Маленькая художница - Кэрол Мортимер

— У тебя, видимо, есть планы. — Креветки и палтус, которые заказал Джонас, были без чеснока.

— Да вроде нет. Предлагаешь исправить это недоразумение?

— Ты можешь быть серьезным?

Проведя утро в раздумьях об этой женщине, Джонас еще раз пришел к выводу, что чем меньше он имеет с ней дела, тем лучше для него и его эрекции.

— Очевидно, нет.

— Это похоже на приглашение на свидание или я ошибаюсь?

— Думаю, ты имеешь право на собственное мнение.

— Ты думаешь? — Она усмехнулась.

— Мак, ты специально пытаешься со мной спорить? — не выдержал Джонас.

— Может быть.

— Почему?

— А почему бы и нет? — Она улыбнулась. — Спор весьма оживляет беседу.

Джонас всей кожей, всем нутром своим ощущал физическое влияние этой женщины. Он не хотел повтора утренней ситуации и отчасти даже обрадовался официанту, принесшему первые блюда. Что он вообще делает? Чуть не пригласил Мак на свидание… Даже ланч был не лучшей идеей, не говоря уже о каком-либо продолжении их знакомства. Впредь он будет придерживаться своей привычной тактики — встречаться с красивыми блондинками!

— Отзывы о выставке в воскресных газетах были положительные, — сменил он тему. По крайней мере, стоит хотя бы перевести разговор на что-то иное.

— Твоя кузина была особенно добра.

— Эми профессионал. Если она говорит, что твои работы хороши, то они действительно хороши.

— Я была с утра в галерее. Там многолюдно… — произнесла Мак растерянно. Она все еще думала о его предложении на вечер. Видимо, он сам уже о нем пожалел…

Естественно, если бы Джонас предложил ей встретиться, она бы отказалась! Прийти к нему в офис — это одно. Встретиться за ланчем и обсудить сложившуюся ситуацию — тоже приемлемо. А пойти с ним на свидание — это совсем другое дело. Несмотря на его несомненную привлекательность, Джонас был не ее тип. Чересчур надменный. Такой же надменный, как искусствовед Томас Коннелли, шесть лет назад посчитавший Мак своим трофеем…

Она взяла вилку и наколола на нее креветку, плавающую в чесночном соусе. Подняв глаза и увидев, как внимательно Джонас за ней наблюдает, Мак смутилась. Его завораживающие голубые глаза потемнели, стали бирюзовыми, а взгляд — глубоким. Щеки окрасил легкий румянец, а рот был слегка приоткрыт.

— Хочешь попробовать?

— Что? — не понял он.

— Ты так смотрел на мою креветку. Вот я и предложила попробовать.

Черт, он не смотрел на ее блюдо! Он представлял, как она доставляет ему удовольствие этими пухлыми и чувственными губами в строго определенной части его тела… Да что с ним такое? За последние пятнадцать лет он ни разу не смешивал работу и удовольствие. А после встречи с маленькой художницей эти вещи стали для него неразделимы. Вот и сейчас, не будь стол накрыт скатертью, его возбуждение было бы очень заметно. Хорошо, что в ближайшие минуты ему не нужно вставать из-за стола. Впрочем, надо на всякий случай обуздать свои чувственные порывы и успокоиться.

— Нет, спасибо. Предпочту не источать на окружающих оставшийся рабочий день запах чеснока.

— Ну, все равно — если захочешь, угощайся!

— Я всегда делаю, что хочу.

— Счастливчик! — притворно вздохнула Мак.

— А разве ты не всегда делаешь, что хочешь? Мне почему-то казалось, что художники — свободолюбивые натуры. Как в творчестве, так и в отношениях…

В его тоне явственно слышалась издевка. Если она художник, то что, должна спать с кем попало?! Если не принимать его слова как оскорбление, вывод сам по себе весьма забавный…

Ни от одного из друзей Мак никогда не получала и намека на доступный, ничего не значащий секс.

Правда, когда-то она потерпела фиаско с Томасом. Тогда Мак сфокусировалась на вопросе, что она вообще хочет от жизни? С двенадцати лет, когда учитель рисования впервые разрешил ей писать маслом, она точно знала, чего хочет. Во-первых, стать успешной художницей, а во-вторых — создать семью. Мак даже предпочла непродолжительные отношения с Томасом, на время отодвинув свои амбиции художника. Но, вдоволь наевшись его заносчивости и высокомерия, она пришла к твердому выводу — на первом месте для нее всегда будет стоять творчество!

— Прости, я в дамскую комнату. — Она положила салфетку на стол и встала.

— Я что-то не то сказал? — Джонас поднял на нее глаза.

— Вряд ли твои слова вынудили бы меня туда пойти.

Как бы то ни было, Джонас остался сидеть один. Он не был доволен ни собой, ни своими едкими комментариями. Он так мало знал о личной жизни Мак. Его эрекция при каждой их встрече не в счет! Они едва знакомы, и нельзя давать ей советы, как жить.

Джонас приступил к еде и стал ждать Мак.

После десяти минут ожидания он уже решил, что Мак просто ушла. Заслужил ли он это? Возможно. Это был первый случай, когда женщина вот так ушла. Он встал из-за стола и направился к уборным, чтобы посмотреть, как именно Мак сбежала. Уже около двери ему стало неловко за свою ошибку. Мэри Мак Макгуайр стояла в проходе и болтала с официанткой.

— Джонас, что-то случилось? — Она обернулась в удивлении.

— Твоя еда уже остыла, — пробормотал Джонас.

— Ой! — Официантка улыбнулась. — Поговорим позже, Мак. — И женщина быстро направилась в сторону кухни.

Это было ужасно! Джонас ее намеренно оскорбил. Выходя из дамской комнаты, Мак наткнулась на Карлу и решила с ней поболтать. Что в этом плохого? А мистер Бьюкенен может и один посидеть несколько минут и подумать над своим поведением.

Но дальше произошло еще более ужасное. Джонас надвинулся на нее и заставил сделать пару шагов назад. В результате Мак и он попали в дамскую комнату. Здесь никого не было. Не поворачивая головы, Джонас захлопнул за ними дверь.

— Мне показалось, ты сказал, что моя еда остывает? — нервно произнесла она.

— Все уже остыло, пара минут ничего не изменит.

Мак облизнула сухие губы. Он сделал еще один шаг вперед и остановился в паре дюймов от нее. Его столь близкое присутствие лишило Мак сил, колени у нее вдруг стали словно ватными…

— Что мы тут делаем?

Они могли бы вернуться за стол. Его жизнь и без того выбилась из колеи с появлением Мак. Джонас не сомневался, что она специально оставила его одного посреди переполненного ресторана.

Да, ресторан был не лучшим местом для того, что сейчас занимало его мысли. Но, черт побери, ее поцелуй нужен ему сейчас, как воздух!

— Угадай, — прошептал он и придвинулся еще ближе.

Ее глаза расширились. Попятившись назад, Мак уперлась в холодную стену.

— Чесночное дыхание, помнишь? — ухватившись за последний спасительный довод, прошептала Мак.