Сочинения в двух томах. Том 1 - Макс Пембертон

маневры ежедневно, впредь до возвращения нашей шлюпки. Мы же, высадившиеся на берег, останемся там до тех пор, пока мне удастся повидать и переговорить с мисс Руфь. В этом последнем случае, Джекоб, дожидайтесь нашего возвращения или новых распоряжений не долее недели. Если на восьмой день после моего отъезда не получите известий, — надо и это предвидеть, — тогда не теряйте времени напрасно и спешите на всех парах в Сан-Франциско, откуда пошлите депешу Руперту Беллендену, подробно сообщая ему о печальном положении его сестры. Пусть он примет энергичные меры для ее освобождения!

— В чем я немало помогу ему, капитан, вернувшись сюда в сопровождении первого встретившегося военного корабля. Я уверен, что каждая нация охотно придет на помощь порядочным людям против разбойников!

— Пожалуй, что и так, Джекоб! Поступайте, как знаете! В Сан-Франциско наверняка найдется хоть какая-нибудь канонерская лодка, американская, английская или русская, в данном случае безразлично, готовая пожертвовать несколькими днями для спасения женщины и уничтожения гнезда пиратов. Но вернемся к моей береговой экспедиции. Я возьму с собой Питера и Долли, который был бы в отчаянии, если бы я оставил его на пароходе. Мы прихватим еще боцмана Гарри Доэса да плотника Баркера, малого на все руки. Для гички вполне достаточно этих двух гребцов. На берегу же большее число людей может только помешать, привлекая внимание и затрудняя возможность укрываться. Само собой разумеется, мы уже не высадимся безоружными, как сегодня утром.

Джекоб и Питер принялись за ужин, к которому присоединился и Долли, гордый своим участием в опасной экспедиции. Вскоре я остался один на палубе, не сводя глаз с быстро удаляющегося берега. Наш «Южный Крест», вышедший в открытое море с убранными парусами и под малыми парами, должен был совершенно исчезнуть из поля зрения обитателей острова. Перед нами же все еще довольно ясно обрисовывались уже знакомые нам береговые скалы, приближение к которым не могло быть затруднительным даже в темноте.

Перед наступлением сумерек на горизонте показался дымок. В первую минуту я подумал, что это возвращается яхта «губернатора», но проходящий вдали пароход выкинул испанский флаг и сигнал «Все благополучно». Это было торговое судно «Санта Крус», идущее в Японию. Оно быстро скрылось в наступающей темноте.

Мы еще засветло принялись снаряжать гичку. Мистер Джекоб позаботился о запасе сухарей и воды, а Питер Блэй принял на себя ревизию оружия, хотя каждый из нас имел при себе револьвер и охотничий нож, но мы все же брали с собой три прекрасных карабина с изрядным количеством патронов.

Начинало темнеть, когда мы надели кожаные плащи и приготовились спуститься в шлюпку; но в эту минуту мистер Джекоб обратил мое внимание на явление, которое, быть может, ускользнуло бы от меня среди хлопот отъезда. Взглянув по направлению его протянутой руки, я чуть не вскрикнул от удивления. Вчерашний электрический свет вновь появился. Широкий луч его ослепительно блестел на потемневших волнах… Не было уже сомнения в том, что свет этот не случайный сигнал, а постоянное и обдуманное явление. Мы же знали по опыту, какое гибельное направление указывал этот свет несчастным судам, выманивая их прямо на подводные скалы.

— Плохо дело, мистер Джекоб, — сказал я задумчиво. — Этот маяк зажег либо сумасшедший, либо отъявленный негодяй!

— Быть может, и то и другое вместе, капитан! — ответил мне старый товарищ с дрожью в голосе. — Но неужели мы допустим проходящие суда до гибели, не предупредив их об этой подлой ловушке?

— Полно, приятель, — вмешался Питер. — Что же мы можем поделать? Не стоять же нам здесь, поджидая проходящие суда! Да кроме того, у нас своих забот полон рот. Своя рубашка к телу ближе, как говорил мой покойный отец!

Питер Блэй внезапно замолчал, пораженный вспышкой ракеты, взлетевшей, как казалось, довольно близко от нас. Яркой дугой прорезала она темный воздух и сейчас же рассыпалась тысячью разноцветных огненных звездочек. Вслед за ракетой раздался пушечный выстрел, последняя отчаянная мольба гибнущего судна — мольба о помощи, сжимающая сердце каждого моряка, особенно когда она раздается темной ночью, среди бушующих волн неведомого моря.

В ту же минуту раздался с кормы голос плотника:

— Эгей! Корабль в бурунах!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Странные явления на берегу и на море

При этих словах, страшный смысл которых сразу понятен каждому опытному моряку, вся команда, как один человек, столпилась вокруг меня, ожидая распоряжений. Каждый был уверен в том, что мы, как честные христиане, не могли оставить гибнуть без помощи несчастных товарищей. Я не успел еще договорить распоряжения о спуске всех шлюпок, как мои люди уже принялись за дело, сознавая важность каждой потерянной минуты. Не надо было уговаривать их или побуждать торопиться, каждый делал свое дело быстро и спокойно, зная, что в подобном случае для него сделала бы то же самое команда судна, гибнущего в тех ужасных бурунах… С сильно бьющимися сердцами обменивались мы наблюдениями. Первый высказал свое мнение мистер Джекоб, тщательно рассматривавший судно, налетевшее на подводные камни.

— Это тот самый испанский пароход, с которым мы обменялись сигналами всего два часа назад. Плохое он выбрал место для стоянки!

— Да, берег не хорош, а жители и того хуже, — внезапно заговорил Питер Блэй, наводя бинокль на северный мыс острова. — Уж не знаю, как и назвать людей, стрелявших в экипаж судна, потерпевшего крушение у их берегов!

— Вы с ума сошли, Питер! — воскликнул я недоверчиво. — Подобная жестокость была бы неслыханным делом!

Но тут мои слова были заглушены звуками выстрелов. Это уже не сигнальная пушка просила о помощи погибающим, это был залп нескольких десятков ружей, яркая вспышка которых огненно-красной лентой сверкнула на вершине северной скалы, далеко вдавшейся в море.

Проклятые разбойники! Они стреляли в несчастных моряков, потерпевших крушение благодаря их же дьявольскому маяку. Бешеное негодование овладело всеми нами.

— Ребята! — закричал я. — Неужели мы не поможем несчастным, попавшим между двух смертей? Неужели не отомстим подлым убийцам, нарушающим священнейшие законы человеколюбия?

Единодушный крик одобрения вырвался из груди всех