Крошка-месть - Светлана Алешина

Его мысли отказывались ему подчиняться.

Они вышли на ночную улицу, он держал ее руку в своей и быстро шел по направлению к шоссе.

Остановив машину, подождал, пока она туда сядет, потом оглянулся.

Черт!

Он не ожидал ее тут увидеть!

Она стояла, прислонившись к стене, и наблюдала за ними. Оттуда, из тени… Как змея, поджидающая момента, чтобы укусить!

Холодный пот выступил на лбу, он смахнул его ладонью.

— Ты едешь? — спросила Ниночка.

— Да, — решительно сказал он и сел в машину.

Он старался не оборачиваться, чтобы не встретиться с глазами той, которая знала его лучше остальных и поэтому обладала несомненной властью над ним.

* * *

Я последнее время ужасно не люблю ночь. Ночью в голову лезут разные идиотские мысли, и еще мне снятся кошмары. Слишком часто они мне снятся, наверное, потому, что это напрямую связано с моей работой.

Но спать все-таки надо, как ни сопротивляйся этому.

Раньше я любила засыпать, грызя яблоко и почитывая какой-нибудь детектив, но теперь я стараюсь читать что-нибудь далекое от мира, в котором мне приходится находиться. Невольно пришлось вернуться к классике, вот и сейчас я лежала, слушая тихонько «Призрак оперы» и читая Теофиля Готье.

От хорошей музыки и хорошей литературы душа понемногу возвращалась в состояние покоя — моя бедная встрепанная душа! Но сейчас она отдыхала, а вместе с ней отдыхала и я.

Глупые люди не уделяют своей душе необходимого внимания, отравляя ее «попсой» самого разного калибра, будь то музыка или чтиво. Но моей-то бедняге и так приходится несладко. Волею хозяйки она то и дело оказывается нос к носу с реальным и жестоким миром, где убийства считаются нормальными и все на свете оценивается в денежном эквиваленте, то есть она, представьте себе, иногда заболевает от этого, а вот следом… Это уж мое открытие. Следом может заболеть и тело. Так что все взаимосвязано, господа мои, и если вы внезапно разболелись, ищите причину в вашем невнимании к собственной душе! Она у вас, простите, чем-то отравилась!

Ну так вот, прочтя очаровательную новеллу о Даниэле Жобаре, я немного пришла в норму и, выключив свет, осталась наедине с музыкой Эндрю Ллойда Вебера. Закрыв глаза, я стала погружаться в почти безмятежный сон.

Я была воздушной, как шарик, и парила где-то рядом с облаками, и мне было хорошо и сладко.

Тут-то он и начался, противный такой ветрюга, пытающийся опрокинуть меня назад, на землю. Я уцепилась за ближайшее облако и отчаянно сопротивлялась, потому что на землю мне возвращаться совсем не хотелось.

Внизу я видела эту Дынду, она протягивала ко мне руки и оглушительным басом требовала, чтобы я немедленно спустилась, потому что я нерадиво отнеслась к своим обязанностям и не подумала даже узнать, что за дядька за ней ходит как приклеенный.

Почему меня это все так ужасало, я объяснить не смогу. В снах у нас вообще странные реакции… Но я начала кричать, потому что облако меня не очень-то держало и я полетела вниз, прямо в Дындины объятия.

Вот так я и проснулась — брыкаясь и пытаясь вырваться из одеяла, спутав его с Дындиными руками!

Было еще совсем темно, но никакого ветра не было — в открытую форточку влетал совсем легкий ветерок и играл с занавесками, он был маленький, шаловливый и ласковый, одним словом — весенний.

Кассета кончилась, и в комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь постукиванием форточки.

И какого черта мне приснилась Дында?

Я вздохнула. Нет, положительно она просто ведьма какая-то! Даже в сны умудряется проникать!

Пожалуй, своего мужа убила все-таки она сама.

Вот докопаюсь до истины, она не будет рада, что заявилась в нашу контору, да еще и влезла в мои невинные сны!

Часы показывали половину пятого, а это значило, что можно еще поспать.

Я сладко зевнула, запретила себе думать о Дынде и вернулась в сон, на этот раз без ведьмы Дынды.

* * *

«Да, я пьяна, ну и что?»

Римма плохо держалась на ногах и чуть не упала на ступеньки. Тем не менее она продолжала проговаривать про себя обличительную речь, которую собиралась произнести сейчас, глядя в отвратительную рожу этого негодяя.

— Я пьяна, потому что только в таком состоянии с тобой можно разговаривать! Вот я и нализалась, так что…

Она забыла слова. И захихикала, опускаясь на корточки перед дверью.

С трудом отыскав ключ, она с еще большим трудом вставила его в замочную скважину.

В комнате было темно.

— Но музыка играет, — проворчала Римма. — Эстет хренов… Сидит в темноте и мечтает…

Впрочем, стоило ей войти, как смолк последний аккорд.

Сейчас он затаился, как вражина, и готовит скандальчик…

Римма засмеялась.

«Ну и что, — скажет она ему. — Ты же сам меня выгнал, вот я и разгуливаю с кем хочу, когда хочу и где хочу! А ты сиди тут в темноте и слушай свой «Призрак оперы», потому что ты и сам скоро станешь…»

— Приз-ра-ком, — выговорила она.

Но затаился он капитально! Ни шороха, ни звука!

Если бы не музыка, Римма могла бы подумать, что он уже сто лет как спит.

Но в этот момент музыка началась снова, с самого начала, будто Прохоров сошел с ума и решил опять поставить «Призрак», дабы свести с ума и Римму.

Зря она вообще сюда заявилась. Надо было отложить крутую разборку на завтра. Это ее пьяный раж сюда привел, а зря! Гад Прохоров, конечно, выйдет и на сей раз победителем.

Кажется, он что-то придумал.

Римма не любила отступать, да и отступать было некуда.

Поэтому она набралась храбрости и открыла дверь в темную комнату, откуда доносилась музыка.

Прохоров сидел в темноте в дурацкой позе, словно его посадили в кресло и привязали.

Римма видела только очертания его фигуры, а взгляд терялся во тьме, поэтому она набрала в легкие воздуха и выпалила:

— Можешь не трудиться сообщать, что ты думаешь по моему поводу, я сама все знаю! Собственно, я пришла за вещами.

Он молчал. И не двигался.

Рука Риммы потянулась к выключателю.

— Я включу свет? — спросила она. — Господи, да сделай же музыку потише! У меня сейчас уши заболят и горло, потому что я не могу так орать!

Он по-прежнему не отвечал.

Черт, будто я с трупом разговариваю, подумала Римма и включила свет.

Прохоров сидел в кресле и смотрел на нее совершенно пустыми глазами. Никакой реакции у него и быть не могло, потому что Римма на самом деле разговаривала с трупом.