ты!

Эрланга, кажется, получал детское удовольствие от того, что крушил своим тесаком стволы, ветви и лианы. Впрочем, деревьев на пути стало меньше, и прорубать просеку, чтобы двигаться дальше, нужды не было. Юнга замер, подняв оружие. Нежный тихий шелест множества пуховых ручейков несся отовсюду, но впереди он звучал громче, превращаясь в низкий гул.

– Ух! – сказал вдруг Эрланга и зашарил рукой на поясе, пытаясь выскрести из кобуры пистолет.

– Нет, погоди! – Боцман ухватил его за локоть, не позволяя достать оружие. – Стой... молчите теперь, они нас, кажись, не заметили.

«Они» были существами, которых Арлее видеть пока не доводилось... вернее, как тут же сообразила она, не доводилось видеть на суше, разве что в приготовленном виде. Девушка даже рот открыла, с изумлением разглядывая их.

Нечто среднее между кальмарами и большими облачными звездами. Хватаясь за ветви передней парой щупалец, они раскачивались, выбрасывая перед собой заднюю пару, мгновение летели в воздухе, затем хватались за ветвь впереди. Будто прыгающие по канатам акробаты из цирков, что иногда появлялись на Да Морана. У кальмаров были глаза и круглые рты, обрамленные кустиком коротких шевелящихся отростков. Целая стая, около десятка существ, скакала по веткам мимо...

Путешественники стояли неподвижно, провожая их взглядом. Вскоре треск и похрустывание веток, прогибающихся под весом тел, смолкли, и вновь со всех сторон донесся шорох облачного пуха.

– А... – начал боцман и замолчал. Арлея с Эрлангой повернули к нему головы. – На одном...

– Что? – спросила девушка, когда Лиг вновь умолк.

– Пояс, – разъяснил он наконец. – Пояс на одном был. Зеленый такой, в крапинку...

– Не могет быть! – удивился юнга.

Они помолчали, прислушиваясь к шелесту и вглядываясь в кроны.

– Может, расцветка просто у этих... этих зверьков такая? – предположила наконец Арлея.

– Может, – пробурчал боцман так, что стало ясно: нет, он уверен, что один из скачущих по деревьям кальмаров был опоясан ремнем.

Чем дальше, тем чаще ручьи сливались, образуя более мощные потоки, которые также соединялись друг с другом, – и вскоре уже путешественники шли по облакам, затянувшим землю равномерным слоем глубиной почти до колен. Эфир нес мелкие листья и сучки, пузырился, закручивался облаковоротами.

– Деревья другие совсем, – сказала Арлея, в очередной раз останавливаясь. – Глядите, я такого раньше не видела!

Из потока торчали широкие, но невысокие, в два человеческих роста, стволы бледно-желтого цвета. Нижняя часть лишена веток, зато прямо над головой горизонтально торчали толстые сучья. Поначалу сквозь них виднелось небо, но вскоре они переплелись так, что образовали нечто вроде почти сплошного яруса, по которому, наверное, можно было идти, словно по земле.